Рецензия на книгу «Тамара и Давид»

«Тамара и Давид» А. Войнова

«А на этой кушетке лежала сама Тамара!» И потом как бы между прочим, - «Вы вообще знаете, кто такая Тамара?»…
Эта цитата из старого монолога Геннадия Хазанова – вот и всё, что мне до этого было известно о царице древнего иверийского царства – Тамаре.
Сама же книга «Тамара и Давид» всегда стояла в нашем книжном шкафу и с детства внушала своей «старинностью» (как-никак, 1968 года издания), строгой графикой обложки и толщиной (под 500 страниц) уважительное к себе отношение. Что почему-то и препятствовало взяться ее прочитать.
С тех пор давно уже перешел на электронный формат чтения, но в последнее время решил «подчистить» домашние книжные архивы и добрался до данного раритета.
Солидность оформления настораживала меня напрасно. Под обложкой оказался добротный исторический роман. В лучших традициях реализма. То есть – никаких абстрактно-надуманных включений и отступлений. Каждая страница, каждая глава работает на развитие сюжета, на раскрытие образа героя, на создание исторического узора.
А сам сюжет, заключенный в 500 внушительных страниц не так уж и сложен – любовная линия царицы Тамары и опального царевича Давида Сослана, обвиняемого в убийстве одного из наследников иверийского трона. Остроту же придает временное «вклинивание» между главными героями русского князя Юрия Боголюбского, призванного иверийским духовенством и князьями-феодалами на царствование. Причем, данная линия сюжета (из-за которой в некоторых жанровых рубриках роман отнесли даже к «сентиментальным») разработана очень наэлектризованно. Одни герои тянутся друг к другу, но под действием внешнего сопротивления никак не в силах приблизиться до касания. Других же, наоборот, друг к другу подталкивают, но неприятие заставляет ускользать, огибать, растворяться, лишь бы тоже не соприкоснуться. В итоге получаем самую целомудренную любовную линию, которая весь роман держится исключительно в мечтах и благородном воздержании героев. А что еще могло наиболее органично влиться в историческое повествование о временах рыцарских походов крестоносцев, сарацинах, и тамплиерах.
Зато «картинка» проработана весьма детально – не зря же автор Александра Воинова тревожные предвоенные и грозные военные годы работала над материалами, по крупице собирая данные архивов и лично посещая места исторических событий. Когда речь заходит о походах, сражениях, политических интригах и заговорах, чтение дарит ощущение восприятия живого разворачивания полотна действия. А поскольку в политике былых времен ясности было не больше, чем в нынешних глобальных распрях, то заметно, что автор, ориентируясь прежде всего на массового советского читателя, прибегает к языку «адаптированному» - я бы назвал его - «для старшего школьного возраста». Где-то промелькнет растолкование сложного термина, где-то, вместо замысловатой игры в смыслы прозвучит прямое указание на мысли героя. Однако, это некоторое спрямление и упрощение смыслового раскрытия повествования не умаляет достоинств романа, поскольку язык ввиду весьма колоритной стилистики эпохи и тщательной проработки деталей с лихвой заполняет возможные пустоты сюжета.
А оценку до «хорошо» я снизил, скорее всего, потому, что лично мне, пожалуй, не хватило мужского холодно-рассудительного начала в романе. Заметная эмоциональная составляющая, немного перегружала меня, ну и колорит эпохи, когда каждый диалог выливается в словесный поединок стариков Хоттабычей – «О свет моих очей, достопочтенный Властелин моего сердца и Покоритель моего разума…» возможно, местами перекрывал смысл излишне «с лихвой»…
Сейчас вы вряд ли найдете эту книгу в свободной продаже. Мое издание «Книжного сектора юго-осетинского издательства, Цхинвали – 1968 – тиражом 60 тыс.) даже в виде обложки в интернете почти не попадается. Скорее всего, и другие более поздние издания не так легко найти. На каком-то сайте книга была доступна для чтения по главам. И если вы любитель исторической прозы, особенно начинающий, то с поиска и чтения этой весьма удобоваримой и приятно усвояемой книги я бы советовал начать прививание хорошего литературного "художественно-исторического" вкуса.