Ложится мгла на старые ступени

С этой книгой ко мне пристала мама. Прочитай да прочитай, ты открой ее только, нет, ты сейчас прочитай, я уже второй раз перечитываю, тебе понравится - и все в таком духе. А произведение действительно впечатляет. Это настоящая сага: мощная, глубокая, огромная по своей силе. Из похожего я помню только “Хоровод воды” Кузнецова, но у него все гораздо интеллигентнее. Александр Чудаков буквально вложил в роман всю душу: насколько я знаю, это его единственное художественное произведение, остальные книги - литературоведческие, по Чехову.

Фактически роман представляет собой автобиографию, но не от первого лица, а от третьего: я сначала запуталась, почему главного героя зовут Антон, когда ясно видно, что это мемуарный жанр, а повествование иногда все-таки сбивается на “я”. Потом стало понятно, что таков авторский прием: несколько отодвинуться от своей жизни и обозреть ее со стороны, заодно сгладив возможные шероховатости. Сама книга - о быте советских ссыльных, живущих в северном Казахстане, хотя какой там быт, там натурально выживание. В центре произведения - дед Антона, человек огромной силы, ума и мужества. Сразу видно, насколько привязан был к нему мальчик - про отца и мать Александр Чудаков подробно пишет только в самых последних главах, а так они вроде и есть, а вроде - на заднем плане.

Тем, что завораживало больше всего, были описания их повседневной жизни. Представьте себе независимое натуральное хозяйство: самодельное производство мыла, свечей, крахмала, выделка сапог - про земледелие я даже не говорю, это было само собой, тем более что одним из образований деда Антона было агрономическое. И автор прямо в деталях пишет, как они готовили тот или иной продукт: “Варить мыло считалось делом простым: щёлочь — NaOH да бросовый животный жир. Мыло, правда, получалось вроде хозяйственного, грязно-бледно-коричневое, вонючее, но функцию свою выполняло, хотя было едкое, и сильно намыливаться не рекомендовалось — по телу шли красные пятна; когда родилась сестра, для её мытья сварили из стакана сливочного масла кусочек другого, туалетного мыла”.

На фоне тяжелой физической работы проявляется одержимость мальчика языком: он буквально собирает в своей памяти поговорки, пословицы, песни, да просто отдельные слова, например, хромпик. С этим связан один эпизод, изрядно меня позабавивший. Александр Чудаков написал эту книгу раньше, чем появился олбанский, да и потом, скорее всего, был не в курсе его существования. А очень жаль, он бы по достоинству оценил весь юмор этого языка:

Всякий раз, когда Антон видел кирпич или слово «кирпич», он вспоминал Ваську Гагина, который это слово писал так: кердпич. Слово исчерчивалось красными чернилами, выводилось на доске. Васька всматривался, вытягивал шею, шевелил губами. А потом писал: «керьпичь». Когда учительница поправляла: падежи не «костьвенные», а косвенные, Васька подозрительно хмурил брови, ибо твёрдо был уверен, что названье это происходит от слова «кость»; Клавдия Петровна в конце концов махнула рукой. Написать правильно «чеснок» его нельзя было заставить никакими человеческими усилиями — другие, более мощные силы водили его пером и заставляли снова и снова догадливо вставлять лишнюю букву и предупредительно озвончать окончание: «честног».
Из своего орфографического опыта он сделал незыблемый вывод: в русском языке все слова пишутся не так, как произносятся, причём как можно дальше от реального звучания. Все исключения, непроизносимые согласные, звонкие на месте произносимых глухих, безударные гласные — всё это бултыхалось в его голове, как вода в неполном бочонке, который везут по ухабам, и выплёскивалось с неожиданной силой.
[...] Васька был гений и как всякий гений был неповторим. Где, чья изощрённая фантазия додумалась бы до таких шедевров, как «пестмо», «пе-джаг», «зоз-тёжка»? Когда и кто бы ещё cмог «абрикос» превратить в «аппрекоз»?..

Но это не самое главное, зацепившее меня. Уже в последних главах я прочла необыкновенной силы и отчаяния вопль души: автор сравнивает отношение к предметам в середине ХХ века, когда он был ребенком, и в конце XX века. Он не знал модного нынче слова “потреблядство”, а если бы знал - наверняка подивился его точности. Чудаков пишет о той привязанности к вещам, которую мне очень знакома: при всех переездах я не забывала утащить с собой линейку, изрисованную одноклассниками, или кружку, подаренную однокурсниками, - да и немало у меня такого, драгоценного для памяти. Он не призывает экономить во имя сохранения экологического равновесия, но говорит о бережливости, которой отличались люди прошлой эпохи (что, конечно, было вынужденной мерой) и которой так не хватает сейчас:

...Главная беда в другом. Вещь человек принимает в свою душу. Даже старец, ушедший в пустынь, любит своё стило, кожаный переплет своей единственной книги.
Раньше транссубъектный мир был устойчив. Форма глиняного горшка не изменялась тысячелетьями; бюро с ломоносовского времени не сильно отличалось от аналогичного предмета 1913 года. Но всё чаще наш современник не может понять назначение не только старинной вещи, но и предмета даже в скудном отечественном хозяйственном магазине.
Вещная смена в западных странах фантастически быстра, а разнообразие приобретает размеры чрезвычайные. У человека всё смелее отымают вещи привычные и любимые. [...]
Человек может вынести всё. Двадцать лет одиночки и даже северную яму-тюрьму без крыши, как протопоп Аввакум. Но не лучше ль потратить эти огромные богоданные психические ресурсы не на безостановочное выбиранье, покупку, обнашиванье, выбрасыванье, снова выбиранье, а в нашей стране ещё доставанье, опять привыканье, снова выбрасыванье, — на решение более духовных проблем? Нужна защита психики современного человека от стремительно растущей агрессии вещей, красок, от слишком быстро меняющегося мира.

Сильная книга, очень сильная и написанная невероятно богатым языком - читать ее чистое удовольствие. Не зря же роман получил Русского Букера десятилетия - он стоит того. Я рекомендую его всем, кто читает этот блог: людям старшего поколения будет интересно посмотреть на то время глазами автора, а молодежи - узнать, как тогда жили их ровесники. Читается произведение на одном дыхании, оторваться от него невозможно. И потом, может быть, вы пристанете к кому-нибудь: прочитай да прочитай, ты открой ее только, тебе понравится...

Обложка книги ненавязчиво сообщает, что перед читателем роман – идиллия лауреата литературной премии «Русский Букер Десятилетия». Роман – идиллия представляет собой книгу воспоминаний одной не очень большой, но дружной семьи, рассказанной самым младшим ее членом. На самом деле, изначально семья Саввиных – Стремоуховых была очень даже многочисленной, но из-за волнений в стране в те годы, родным людям пришлось расстаться, разбежаться кто куда, укрыться кто где смог. Герои романа, не дожидаясь вынужденной ссылки уехали сами в ссыльный город Казахской ССР – Щучинск, с легкой руки автора превратившийся в Чебачинск.

В книге описываются интересные события семьи и их окружения в довоенное время, сложные и голодные военные годы, и послевоенная жизнь. Мемуары написаны прекрасным русским языком, не зря же автор является филологом и специалистом творчества Чехова. Чудаков очень художественно ностальгировал в своих текстах, позволяя читателю прожить и прочувствовать то непросто время, которое перенес писатель и его близкие.

Для меня важно было прочитать эту книгу еще и потому что моя родина – Казахстан и в местах, которые так красочно описывал Чудаков, я провела все свои студенческие годы (тур-спортивные походы, слёты, тренировки и соревнования). Боровое – это курортное место (природный заповедник), которое манит и будоражит своим великолепием любого, кто хоть раз его посетил, и я уверена, что красивая природа помогала ссыльным пережить все невзгоды, которые им пришлось вынести и вытерпеть. Многие темы, на которых акцентировал внимание автор, мне были близки, и я долгие годы хотела узнать об этом подробнее, очень благодарна за это Чудакову, но поверьте, совершенно не обязательно родиться и прожить жизнь в Казахстане, чтобы полюбить эту книгу.

Роман не имеет четкой сюжетной линии, он состоит скорее из глав, которые представляют собой автобиографичные рассказы. Книга читается легко и увлекательно, я ее читала долго, но не потому что было неинтересно и нудно, а потому что так требовало сердце и чувства, которые я испытывала во время чтения. Мне хотелось внедриться в семью, в события тех дней и прожить с героями жизнь как можно дольше. Жизнь ссыльных людей на удивление описана без особой жести и чернухи. Были трагичные моменты, от которых выступали слезы на глазах, но еще больше поражала сила любви, которая помогала справиться со всеми бедами. Колосальная энергия и желание выжить, высокая работоспособность, постоянная поддержка и забота друг о друге, любовь и понимание – вот залог сильных людей семьи. Читая роман, есть над чем задуматься, от души посмеяться над забавными ситуациями и погрустить, сочувствуя судьбам героев.

Одна из забавных историй произошла в чебачинском театре, пропал огромный занавес из вишневого бархата и через время случайно обнаружился на цыганах в виде шикарных шароваров. Все мужское поголовье табора вырядилось в них, всем хватило на обновки.

Ужасная, но в то же время смешная неприятность случилась в семье автора – корова Зорька провалилась в выгребную яму, с трудом и не без смеха ее оттуда извлекли вместе с жуткими ароматами содержимого ямы, потом долго и упорно очищали, избавляясь от тошнотворных запахов. Смеялась в голос, представляя.

Удивило то, что Чудаков был знаком с Анной Герман. Одна глава как раз посвящена их встречи на районной школьной олимпиаде по художественной самодеятельности. Он поехал со стихами, а она с песней на английском языке. Никто из них не получил премии, но шквал аплодисментов они сорвали.

Замечательная книга: мудрая, веселая, грустная, вызывающая бурю эмоций. Такой приятный осадок в сердце после нее. Очень советую ее прочитать тем, кто любит жизненные истории. Обязательно перечитаю ее через некоторое время.

Нет цельного сюжета, нет стремительно развивающихся событий, нет "обязательной" любовной линии, нет никакой возможности внятно пересказать книгу. Да и не нужно.

Единственный роман филолога и литературоведа Александра Чудакова (1938-2005) представляет собой набор историй-воспоминаний главного героя о своем североказахстанском детстве. Из идеи автора "написать историю молодого человека нашей эпохи, используя автобиографический материал, но не давая своего портрета" получились придуманный город Чебачинск, списаный с настоящего Щучинска, и "умный мальчик Антон", о котором автор пишет в третьем лице, но регулярно разбавляет текст вставками от первого лица. Такой способ повествования позволяет читателю даже не понимать - ощущать, что книга, конечно, художественная, но основана она на реальной жизни, реальных событиях и настоящих чувствах, и непридуманного в ней гораздо больше, чем вымысла.

В основе книги история семьи из Чебачинска, эдакой казахской Швейцарии, райского уголка, в который, однако, по своей воле из столицы не едут. Почти всё его население составляют переселенцы: ссыльные, эвакуированные и - в исключительных случаях - семьи переехавшие, так сказать, превентивно, не дожидаясь, когда их сошлют официально. Вся книга это десятки и десятки историй этих людей, так или иначе связанных с семьей главного героя. Что ни страница, то рассказ, как в одночасье менялись судьбы целых семей, что ни глава, то маленькая жизнь.

Раз речь идет преимущественно о ссыльных и эвакуированных, то понятно, что радужного в этих историях должно быть мало, но главная особенность книги в том, что она неожиданно легкая, восхитительно светлая и добрая.

Читатель видит происходящее через воспоминания главного героя, а воспоминания эти в основном связаны с детством, в котором, как водится, и трава всегда зеленее, и деревья выше, и близкие сердцу люди сильнее, умнее, добрее, а проблемы, наоборот, меньше и несерьезнее. Именно поэтому чебачинское детство Антона может показаться таким невероятным и безоблачным: в стране голод, репрессии, война, а в Чебачинске время словно застыло где-то на рубеже девятнадцатого-двадцатого века, и нет ничего, что чебачинцы не смогли бы сделать, вырастить, придумать самостоятельно, для них возможно всё, если потрудиться. Это же настоящее воплощение мечты о независимости человека от времени, места, властей и чего бы то ни было ещё. Печально лишь, что по мере взросления героя почти сказочный Чебачинск становится все более реалистичным и, само собой, теряет часть своей привлекательности, и всё же, несмотря на это, у автора действительно получился настоящий роман-идиллия.

Рассказывая о книге, хочется процитировать как минимум несколько страниц, а потом еще и еще, так что, пожалуй, лучше тут ограничиться дежурной фразой о том, что книга написана прекрасным языком и ее хочется порекомендовать к прочтению всем, а в особенности тем, кто хотел бы погрузиться в отлично воссозданную атмосферу североказахстанского городка двадцатого века.