Петровы в гриппе и вокруг него

‌К современной российской прозе я отношусь если не предвзято, то, как минимум, настороженно. Да я и не много читала, скажу честно. Из того, что вспоминается навскидку, не было ничего, что запомнилось бы на долгие годы: Рубина - неплохо, но на один раз и много самоповторов; то же самое - Акунин; Улицкая - неплохо, но слишком мрачно; Прилепин - пацанские понты и язык пятиклассника; после Сенчина хочется просто повеситься, настолько бездонна помойная яма, называемая у него жизнью; в такую же чернуху ударился и Глуховский в своем "Тексте"; Пелевин...вот тут, пожалуй, все хорошо, но все же не настолько, чтобы попасть в любимые. И я никогда бы не подумала, что на фоне этого списка мне попадется даже не жемчужина, а тяжелый такой серебрянный слиток по имени Алексей Сальников.
‌У автора просто потрясающий талант рассказчика. Здесь он явно тяготеет к традициям русской классики, где именно обычные истории обычных людей, рассказанные прекрасным языком, являлись основой шедевральных произведений. Но язык повествования у Сальникова очень живой; ему не требуется особых украшательств или усложненных конструкций, чтобы рассказать историю персонажей. Однако каждое слово у него на своем месте, каждая фраза вызывает целый рой ассоциаций и ярких образов. Читать это произведение просто невероятно приятно.
‌А что же насчет сюжета? По описанию, все должно быть скучно и по-бытовому. Обычная семья: папа-автослесарь, мама-библиотекарь и сын-школьник. Они все болеют гриппом, и несколько дней их реальности смешиваются с воспоминаниями в немного странную, насыщенную эмоциями и деталями смесь. Отдельным плюсом стал тот факт, что текст был созвучен лично со мной. Это, конечно, избитая фраза, но я действительно была на одной волне с автором и его героями. Какие-то детали из детства, похожие переживания, схожие мнения или ощущения...все это сделало текст очень личным для меня. Также окружающая персонажей действительность у автора получилась не черной и не белой: он не разделяет прекрасные детские мечты и грязные подъезды, к примеру. И это прекрасно, ведь и в реальной жизни все это сосуществует вместе.
‌Не знаю, где люди находят здесь чернуху, но, поверьте, здесь ее нет. Так же, как я не заметила "приходов", галлюцинаций или элементов магического реализма. Зато есть несколько шок-моментов, которые действительно могут повергнуть в ступор. Читаешь себе спокойно про стандартные будни, и тут тебе - ! Оказывается, в жизни главных героев присутствуют страшные вещи, которые они считают если не нормой, то чем-то вполне допустимым. Особенно неожиданно с этим сталкиваешься в главе про мать. Но я считаю такой поворот в повествовании плюсом, так как писатель должен уметь не только шокировать читателя, но и правильно вставить такие моменты в общую канву текста, чтобы они выглядели гармонично. У Сальникова получилось. И мне кажется, что здесь это призвано не просто шокировать читателя, но и показать, насколько хрупок баланс между добром и злом в каждом из нас, насколько мало мы знаем своих близких, и насколько прекрасна жизнь именно своей многогранностью и неоднозначностью.
‌Единственное требование к читателю "Петровы в гриппе и вокруг него" - это внимательность и любовь к деталям. Если вы будете пробегать глазами текст и искать только развитие сюжета, то к концу книги единая картинка не сложится, и произведение, скорее всего, вам не понравится. Именно детали создают волшебный лабиринт, выход из которого мы находим в финале. Очень важно не пропустить эти зацепки, а они могут оказаться самыми разнообразными. Зато какое удовлетворение получаешь в конце книги, когда видишь целостную картину, и как хочется сразу же вернуться в начало и проверить, не упустила ли еще что-то:)
‌Это просто отличное произведение, одно из тех, о которых тяжело найти правильные слова, настолько сильное они произвели впечатление. Единственное, что вызывает у меня сожаление, - вряд ли этой книге суждено стать классикой. Слишком много в ней примет времени... Сомневаюсь, что поколение читателей, которым сейчас около двадцати и младше, смогут уловить присущую этому тексту атмосферу просто потому, что эти приметы им незнакомы. Хотя приметы XIX века нам тоже незнакомы, что не мешает любить и понимать многие классические произведения... Сложно сказать, знаю только одно: эта книга - одно из самых приятных открытий года для меня. Я обязательно буду читать "Отдел", вторую книгу автора. Просто потому, что талантливых писателей необходимо знать и читать.

Много шума было вокруг этой книги, мнений разных, причем кардинально противоположных. Я была, признаюсь, заинтригована не на шутку, хотелось уже самой узнать, что ж там за Петровы такие с их гриппом. И вот знакомство с этой семейкой состоялось, как и с автором, которого где-то назвали чуть ли не новым Гоголем. Что ж…Не поняла я, собственно, восторгов тех, кто сумел разглядеть в этом безобразии шедевр нового времени, как не поняла и того, за что дали премию Нацбестселлер. Читала я жадно, не теряя надежды уловить что-то для себя знаковое и особенное, но ожидания мои развалились в пух и прах.
Вообще, чернуху я люблю. Она меня, как это ни парадоксально звучит, вдохновляет, что ли. Заставляет встряхнуться лишний раз, оглядеться, переосмыслить какие-то свои заморочки, на свой быт и реалии другими глазами иной раз посмотреть. Это бывает полезно. Но чернуха, как показывает моя читательская практика, тоже бывает очень и очень разной. Вот взять того же Глуховского с его последним романом «Текст». Чернуха? Еще какая. Но там есть сюжет, смысл какой-то во всех событиях, посыл, наконец. Так же и у Сенчина, которого я люблю и уважаю. В его романах всегда есть фабула, поэтому та серость, убогость, безысходность и просто удушающая своей непроходимой, неустроенной бытовухой действительность понятна, знакома и даже принимаема.
У Сальникова же я увидела просто чернуху. Без особого сюжета. Просто какая-то воспаленная, нервная фантазия на тему …на тему чего, кстати? Ну вот если так разобраться, о чем, собственно, эта книга? О нас? О нашей неубиваемой дремучести, инфантильности, мертвых душах? Я так и не смогла для себя сформулировать ответ.
Первая часть, про самого Петрова, мне напомнила практически сразу фильм Василия Сигарева «Страна Оз». Я фильмы этого режиссера очень люблю. Вот самая настоящая, но по-настоящему глубокая чернуха – на мой взгляд, который я, конечно, никому не навязываю. Особенно фильмы «Волчок» и «Жить» - они меня просто до глубины души потрясли. А вот «Страна Оз» - это кино совсем не зашло, вызвало отторжение полное.
Так вот, в этом фильме была одна зомби-девушка, Шабудинова (если не ошибаюсь), которая перед новым годом через весь Екатеринбург пытается добраться до работы и попадает во всякие неприятные ситуации. Главную героиню играет моя обожаемая Троянова. Но это картину не спасло в моих глазах. Crazy фильм. Не советую его смотреть, особенно перед новым годом.
Вот и у Сальникова Петров – это один в один эта зомби-Шабудинова. Просто мрак. Да и место действия совпадает. Он тоже все никак не дойдет до дома, по пути вляпываясь во всякое, простите, дерьмо. При этом он болеет гриппом. Вот чего, спрашивается, тебе не хватает? Иди домой и отлеживайся. Нет, он тоже зомби, совершенно бесхребетный, скучный, запредельно инфантильный чувак, глазами которого читатель вынужден смотреть вокруг: на местных сумасшедших в троллейбусе, на абсолютно мерзкого Игоря, похищать труп какой-то, вспоминать ледяные руки Снегурочки из детства и ….один сплошной пьяно-гриппозный бредовый поток, липкий, неприятный, после которого хочется срочно помыться.
Петрова меня заинтересовала больше. Я - как любитель триллеров – не могла не клюнуть (поначалу) на эту маньячину в юбке, которая ходит по городу и мочит мужиков, копается в своей протекшей крыше и пытается косить под нормальную женщину-жену-мать. Вот про нее надо было отдельную книгу написать, в жанре как раз психологического триллера. И ловили бы ее бравые полицейские до второго пришествия, потому что такого персонажа серийника им вряд ли по зубам было бы раскусить. Но и к ней быстро у меня пропал интерес, так как не о том, конечно же, история. А уж после того, как описывались ее мысли о сыне и ее отношение к нему – я прям как-то даже внутренне съежилась. Мрак беспросветный. Неприятно.
Ну и перейдем к Петрову-младшему. Хотелось бы посочувствовать мальчику, особенно в том моменте, когда предки его просроченными лекарствами пичкали, да и это у меня не получается. Он в книге вышел тоже неприятный какой-то, невнятный и депрессивный и ….в общем, даже не знаю. У меня дочке столько же сколько ему. Я книгу прочитала, закрыла, обняла свое чадо крепко-крепко и почувствовала такое безграничное счастье, живое тепло, настоящее. И даже Новый год, который я ну просто ненавижу, потому что ассоциируется он у меня просто с вакханалией и массовым помешательством российского народа, вдруг показался мне светлым и праздничным, чего я не испытывала уже давненько.
А может, в этом и был смысл? Чтобы я вот так вот вымаралась в этой гриппозной книжной гадости, а выхлоп получила противоположный по эмоциям? А? Если так, тогда ладно. Но в целом, я разочарована, я расстроена, мне не понравилась эта книга. Она ужасна. А может, я слишком поверхностна для таких романов, и есть в них что-то важное где-то глубоко, но в таких глубинах, что мне пока не доступны.

Осторожно! Рецензия насыщенна спойлерами, как дыхание больного ОРВИ – бациллами.

Честно признаюсь, в романе я ни Аида не поняла. Не поняла даже, закончился ли роман на том месте, где прервалась моя электронная книжка, или мне попалась какая-то неполная версия и должно быть еще главы две-три, которые все объяснят. Почитав другие отзывы, я узнала, что версия все же полная, но в своих сомнениях я не одинока.

Это очень индивидуальная ассоциация, но мне роман напомнил «В лабиринте» Роба-Грийе, в котором герой, куда бы ни шел, оказывается у одного и того же фонарного столба. Только в «Петровых» столб не реальный, а внутритекстовый. И возвращается к нему не герой, а ведомый автором читатель. Текст вертится вокруг нескольких «сюжетных якорей», от которых то и дело отходит в разные стороны, но неизменно возвращается. Роднит их и ощущение болезненно-измененного сознания, в котором не поймешь, что же реально, а что вымысел (или может, это вымысел, который уже воплотился в действительность). Только если у Роба-Грийе это дурной сон, то в «Петровых» – гриппозно-температурная реальность.

Поскольку, как я уже сказала, в романе я ничего не поняла, единой трактовки составить не получилось, да и текст ее не предполагает. Но хочу поделиться несколькими разрозненными мыслями разной степени фантастичности, которые появились в процессе и после чтения. Дальше будет очень много «допустим», «возможно» и вопросиков в скобочках. Их очень хотелось добавить к каждому слову, но я пыталась сдерживаться. Уж очень все зыбко у этих гриппозных Петровых.

Мысль №1 «Все, что происходит – больной бред, рожденный под воздействием высокой температуры» разрабатывать не буду, так как она прямым текстом прописана в названии и идет красной нитью через весь роман.

Мысль №2. Дар Аида. Тут мы уходим в какой-то архаически-мифологический сюжет (правда, перебрав в голове греческие и не только мифы, ничего подобного я не вспомнила). Допустим, за услугу, которую маленький мальчик, хоть и ненамеренно, оказал богу подземного мира, тот подарил ему и его близким возможность распоряжаться жизнью и смертью, своей и окружающих. Обставляя, это так, будто никакого нарушения жизненно-смертного течения и не было: в скучной бытовухе среднестатистической семьи чудесным воскрешениям не место. Этой возможностью, если я не обсчиталась, по типично сказочному канону, пользуются они трижды: убив, не убивая; вставая из (своего ли?) катафалка; воскрешая умершего ребенка. Эпизод со спящим Петровым-младшим – вообще отличный пример игры с трактовками. С одной стороны, здесь такое естественное переживание родителей за жизнь пусть и нетяжело больного сына, и так просто перепутать глубокий сон со смертью (не скажу за детей, но то, что делал главный герой, я пару раз проделывала со спящим котом). С другой – а вдруг смерть была настоящей: и нагнетание тревожности, и описание холодного, недышащего ребенка заставляют в это верить.

Мысль №3. Немного солипсизма. А вдруг не существует ничего, кроме Петрова-творца. Сын и жена – персонажи вымышленной им вселенной (тут, кстати, вопрос, а какая вселенная первична: Свердловска-Екатеринбурга конца XX-начала XIX века или все же комиксов). Непризнанный гений Сергей – альтер-эго Петрова (который, кстати, ведь тоже Сережа). Тогда текст идет вообще куда-то в сторону бартовской смерти автора, которая тут не метафорическая, а вполне реальная, когда важно все, кроме пресловутого «хотел сказать автор»: внутренняя логика повествования, контекст, читатель; когда текст начинает жить своей жизнью. Сальников очень четко представляет своего читателя как человека, который любит вгрызаться в текст, копать и перекапывать. Иначе к чему столько случайно брошенных неслучайных деталей. Иначе зачем подбрасывать разные варианты контекста. Сиди себе, читатель, и трактуй, как вздумается.

Мысль №4. Всех задолбал быт. Настолько безнадежны все эти ежедневные сидения в автослесарных ямах, библиотеках, долгие переезды в холодных троллейбусах, облупленные подъезды с никогда не закрывающимися дверями, ежевечерняя чистка картошки, что хочется сбежать в комикс с супер-героем или супер-злодеем, прирезать малознакомого мужика в подворотне или спуститься в ад, в конце концов.

Мысль №5. Город как действующее лицо. Я неслучайно выбрала под книгу марафонский пункт «Книга, действие которой происходит в большом городе». Свердловск-Екатеринбург здесь занимает одно из центральных мест. Очень живой и узнаваемый прямо с первой страницы, хоть и называется на протяжении романа всего пару раз. Безымянность, наверное, должна была создать образ типичной провинции, но за любой типичностью рано или поздно проступают индивидуальные черты. Меня даже резануло чем-то, похожим на ностальгию. Город получился практически осязаемый, с очень точной топографией. Можно пройти маршрутами героев: съездить на Эльмаш, постоять на остановке на Юго-Западе, сесть на метро на Площади. В реальности или воображении – неважно. Этой топографичностью он напомнил другой Город, правда с большой буквы и столетней давности.

P.S. Не смогла придумать для рецензии другого заголовка кроме слогана из дурацкой рекламы, но мне кажется, он даже подходит роману: и в плане внешней (стерео)типичности семьи, и в плане примет уже прошедшего времени.