Рецензия Darksiede на книгу «Космос»

«Космос» Карл Саган

Наблюдается определенная тенденция: чем глубже в своих изысканиях ученый муж погружается в науку, тем менее понятным языком он начинает выражать свои мысли. Бесспорно, его лексика и сам способ формирования фраз становятся трудноусваиваемы для обывателя, но речь не идет о коллегах и соратниках. Так вот, с Карлом Саганом такие метаморфозы не случились, и благодаря этому любой человек, которого заинтересовала природа происхождения себя самого и окружающего мира, может удовлетворить этот интерес, прочитав научно-популярный роман «Космос». Так просто и доступно, пожалуй, об этом предмете не писал никто из владеющих предметом на научном, а не на фантастическом языке.

Слог писателя на самом деле прост и аллегоричен. Небольшой пример для прикладного понимания. Вот стандартный пример описания черной дыры: «сила её притяжения настолько велика, что покинуть её не могут даже те объекты, которые движутся со скоростью света». А теперь стоит разобраться, что такое скорость света, не так ли? И в голову ложится число с огромным количеством нулей, а в душе возникает ощущение собственной неполноценности из-за недопонимания очевидного. Пример Сагана расставляет все по своим местам. Если бы Алиса, Заяц, Шляпник и Чеширский Кот попали вместе со своим чаем в зону притяжения черной дыры, их тела вытянулись бы медленно, но до состояния тончайших нитей и безвозвратно исчезли бы в известном направлении, но неизвестном пространстве. Более того, то же самое случилось бы и с каплями распиваемого ими чая. Дольше всех продержалась бы улыбка Чеширского Кота. Но и она, по мере неотвратимо растущего притяжения по мере приближения к Черной Дыре исчезла бы в ней вслед за своими товарищами. Только позже, так как является объектом световым, а не материальным. И обогащенное знаниями, переданными Саганом, удовлетворенное сознание расслабляется. Все просто и понятно, и усвоено навсегда.

Возможно, детское желание бруклинского мальчишки понять, что такое звезды, и нарицательные ответы взрослых по этому поводу: «Они сияют, малыш», – навсегда сохранили в ученом и писателе твердое и искреннее желание объясняться понятно. То, что звезды сияют, Карл Саган отлично видел сам, а спрашивал совсем о другом. Он получил свои ответы и посчитал их интересными другим людям. Ведь заинтересованная аудитория очень велика, а самому вопросу ровно столько же, сколько самоидентификации самого человека. Саган правдоподобно фантазирует на эту тему: первобытный человек, только что нашедший огонь, точно так же смотрел на звезды. И ему совсем не хотелось принимать на веру утверждения шамана о том, что это шкуру накинули на небо, и свет проникает сквозь дыры в ней. Но и шаман имел рациональное зерно: зачем волновать лишний раз человека и будоражить их покой – вдруг ему покажется, что эти светящиеся объекты могут начать падать на голову?

О религиозном вмешательстве в науку с целью её торможения очень много горьких мыслей в романе. Это и судьбы Иоганна Кеплера, Галилео Галилея и Николая Коперника. И падения держав и гибели цивилизаций, вследствие которых навсегда утрачивалось созданное, и развитие наук останавливалось иногда и на тысячелетие. Но самой глобальной потерей в истории Земли Саган считает уничтожение Александрийской библиотеки. Сама природа научного открытия всегда базируется на предыдущих достижениях. Так, к примеру, Ньютону помогли открыть закон всемирного тяготения исследования Кеплера в этом направлении. Каждый астроном атеист по сути своей профессии, и именно поэтому Саган делает своими главными своими героями именно Кеплера и Ньютона – ученых, которые доказали, что в создании мира и его управлении нет ничего божественного, а только точный и простой математический расчет (при этом сами будучи вовсе не атеистами).

Карл Саган – воинствующий пацифист по своей натуре, как противоречиво ни звучало бы выбранное словосочетание. Он одинаково яростно ненавидит ядерную гонку вооружений, Советский Союз и собственную отчизну – США. В Россию, кстати, на малую родину Циолковского, его не пустили, потому что в это время там судили диссидентов. Неоднократно наземные космические исследования лабораторий ученого контролировались и патрулировались ВВС. Но ненависть писателя имеет другую природу. Его возмущает безумное растрачивание средств на ядерное вооружение и обрезание бюджетов исследования Марса, из-за которых закрываются проекты его коллег. А проект такого масштаба готовится десять-пятнадцать лет. В то время – роман дописан в 1980 году – военно-промышленный комплекс был базой и американской, и русской экономики.

Роман оставляет удивительнейший эффект, создает неожиданное душевное состояние. Природа, созданная космосом, становится близкой и понятной. А собственная злость – объяснимой и очень глупой.