ПОЭЗИЯ СТАРОЙ УСАДЬБЫ

О чем могут рассказать старые усадьбы? Ну, например, как эта – Усадьба Воронцовых-Дашковых, а потом перешедшая к Ильиным, в селе Быково? Многие поселения окрест перетягивают её к себе: и деревня Верея и городок Жуковский. Но всё-таки привычней относить её к селу Быково, не путая его с рабочим посёлком Быково. Само село Быково, известное со времен Ивана Васильевича, радует опрятностью домов и улиц, зелёных и приветливых, подводящих прямо к площади, на которой расположен необычной постройки 17 в. Храм во Имя Владимирской Богоматери, задуманный когда-то как домовый владельцами Усадьбы и давно открывший свои двери для всех.

Дорога от Храма уводит в тенистый парк. И если Главный дом Усадьбы и Храм, требуя ремонта, прячутся за строительными сетками, то аллеи парка покоряют своим вековым покоем и мягким волшебством заросших прудов и вьющихся вокруг них тропок. Правда, указатели немного разрушают эту иллюзию, и всё-таки она есть, и так хочется поддаться этому обаянию. Наверное, ощущение некой тайны охватывает посетителей. Они гуляют бесшумно и как-то осторожно. Пожалуй, за исключением экскурсий шумных школьников. Но парк, всё равно кажется уснувшим и утаившим некогда бурную жизнь своих обитателей. И если сейчас ему подходить лёгкая грусть ноктюрна Глинки, то наверняка слышались ранее бравурные звуки маршей и мазурок.

Жена графа И.И. Воронцова-Дашкова – Александра Кирилловна Нарышкина блистала в петербургском свете, была знакома с Пушкиным и Лермонтовым, послужила прототипом героинь в романах В. Соллогуба и И. Тургенева («Отцы и дети» - княгиня Р.), давала в своем петербургском доме роскошные балы, на одном из которых Пушкин принял роковое решение о дуэли с Дантесом. Александра Кирилловна очень переживала из-за этой ситуации и близко к сердцу приняла смерть поэта. Впрочем, блистающая жизнь самой княгини закончилась трагично. В стихотворении, посвященном ей, Н. Некрасов описывает всю её жизнь от начала до конца.

Прекрасны стихи М. Лермонтова «К портрету» о цветущей поре жизни А.К. Воронцовой-Дашковой.

Теперь уж не разгадать всех тайн Усадьбы, но вообразить их можно, а шелестящая листва осени подскажет, как.

Михаил Лермонтов. К портрету

Как мальчик кудрявый, резва,

Нарядна, как бабочка летом;

Значенья пустого слова

В устах ее полны приветом.

Ей нравиться долго нельзя:

Как цепь, ей несносна привычка,

Она ускользнет, как змея,

Порхнет и умчится, как птичка.

Таит молодое чело

По воле — и радость и горе.

В глазах — как на небе светло,

В душе ее темно, как в море!

То истиной дышит в ней все,

То все в ней притворно и ложно!

Понять невозможно ее,

Зато не любить невозможно. 1840

Н. А. Некрасов. Княгиня

Дом - дворец роскошный, длинный, двухэтажный,

С садом и с решеткой; муж - сановник важный.

Красота, богатство, знатность и свобода -

Всё ей даровали случай и природа.

Только показалась - и над светским миром

Солнцем засияла, вознеслась кумиром!

Воин, царедворец, дипломат, посланник -

Красоты волшебной раболепный данник;

Свет ей рукоплещет, свет ей подражает.

Властвует княгиня, цепи налагает,

Но цепей не носит, прихоти послушна,

Ни за что полюбит, бросит равнодушно:

Ей чужое счастье ничего не стоит -

Если и погибнет, торжество удвоит!

Сердце ли в ней билось чересчур спокойно,

Иль кругом всё было страсти недостойно,

Только ни однажды в молодые лета

Грудь ее любовью не была согрета.

Годы пролетали. В вихре жизни бальной

До поры осенней - пышной и печальной -

Дожила княгиня... Тут супруг скончался. . .

Труден был ей траур, - доктор догадался

И нашел, чтоб воды были б ей полезны

(Доктора в столицах вообще любезны).

Если только русский едет за границу,

Посылай в Палермо, в Пизу или Ниццу,

Быть ему в Париже - так судьбам угодно!

Год в столице моды шумно и спокойно

Прожила княгиня; на второй влюбилась

В доктора-француза - и сама дивилась!

Не был он красавец, но ей было ново

Страстно и свободно льющееся слово,

Смелое, живое... Свергнуть иго страсти

Нет и помышленья... да уж нет и власти!

Решено! В Россию тотчас написали;

Немец-управитель без большой печали

Продал за бесценок в силу повеленья,

Английские парки, русские селенья,

Земли, лес и воды, дачу и усадьбу. . .

Получили деньги - и сыграли свадьбу. . .

Тут пришла развязка. Круто изменился

Доктор-спекулятор; деспотом явился!

Деньги, бриллианты - всё пустил в аферы,

А жену тиранил, ревновал без меры,

А когда бедняжка с горя захворала,

Свез ее в больницу... Навещал сначала,

А потом уехал - словно канул в воду!

Скорбная, больная, гасла больше году

В нищете княгиня... и тот год тяжелый

Был ей долгим годом думы невеселой!

Смерть ее в Париже не была заметна:

Бедно нарядили, схоронили бедно...

А в отчизне дальной словно были рады:

Целый год судили - резко, без пощады,

Наконец устали... И одна осталась

Память: что с отличным вкусом одевалась!

Да еще остался дом с ее гербами,

Доверху набитый бедными жильцами,

Да в строфах небрежных русского поэта

Вдохновленных ею чудных два куплета,

Да голяк-потомок отрасли старинной,

Светом позабытый и ни в чем невинный. <Начало 1856>