Слоёный тарт (о “Тайной истории” Донны Тартт)

First of all, по прочтении "Тайной истории" понадобится ещё некоторое время, чтобы прийти в себя. Ведь отложенный в сторону роман - эфемерное ощущение, догадка, мистерия. Фантазия per se.

Тьфу!
Вздрагиваешь, сбрасывая облепившие язык словеса. Ох уж эти филологические изыски! Сбивают с мысли и не позволяют до поры понять очевидную вещь: в первую очередь, это женский роман.

Слабому полу сложнее - они под очарованием автора. А мужчинам дана первая зацепка - Тартт берётся выписывать на роль главного героя и рассказчика парня, но очевидно, образ не складывается и подхватывать приходится самой Донне, хоть и под мужским псевдонимом.

Ещё одно указание - структура произведения. Оно строится по принципу мистерии: канва из сюжетообразующих эпизодов и интермедии, создающие атмосферу. Описания всего вокруг настолько ёмкие и - хамовитое здесь словечко! - плотные, что становятся не менее важными.
В центре не убийство (оно обесценено собственным раскрытием на первых страницах), а направляемое автором сопричастие.

Роман распадается на куски. Рецензенты разглядели и два, и три, и четыре. Как по мне, их три, - из этого и буду исходить.
В итоге, конструкция напоминает нарезанный слоёный пирог. Да простит меня Донна, - тарт.

(Ровно с этого момента хлынут потоком спойлеры!)

1. Убийство и ещё раз убийство

Проще всего отделять части по содержащимся в них смертям. Их как раз три. Правда, главное убийство, ещё в первой части не состоявшееся, прилюдно оглашено в прологе, поэтому его до поры считать не будем.

Но вот влияние на первую часть оно оказывает потрясающее!
Именно ожидание привносит элемент заговора, оккультность и интимность, царящие в закрытом обществе. Противопоставляя остальных героев Банни Коркорану, мы, будучи ещё нейтральным лицом, должны вслед за рассказчиком занять чью-то сторону.

Т.е. по сути, имеем трёх действующих лиц: мы сами (или Ричард, или Донна Тартт - как угодно), сообщество (или идеал Донны, который она развенчивает; или коллективный образ - Джулиан) и Банни (внешний мир).

Ещё одним условием существования такого уклада становится выраженная асексуальность. (У вас ведь тоже возник этот вопрос?!) Единственный замеченный хоть в каких-то отношениях - Банни; но и тот - удивительно целомудренный студент.

А Ричард - так и вовсе под наркозом: не находит ни на что времени, только глядит с обожанием на своих кумиров; а мы - тенью следом. (Кто-нибудь вообще понял, в какое время происходит действие? На какой машине кто ездит? Сколько всего машин? и т.д.)
Внешний мир прописан штрихами, а потому неинтересен.

Увлечённые светской беседой, на полном ходу врубаемся в сюжетный столб. И только щуримся: что это было?
Становится немного обидно за писателя: первый твист с убийством фермера не задаётся.

2. Вот теперь - оно

Но по крайней мере, вздохнём свободнее: обманутое поначалу воображение становится на более-менее знакомую дорожку.

Во-первых, шоры сняты. В поле зрения вторгаются посторонние образы, звуки, слова. Да и слипшееся тайное общество распадается на более-менее самостоятельных персонажей. А значит, появляются нюансы и в отношении к ним.

Во-вторых, асексуальность сменяется платоническим чувством. Зародившееся в герое влечение обретает конкретного адресата - единственную девушку с переднего плана. Ричард оказывается уже внутри сообщества. Тем более Банни на место не претендует: флёр спал, былое единство порушено. Даже в той же недосягаемой и невесомой Камилле нарочито видит просто девушку; а в остальных - заигравшихся денежных мешков.

Наступает скучная пора, основанная на красивостях и допущениях.
Банни напрашивается на окончательный расчёт, а мы делаем вид, что не знаем, чем дело кончится; дескать, ещё не определились, за кого мы.
Но когда обещанное воздаётся, про себя думаем: "Ну наконец-то!"

3. Скользкими тропками к неизбежному финалу

Убийство Банни, кстати, находка не новая, но для авторской цели - гипнотическая. Будучи уже содеянным в любой момент книги, оказывает прямо противоположное влияние в разных частях. В первых двух - скрепляет союз; а в последней - разносит его в пух и перья.

Именно с деградацией некогда идеального общества автор справляется на ура.

Арсенал логичен.
Пить и не прекращали - чего теперь останавливаться? А в интимной сфере - их величества порок и перверсия! Если комментируемую многими читательницами сцену с Ричардом и Френсисом воспринимать всерьёз не стоит (уже писал выше, что Ричард - Донна Тартт собственной персоной), то отношения последнего с Чарльзом и Чарльза с Камиллой - переперч и излишество, отсылающие нас прямиком к трагедии в античном понимании слова.

Тем логичнее наступление катарсиса в финальном эпизоде книги и последовавшего за ним отчуждения.

И худшего похмелья для Чарльза.
Ever.