Павел Санаев

Я больше люблю Спилберга, чем фон Триера. (Интервью "Понедельник.info" от 23 ноября 2012 года.)

Порой природа ошибается, и дети талантливых людей вырастают вполне себе талантливыми. Павел Санаев – сын Елены Санаевой и внук Всеволода Санаева – как раз такой случай. «ПН» встретился с ним в московском кафе и обсудил его проекты и состояние киноиндустрии.

Павел Санаев: «Литература дает возможность копаться в человеческих чувствах и мыслях. С помощью литературы как инструмента мне интереснее исследовать реальную жизнь. А кино для меня – это аттракцион».

– Павел, вот что значит удачно родиться в артистической семье – вы ведь на все руки мастер: и режиссер, и переводчик кино, и литератор. Начать же хочется с конца, полагаю, что в этом качестве вы более известны нашей аудитории. Хотя лично я сначала посмотрел фильм «Похороните меня за плинтусом» и только потом прочитал вашу повесть, на основе которой он был снят.

– Вы такой не один.

– И, конечно, мне тоже хотелось бы услышать порцию вашего недовольства картиной. Вы ведь довольно много критиковали режиссера Снежкина в СМИ.

– На самом деле мое недовольство фильмом – это не ревность автора, который «всегда недоволен, как сделали». Существует несколько театральных постановок, и, скажем, питерская и красноярская постановки мне очень понравились. Они обе хороши, потому что точно передают дух книги. Знаете, разные исполнители могут по-разному исполнять музыкальное произведение, но играют все-таки то, что написано в нотах. Никому не приходит в голову исполнить в финале адажио вместо аллегро, такого не бывает. В фильме же есть несколько моментов, принципиально меняющих сюжет.

Например, персонаж Анатолий из самого разумного человека, нормализующего семью, превращается в откровенного забулдыгу, и непонятно, зачем эта красивая женщина с ним имеет дело. Исчез финал, поскольку в книге смысл был в том, что у бабушки забрали любовь, и она от этого умерла, как без воздуха, а в фильме бабушка умерла, потому что ее хватил удар во время беготни. В финале книги для мальчика главное – то, что он, наконец, обрел счастье и воссоединился с матерью, а по фильму получается, что он думает о деньгах, которые бабушка в книжки засунула. Полная чушь, выходит, и мальчик – урод, и мама – уродка, и все в этом фильме... Конечно, такая история тоже имеет право на существование, но как интерпретация книги она могла быть более удачной. Я уж не говорю про то, что в фильме начисто отсутствует юмор, который в книге присутствует в значительной мере.

– И все же даже при таких замечаниях фильм сильно поспособствовал популяризации книги.

– Это не совсем так, книга была известна не один год, и продавалась она хорошо. Собственно, на тот момент, когда фильм выходил, это был уже известный бестселлер. Само собой, экранизация что-то добавила, потому что была рекламная кампания по телевидению. К слову, фильм очень неплохо выступил в прокате. У него было сто с чем-то копий, и для такого количества миллионные сборы – это очень серьезно.

– Вас постоянно спрашивают о том, много ли в книге аналогий с вашей реальной жизнью. Я тоже интересуюсь.

– У меня всегда на это один и тот же ответ. Реальные факты моей жизни трансформировались в литературный текст примерно так же, как если бы у меня было двадцать вязаных шапочек, и я распустил бы их и связал из этих ниток свитер. То есть нити книги – это абсолютно реальная история детства. Но это были шапочки, они перевязаны в свитер. Это реальность, которая дополнена, изменена, реконструирована. Впрочем, любой автор использует какие-то свои автобиографические детали в книгах.

– Я еще к чему спрашиваю об этом. Как режиссер, вы сняли «Нулевой километр», «На игре». Это жанровое кино. Озвучивали и переводили вы тоже в основном жанровые вещи. Таким образом, ваш интерес – развлекательный контент. Книга же определенно стоит в этом ряду особняком, причем написали вы ее в довольно молодом возрасте.

– Книга – это все-таки литература, а кино – это кино. Тут совершенно разный вектор приложения сил. Литература дает возможность копаться в человеческих чувствах и мыслях. С помощью литературы как инструмента мне интереснее исследовать реальную жизнь. А кино для меня – это аттракцион. Проще говоря, я больше люблю Спилберга, чем фон Триера. Мне было бы скучно снимать какую-то житейскую историю. В итоге это и привело к тому, что «Плинтус» снимал Снежкин: там был момент выбора, и я выбрал «На игре», фильм, который меня больше заводил. Пусть это абсолютно жанровая, детская история, но она мне, как режиссеру, была интереснее.

– В продолжение книжной темы. Сообщается, что вы в процессе написания нового романа.

– Да, вот сейчас как раз к вам пришел из-за письменного стола. Это процесс долгий и мучительный, потому что произведение гораздо объемнее, чем первое. Это будет роман в двух книгах, дилогия.

– Житейская история?

– Да, абсолютно житейская. История начинается в 1988 году. Действие первой книги заканчивается в 1992 году, а действие второй охватывает конец девяностых и нулевые. Двадцатилетний этап жизни нескольких человек. Там очень много событий, и, как сказал вчера издатель, которому я давал читать две трети первой книги, получается смесь «Плинтуса» с «Духлессом». Мы разбиваем роман на две книги, потому что там будет страниц пятьсот – очень толстый кирпич, а такие толстые книги большинство людей отпугивают.

– Название уже есть?

– «Хроники Раздолбая», это давно придуманное название, но сейчас издатели попросили сделать подназвания для каждой книги. У первой книги подназвание «Спор на балу Воланда». Это имеет косвенное отношение к «Мастеру и Маргарите», но ни в коем случае не попытка подмазаться к Булгакову.

Дело в том, что заключительная сцена книги происходит на балу Воланда, который случился в 1992 году в саду «Эрмитаж». Только-только пошли новорусские дела, и люди учились, что называется, отдыхать и тратить деньги. И вот они в саду «Эрмитаж» инсценировали бал Воланда. Там были совершенно сумасшедшие вещи. Например, столик в ресторане стоил космических 100 тыс. рублей (примерно как сейчас $20 тыс.), и гости могли свободно зачерпывать коньяк и шампанское прямо из специальных ванн. Там я первый и последний раз видел, как женщины в вечерних платьях и на шпильках блюют, перегнувшись через спинку скамейки. На открытой эстраде были собраны все популярные группы того периода: «На-На», «Комбинация». С потолка концертного зала должны были падать червонцы, которые после того, как их ловили, превращались в этикетки от «Абрау-Дюрсо». И организаторы заказали бумагу, изменяющую рисунок, но оказалось, что себестоимость таких червонцев будет рублей 30 за штуку. В итоге сэкономили – разбросали настоящие деньги.

И вот на этом балу был заключен судьбоносный для героя спор с другим героем, поэтому такое подназвание – «Спор на балу Воланда». Эскиз рисунка для обложки первой книги передаю вашему изданию – его еще почти никто не видел. Вторая книга будет называться «Хроники Раздолбая. Новый рассвет».

– На этот раз вы ошибки не совершите и будете экранизировать сами?

– Вряд ли будет экранизация, это очень большая вещь. Может быть только сериал, причем большой такой сериал, серий двенадцать.

– Сразу оговорюсь, что этот вопрос не о вашем творчестве. Так вот, не кажется ли вам, что в последнее время и в литературе, и в кино наблюдается страшный кризис идей? В итоге это приводит к мучительному дежавю, постоянным сбоям в матрице – это я уже где-то видел, это уже где-то было. Сплошные самоповторы, цитирования, заимствования.

– Смотрите, сколько книг издавалось во времена Достоевского? В несколько тысяч раз меньше, чем сейчас. Не было кино, сериалов. Количество историй в самом разном виде, которые сегодня обрушиваются на человека, в тысячи раз превосходит то, что было сто лет назад. Если в XIX или XX веке писатель брался за высказывание, то ему было что сказать, сегодня же это индустрия.

Огромное количество людей начинают рассказывать истории, потому что это один из способов зарабатывать деньги, этому можно научиться и худо-бедно какие-то истории выдавать. В таком количестве не может быть все оригинальным. И все же какие-то истории все равно появляются, и их немало. Другое дело, поскольку идет вал, кажется, что уже никто ничего не придумывает и каждый день одна и та же история по всем каналам.

Отдельно хочу сказать о кино. Раньше в кинотеатры ходили взрослые люди, пары. В нулевые туда приходят в основном тинейджеры, потому что индустрия видео сделала удобным для людей просмотр дома. А у тинейджеров интерес как раз обратный – из дома уйти. Они ходят не столько кино смотреть, сколько потусоваться. Соответственно, сегодня в широком прокате срабатывают фильмы аттракционные, с облегченным сюжетом, когда можно поболтать, выйти покурить, и ничего не упустишь – все взрывы будут на месте.

Источник: Понедельник.info

«Хроники Раздолбая» — это другая история (Интервью «РБК daily» от 23 мая 2013 года.)

«Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева — литературный хит десятилетия. Своей повестью о советском детстве сын актрисы Елены Санаевой и приемный сын Ролана Быкова в начале 2000-х задел всех и каждого. Теперь писатель, кинорежиссер и сценарист выпускает свою вторую книгу — «Хроники Раздолбая». О книжных судьбах Павел рассказал корреспонденту «РБК daily».

— На обложке новой книги стоит «Похороните меня за плинтусом - 2». Вы действительно написали продолжение?

— Это самостоятельная история. Там нет дяди Толи, нет известной всем бабушки, но по стилю роман очень похож на «Плинтус», и «вкус текста» там будет примерно тот же. Можно сказать, «Хроники Раздолбая» — это продолжение истории Саши Савельева, который вырос и стал Раздолбаем.

— Это автобиографическая история?

— А вот тут без комментариев. Я не буду больше повторять старую ошибку и разбирать: вот это было правда, а это выдумка... Пусть каждый сам думает, где правда, где нет. Естественно, какие-то вещи берутся из жизни.

— Чем вы жили последние годы? У вас выходила еще одна книга, которая прошла куда тише, чем «Плинтус»...

— Нет, это была не моя книга. Я снял по своему сценарию фильм «Нулевой километр», и продюсеры хотели выпустить рекламный продукт для поддержки картины в стиле «смотрим фильм — читаем книгу». Писательница Ольга Гаврилова за три месяца написала по моему фильму новеллу, а я потом немного подправил текст. Так как фильм был моим, на обложке написали «Павел Санаев», но к литературе эта книга изначально не имела отношения. «Продукт» он и есть продукт. Забавно, что многие подумали, будто это фильм снят по книге, а не наоборот. Чем я занимался с момента выхода «Плинтуса»? Учился снимать кино, снял по своим сценариям три фильма. Боевик «На игре» получил в США около десяти разных фестивальных призов и стал рекордсменом среди российских фильмов в зарубежном прокате.

— «Хроники Раздолбая» анонсировались с 2011 года. Почему так долго вы их не выпускали?

— У меня давно родилась идея этого романа, и первые наброски были сделаны еще в конце 1990-х. Я думал, что напишу его за год-полтора, но не отдавал себе отчет в объеме и сложности. Казалось, это будет гораздо проще. Полгода ушло на составление плана и черновые наброски, а потом я начал писать, и оказалось, что одна только первая книга, которая и выходит сейчас, в три раза превышает объем «Плинтуса», который я писал больше года. До полного завершения этого труда еще года два. В первой книге есть самостоятельный законченный сюжет, она подводит черту под большим жизненным этапом главного героя, но все точки над «и» будут окончательно расставлены во второй книге.

— О чем «Хроники Раздолбая»?

— Это смешная и драматическая жизненная история. История 19-летнего Раздолбая, который формировался и строил планы в одной стране, а потом страна за три дня поменялась, и он оказался в совершенно иных условиях. Эти перемены совпали с его периодом взросления и становления в жизни. Вот так, если в двух словах. Но мне кажется, краткое описание сюжета — дело неблагодарное. Если бы я сказал вам, что «Похороните меня за плинтусом» — это книга о мальчике, который живет у бабушки, и бабушка его ругает и в то же время любит, вы едва ли решили бы, что книга стоящая. Важно ведь не только что написано, но и как. «Плинтус» был написан смешно, достаточно увлекательно, а в конце разворачивалась драма. За это книгу и полюбили. «Хроники» приготовлены по такому же рецепту, он мне самому нравится: сам люблю смеяться и переживать, когда читаю. «Хроники» — это та книга, которую мне самому было бы в кайф прочитать. Теперь важно, чтобы книга «попала» в читателя.

— Вы человек воцерковленный. Эта тема не будет обойдена в «Хрониках Раздолбая», верно?

— Там не будет нравоучений, но эта тема будет затронута. Действие книги происходит в конце 1980-х — начале 1990-х, и герой формировался в то время, когда о церкви думали примерно так: «Красноармейцы свергли царя, свергли попов, и мы стали самым прогрессивным обществом». Вера в Бога почти всем казалась тогда пережитком прошлого, и такого же мнения был мой герой. В какой-то момент он встречает другого героя, который что-то про это знает, читал и имеет другое мнение. Между ними и другими персонажами происходит спор, они делятся рассуждениями, но это вплетено в сюжетную ткань, так что «авторской назидательности» не будет.

— Вы как автор оказались многоголосым, свободным, затронули самые разные стороны жизни. В книге есть морально-нравственные вопросы, но есть и смешные шутки, и крепкие словечки...

— Их там немного, у меня никогда не было цели употреблять их специально, напоказ. Но если определенные герои оказываются в определенных условиях, я не представляю, как они могли бы сказать иначе.

— У героя нет имени, только это словечко — Раздолбай. Почему?

— Это архетипический персонаж. Я не сразу нашел язык книги. Было понятно, что ее нельзя писать от первого лица, как «Плинтус». Когда я пытался подставить персонажу имя — какой-нибудь Вася Иванов, это становилось частной историей одного человека. А мне хотелось, чтобы история была универсальной и каждый мог узнать в ней себя. Тогда пришла идея, что герой — Раздолбай. Обобщенный персонаж, у которого есть свой характер, но вы можете в любой момент поставить на его место себя или своего друга.

— Повесть «Похороните меня за плинтусом» вышла в 1996 году. Вы от нее уже устали, наверное?

— Она давно живет сама по себе. Уставать не от чего, разве что я уже не люблю рассказывать, как она писалась. Новая книга мне сейчас ближе. У «Плинтуса» судьба сложилась непростая, но яркая. Книга не сразу приобрела известность, сначала была напечатана в журнале, а отдельным изданием вышла только через семь лет после этого. И даже в этом издании она не сразу стала широко известна, для этого понадобилось еще пять лет. Итого больше десяти лет от момента написания до миллионного тиража и «культового» статуса, который ей сейчас приписывают. Пуповина с новой книгой уже перерезана, 30 мая она начнет самостоятельную жизнь, и мне очень интересно, какая судьба ее ждет. Хочется, чтобы она сложилась так же хорошо, как у «Плинтуса», только побыстрее. В 25-летнем возрасте я мог ждать признания своего «ребенка» 13 лет, но сейчас мне хотелось бы вывести его в люди побыстрее!

Беседовала Вера Копылова

Источник: «РБК daily»