Анна Ахматова. Стихотворения

Я ношу джинсы, у меня пирсинг, и я жить не могу без интернета... Я поколение Next, со всеми вытекающими последствиями, мы все умеем делать быстро: быстро жить, учиться, работать, вот только любить мы быстро не умеем. Все также сжимаем руки от волненья, все также страдаем, не спим ночами, задыхаемся любя...
И Ахматова все также актуальна, все также правдива и по-настоящему мне дорога. Потому как она меня знает, знает, что чувствую я...
Читать Ахматову мне стало невыносимо тяжело, слишком глубоко в сердце проникает ее поэзия, слишком она родная, слишком много она обо мне знает, слишком я ее понимаю...
Вот так и живу, бегу, бегу, бегу, а в сердце все тоже, что и сто лет назад: волнение, любовь. И пока мы совсем эти понятия не позабыли, Ахматова будет жить. Правда?

Это путешествие в неведомое. В нём не обойтись без проводника. Позволь мне быть твоим проводником. Доверься мне. Так высоко она еще не взлетала, и так далеко не зашла. Представь то время.
Анна.
Тюрьма «Кресты» .
Там сын, муж.
Ожидание.
В страшные годы ежовщины Анна Ахматова провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Жизнь, которую она проживала тогда, и все, что она видела, смыкалась какой-то гранью с ее прошлым как бензиновые разводы на стекле, как мелькнувшие в пламени лица.

Неси свой крест и веруй, - твердят в народе.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне, -
- просит Анна народ...То были дни, которые должны открыть и нам что-то, обнажить какую-то правду, что - то такое, чего мы в свое время не заметили и больше никогда не увидим. В чём эта правда?

Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: "Сюда прихожу, как домой".
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.

Ветер и стихи... Что их роднит ?...Вы и сами знаете. Именно стихи для сердца могут быть... бризом, штилем, бурей... А когда слова Анны, имя Анны отпустили нас, читателей, как отпустила судорога, сводящая горло, память, найдя окольный путь, снова настигла. Анна подарила нам жизнь в таком масштабе, в каком и мы и сами захотели бы ее прожить. И голос. Не звучание её голоса в физическом смысле. Я не о тембре, нет. Я о тайне, которая за ним скрыта, о мире, который он порождает.

И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.

Есть сторона человеческой души, полная противоречий и страданий. И мало людей, достаточно храбрых, чтобы исследовать ту сторону. Да, наши траектории никогда не пересекаются. Никогда. Линии надлома не пересекаются, никто не маячит на горизонте, каждый шагает к своему краю солнца. И да, мы не знаем, что такое жизнь. Мы не умеем ее изготовлять, но это вовсе не мешает нам пользоваться живым, не понимая его устройства.
Живым словом ?
Ахматовским?
Так.

Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,—
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.

Собственно , в её время хаос вернулся на землю - жуткие сороковые. Хаос — партитура той действительности. Собственно, это для всех был мир, с которого сползала кожура времени. Разум Анны вырвался из этих объятий, словно крохотное семечко, которое она заронила, и взорвал его. Семечко - верно, это её «Реквием».

Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
...Приговор... И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... Шатается... Одна...
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.

Заповедное в ней и через нее в нас самих. Оно и есть - подлинный материал души. Полустертые точки ее мыслей остаются жить в смутных, бархатистых контурах осязаемой массы. Я даже не знаю, как назвать то, что позволяет человеку быть вовлеченным в действо, в судьбу, в слово. Отчаянно пытаюсь кричать сквозь вакуум, что восхищающие меня слова ее стихов взяты из неродившейся книги моей собственной жизни. Наступает ли в этой борьбе, борьбе за жизнь и вдох такой момент, когда ты отчетливо сознаешь, что это всё и что назад, в то время, не вернуться? Что сам ты чувствуешь при этом? .

Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.

Подобно глубинным океанским течениям, слово поднимается на поверхность своим собственным импульсом. И когда оно встречает человека, обожженного тем же огнем, оно дарит ему свою страсть и огонь. Невозможно отказаться от попыток влить в форму великие идеи. Мы орудия неких высших сил. Странные это мгновения, когда все вдруг развязывается, освобождается и может произойти что угодно. На жизнь совсем непохоже, ты в каком-то ином состоянии, все сознаешь, и как бы во сне, зависаешь.

Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

Это не постигается разумом, это можно либо принять, либо отвергнуть.. Что бы под этим ни подразумевалось, оно неуловимо. Оно настолько огромно, что ою этом нельзя сказать последнего слова. Дух вырывается на свободу, напрягает твою волю, дает новые заветы.
Дух Анны ?!

*Памятник Анне Ахматовой в Петербурге в 2009 г. установлен напротив тюрьмы «Кресты», у стен которой, по признанию поэтессы в поэме «Реквием», она провела 300 часов.

После прочтения большинства книг, только что и остается как поставить их на полку, через время они незаметно зарастают пылью и забываются. Вспоминаешь о них, когда какой-нибудь знакомый попросит прочитать. Но вот только с томиком Ахматовой все не так. Строки ее стихотворений настолько пропитали мое сознание, что расстаться с ней я ну ни как не могу. Это не просто настольная (прикроватная, сумочная) литература, для меня это библия. Так же вот и мама моя каждый вечер читает молитвы и ищет в них мудрость, силу, веру. А я для себя все это нашла у Ахматовой. Все дело в том, что пишет она правду, и больно бывает от правды и радостно. Но имела Анна силы, чтобы горько, откровенно и душу на изнанку, и чтобы про каждую из нас… и правда. Часто тяжело читать ее произведения, слишком они откровенные, слишком глубоко оседают в подсознании. Все же мы отвыкли говорить прямо, открыто. Сейчас существует масса литературы, чтобы простую просьбу или признание скрыть под десятками, а то и сотнями ненужных слов. Общество навязало нам стереотип такого общения. А иногда так хочется, чего то простого и откровенно правдивого, и тогда Ахматова мой выбор на все времена.