... от Игоря

- Ты не грусти, зая… Все хорошо: или уже хорошо, или будет хорошо. А кто скажет тебе, что ты плохая, так ты тем не верь – они говорят субъективно. Ты не грусти, зая… Все будет хорошо, солнце… Ты вологжанка?
- Нет.
- И я нет, представляешь? Ты откуда?
- Из другого города.
- А я из Москвы. Уже три года здесь живу, и мне нравится.
- А тебе нравится?
- …
- А почему не нравится?
- … Потому что люди бросают билетики под ноги, выходя из общественного транспорта.
- Вот опять ты не права! Зачем на это обращаешь внимание? Если тебе что-то не нравится, ты его зарисуй, замажь… Намажь маслом, икрой, вареньем… Что ты больше любишь – тем и намажь…
- Вареньем. (А про себя думаю, что икру я люблю больше, с икрой было бы вкуснее, и зачем я вру – ему и себе? Потому что любить икру нескромно? Или стыдно?)
- А у меня здесь друг живет, Виктор. Он тоже из Москвы, юрист, уже лет пять здесь живет. Работает, женился, говорит, здесь женщины не такие меркантильные, как в Москве… И мне здесь нравится, я нашел здесь то, чего в Москве не сыщешь… Я могу просто ходить, вот так заговаривать с людьми… А ты здесь живешь почему?
- Наверное, по той же причине, что и Ваш друг.
- Ааа… Значит, у тебя есть муж?
- Есть.
- Так что ж ты грустишь? И грусть твоя несветлая! Вот ты сидишь, голову повесила, а ты думай: вот сейчас я приду домой, муж меня по спинке погладит, по шейке погладит, чайку нальет… Или не так встретит? Станет рассказывать про свою работу и проблемы?
- Нет, про работу не станет рассказывать… Чаю нальет.
- Вот видишь, как все хорошо! А ты дерьмо вокруг себя только видишь!.. А тебя как зовут?
- Это не имеет значения.
- Очень плохо, что не имеет значения. Значит, родители недолюбили тебя, раз имени не дали. Вот меня зовут Игорь. А мама хотела назвать Андреем, но так звали председателя в колхозе, и он был алкаш, и мама назвала меня Игорем. Буду звать тебя Лизой. (…) Если ты, Лиза, хочешь что-то изменить, вступи в ГОРКОМ35 и вдохновляйся, и делай, и меняй вокруг себя все, что хочешь. Так что, давай – записывай телефон.
- …
- Записывай.
- Зачем?
- Ну, вот что ты все в облаках витаешь? Вот твой муж кто?
- …
- По профессии кто?
- … Ну, ученый…
- Вот! Значит, морду кулаком он никому набить не может!
- Почему не может? Может! (Хотя я совсем в этом не уверена. Муж всегда учит меня: при возникновении малейшей опасности – убегай, не важно, есть у тебя при себе нож или баллончик, «беги, Лола, беги»).
- Ага. Может (вызывающе)! Один раз вмазать, получить в ответ и корчиться на земле… Ты все о высоком думаешь?! Думаешь, с тобой никогда ничего не случиться?!
- Надеюсь, что не случиться…
- И зря так думаешь… Знаешь, один мой друг сказал: хорошие люди должны держаться вместе, чтобы не висеть поодиночке. Так что, давай – записывай телефон.
- Зачем?
- Затем, что когда с тобой что-то случится, ты сможешь мне позвонить, хоть ночью. И я приду на помощь.

***
Игорь еще много чего наговорил: что мир прекрасен/что жить здорово/что можно прямо сейчас дернуть пивка с пиццей/что можно пойти на реку фотографировать/что нужно верить в себя/что нужно ценить вот этот момент, это «сейчас», потому что я могу в любую минуту провалиться в люк/что руку помощи протянут именно те, кто бросает билетики под ноги/что в голове в моей мусор/что нужно слушать «Кино» и больше ходить пешком/что деньги не главное, но без них плохо/что мы еще встретимся.

***
Не скажу, что он вынес мне мозг. Просто был с похмелья. Был в джинсах горчичного цвета, с пленочным фотоаппаратом на шее. Седая голова, крупные руки, узловатые пальцы, словно собранные на лесу бусы. Был с похмелья, тянуло пообщаться, и ему было не важно - с кем. Ему было не важно, с кем поделиться своим счастьем – жить так, как ему нравится. Ему было не важно, с кем поделиться своим навыком – видеть чудесное в этом «сейчас», не обращать внимание на мелочи. Ему было не важно, кому объяснить, что все перемены – только к лучшему. Ему было не важно, что о нем подумают – он просто делал свое дело, поднимал настроение, переключал внимание с неглавного на главное.

***
У меня от Игоря остались - «хорошие люди должны держаться вместе, чтобы не висеть поодиночке», у него от меня – ничего, но он нисколько не расстроился. Просто пошел прочь размеренной походкой, солнечным лучиком под деревьями, с тонким кожаным ремешком от фотоаппарата, пересекающим спину наискось.