Преступление и наказание

Убийство, запойное пьянство, браки по расчету, нищета, проституция. Это плоть и кровь романа. Она так похожа на наше настоящее, она неприглядна до мерзости, ее участь - смерть.
Попытки оправдаться перед самим собой, философские теории, желание разоблачить и страх разоблачения, навязчивые мысли, доводящие до безумия, признание. Это разум романа. Он шаток и замутнен, его путь – путь страданий и это путь в никуда.
Вера вопреки всему, сострадание, раскаяние, любовь. Это душа романа. Она очищает плоть и спасает от смерти, она устанавливает цель разуму. Она беззащитна и неприступна, она бессильна и непреклонна.
«Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги», - а все остальное не так уж и важно.

В сером пальто с дырявым подбоем, шаркающей бомжацкой походкой, ранним утром четвертого числа летнего месяца июля вышел из своей каморки, находившейся под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походившей более на шкаф, чем на квартиру, которую он снимал в С-м переулке, и медленно, как бы в нерешительности, отправился в сторону К-ного моста бедный петербургский студент Родион Романович Раскольников.

Более всего на свете студент ненавидел старух, и день у него с самого начала не задался, так как старухи преследовали молодого человека с самого рассвета, поэтому, выйдя на улицу, Раскольников испуганно обвел глазами все вокруг дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по старухе. Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив: ни одна старуха не желала бы встретиться с ним, когда у него в руках топор. Даю вам слово бывшего регента, что никто бы не поздравил эту встретившуюся.

Просто с некоторого времени студент был до того худо одет, что иной человек посовестился бы выходить в таких лохмотьях на улицу. Шляпа была на нем высокая, круглая, рыжая, дырявая, потертая, изношенная, без полей, смешная, приметная, с бубенчиками, каких никто не носит, кроме персонажей всяких скучных книжек, авторы которых с упоением и в мельчайших подробностях описывают всякую несущественную деталь, да еще конструируют длинные-предлинные и сложные-пресложные предложения, невероятно трудные для прочтения, словно нарочно стараясь усыпить читателя или ввести его в кому, а еще лучше сразу в анабиоз на какой-нибудь смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу.

ПРОЧИТАЛИ НАПИСАННОЕ?
Понравилось?
Ну, тогда вам «Преступление и наказание» тоже понравится. Всем остальным этот роман рекомендуется к прочтению в качестве снотворного - по полстранички на ночь. Не больше. Потому что Достоевский, может, и мастер, но читать его книгу - сущее наказание.

Скажите, пожалуйста, много ли таких людей, которые других-то резать право имеют?



Почему вдруг рука потянулась к этому сложному, тяжёлому, мрачному произведению сейчас, летом, во время каникул? Просто открыла список, пролистала его и поняла, что ещё раз перечитывать этот мрак слякотной осенью - это вгонять себя в депрессию, а сейчас, когда совсем по-достоевски на улице жара стоит смертная и солнце палит просто, тьма не так страшна, наверное.

Роман действительно сложный, неровный, нервный, мастерски показывающий, как "недодуманные идеи" захватывают, заражают человека не хуже трихин, заставляют его совершать поступки не совместимые с гуманностью.

Ведь Раскольников добр, бескорыстен, отдаст последние деньги жене и детям Мармеладова, попытается не допустить, чтобы "жирный франт", ассоциирующийся у него со Свидригайловым, совратил девушку, вступится за Соню, оскорблённую Лужиным. Что же толкнуло его на жестокие поступки? Бедность заела? Убил, чтобы не умереть с голоду? В том-то и дело, что нет!

Идея о сверхчеловеке, столь популярная в начале XX века, волновала Ф.М. Достоевского уже тогда, он понимал всю опасность этой страшной идеи деления людей на "тварей дрожащих" и "право имеющих" на кровь по совести. Не бывает крови по совести. Раскольников это слышит от разных людей: от следователя Порфирия Петровича, пытающегося воздействовать на своего оппонента логическими, разумными доводами, от сони Мармеладовой, которая просто верит, что нужно обратиться к людям и Богу. Раскольников поверит Соне, почувствует с ней некое единство: убийца и блудница будут вместе читать историю о воскресшем на четвёртый день Лазаре и верить в искупление, хотя верить сложно, уж слишком жесток окружающий их мир.

И жесток он к таким людям, как Мармеладовы: загнанная Катерина Ивановна, чахоточная, сошедшая с ума от нищеты, пьянства мужа, жизни в проходной комнате, обуреваемая гордыней дворянка, Сонечка, казалось бы, втоптанная в грязь, вот только к ней никакая гряз не пристаёт, настолько силён свет её души, дети, вынужденные дрожать от голода, холода, тяжёлого характера матери и пьянства отчима.

А вот Лужиных мир этот принимает. Пётр Иванович - прагматик, он кафтаном своим с ближним не поделится, потому что себе в убыток жить не выгодно, и девушку в жёны будет подыскивать такую, чтобы помыкать ей и попрекать куском хлеба. И не придёт Лужну в голову мысль о вечности, похожей на закоптелую баньку с пауками, и не захочет он "отправиться в Америку", как Свидригайлов или покаяться как Раскольников.

Вот и встаёт в главного героя вопрос: "тому или тем жить на свете, то есть Лужину ли жить и делать мерзости, или умирать Катерине Ивановне?" Но на этот вопрос нет ответа, потому что человек не имеет права на него отвечать. И что же делать? Смириться? Ответ автора: да, смириться, жить по законам добра, как это делает Сонечка.

Сонечка… Сонечка… Вечная Сонечка, пока мир стоит.



Ну, и ещё один персонаж - это Петербург, страшный город, вампир, сводящий с ума, своими дворами-колодцами, грязными лестницами, комнатками-гробами, жарой и вонью, порождающий ужасные идеи и сны. Соучастник преступления Раскольникова. Жёлтый город, с "круглыми столами овальной формы" подталкивающий к сумасшествию:

А Всевышний играет в молчанку,
Сверху сыплется влажная пыль,
И вселенная мокрой мочалкой
На соборный намотана шпиль.

Ты уйдешь из Петровской столицы
Не в классически-огненный ад, -
В Вечность серую, в баню к мокрицам,
К паукам, что на стенке кишат…

В двух шагах от такого Эреба
Оглянись, передумай, должник…
Петербургское мутное небо
Тихо капает за воротник.

Равнодушный к тебе, невеселый
Город мокнет под мелким дождем,
Шпилем, будто осиновым колом,
К этой утлой земле пригвожден.

(В. Шефнер)

Да, произведение неоднозначное. Для меня, например, убийца и блудница, понятия несопоставимые, а ещё я не очень верю в Разумихина, а вот Порфирий Петрович и Свидригайлов очень интересуют меня. Поражает то, что основное действие романа, вместившего в себя так много судеб и событий, укладывается в несколько дней. Мыслей много, буду думать.

P.S. И не одна буду, столько людей пытались это произведение осмыслить В. Пьецух в "Новой московской философии", Б. Акунин в "Ф.М.", В. Шефнер в "Исходе Свидригайлова"... И действительно достойное раздумий произведение.