Quo vadis. Камо грядеши

В данной рецензии я не хочу говорить о сюжете романа. Те, кто его читал, знают, о чем эта книга. А те, кто не читал просто обязаны прочесть, ведь рассказать о сюжете "Камо Грядеши" в двух словах кощунственно. Это настолько глобальный роман, написанный таким гениальным языком, сочетающим в себе и простоту, и лаконичность, и красоту, и правду, что ты не просто сопереживаешь героям, не просто наблюдаешь со стороны за событиями той далёкой эпохи, но неосознанно начинаешь чувствовать себя участником всего происходящего и веришь каждому слову автора, как будто могло быть только так, как описывает он. И никак иначе. Можно прочитать сотни и тысячи книг, не оставляющих и следа в памяти, ради того, чтобы однажды прочитать вот такую, которая будет стоять особняком от всех других. Книга, в которой хочется смаковать каждую фразу, каждое слово. Книга, которая является не только хорошим историческим романом, но написана таким гениальным языком, что хочется заучить наизусть от первого до последнего предложения.
Я долго думала, как назвать рецензию, и долго выбирала между "Любовь спасёт мир", "Рим - язва мира", "Верь и победишь" и по аналогии с названием самого романа "Куда идёшь?" Но каждое из этих названий отражает всего лишь какую-то отдельную грань романа. А потом мне вспомнились строки из стихотворения А.С.Пушкина: "...и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слёзы, и любовь". Именно они, на мой взгляд, характеризуют роман наиболее ярко и точно, во всей его многослойности и сложности.

И божество(Христос и Нерон)
На страницах романа мы погружаемся в историю Рима времён Нерона. Это время ещё и отправная веха начала официальных гонений на ранних христиан. Г. Сенкевич рисует нашему взору двух божеств, как бы противопоставленных друг другу:
земного "бога" - императора Нерона:
"Сдвинутые брови выражали сознание своего всемогущества, но чело полубога венчало лицо обезьяны, пьяницы и комедианта, отмеченное суетностью, сменяющимися прихотями, обрюзгшее от жира, несмотря на молодость, и в то же время болезненное и отталкивающее".
И небесного бога - Христа:
"Что это за бог? что это за учение? что это за люди? Все услышанное им просто не вмещалось в его уме. Для него это была целая лавина непривычных, новых понятий. Вздумай он следовать этому учению, размышлял он, ему пришлось бы отречься от своих мыслей, привычек, характера, от всего, что составляет его натуру, сжечь все это дотла, после чего заполнить себя какой-то совершенно иной жизнью и новою душой. Учение, приказывавшее ему любить парфян, сирийцев, греков, египтян, галлов и бриттов, прощать врагам, платить им добром за зло и любить их, казалось ему безумным, но одновременно он смутно чувствовал, что в самом этом безумии есть что-то более могучее, чем во всех прежних философских учениях".

Нерон - истинное исчадье ада, которому чуждо сострадание, любовь и понимание. Он безумен и отвратителен в своём безумии.
Христиане же чисты и невинны. Они любят всех и вся, готовы прощать своих врагов и не ропщут на судьбу, даже когда их обрекают на дикую страшную смерть на арене римского амфитеатра. Сенкевич описывает время зарождения христианской веры, когда не было ещё ни Римской Католической церкви, ни крестовых походов, ни преследования еретиков, ни инквизиции. Время, когда жили ещё апостолы Петр и Павел.
Петр, как провозвестник новой веры на земле, также противопоставлен Нерону:
"С минуту оба эти человека смотрели друг на друга, и никому в этой великолепной процессии и в этой бесчисленной толпе не пришло в голову, что в этот миг глядят друг на друга два властителя мира, один из которых вскоре исчезнет, как кровавый сон, а второй, этот старик в хламиде бедняка, примет в вечное владение и мир, и Рим".

И вдохновенье.

Эта линия в романе тоже многогранна.
В чем же вдохновенье?
Для Нерона - это сожжённый по его приказу Рим и тысячи гибнущих в огне людей. Это растерзанные дикими животными на арене цирка невинные мужчины, женщины и дети, изувеченные, поруганные на потеху зрителям:
"Ребенок весь трясся от крика и плача, судорожно цеплялся за шею отца, а тот, пытаясь хоть на миг продлить его жизнь, силился оторвать его от себя и передать стоявшим подальше. Однако крики и движение раздразнили льва. Издав короткое, отрывистое рычанье, он пришиб ребенка одним ударом лапы и, захватив в пасть голову отца, в одно мгновенье разгрыз ее".
В этом черпает Нерон вдохновение, чтобы писать свои стихи и песни.

Для ранних христиан вдохновение в словах Петра и Павла, чьим проповедям они внимают:
"Этот невысокий, сгорбленный человек показался в ту минуту Криспу тем, кем и был на самом деле, – великаном, который сдвигает мир с его основ и овладевает людьми и странами".

Для главного героя Виниция - это Лигия, любовь к которой заставляет его измениться и пройти путь от жестокого воина и эгоистичного патриция до человека понимающего, любящего, готового пожертвовать собою не только ради спасения любимой, но и ради веры в Христа.

И жизнь.

Конечно же это описание Рима, нравов людей, их образа жизни. Г.Сенкевич делает это столь умело и невероятно красиво, что создаётся впечатление, что мы сами ходили и по грязным улицам Субуры, и по Палатину, и по Марсовому полю, и по Заречью.
"Вдали, чуть пониже, серебрились воды Тибра, на другом берегу было видно Марсово поле, повыше – мавзолей Августа, ниже – огромные термы, которые начал сооружать Нерон, еще ниже – театр Помпея, а за ними, частью заслоненные другими зданиями, – Септа Юлия, множество портиков, храмов, колоннад, многоэтажных зданий и, наконец, совсем далеко облепленные домами холмы, гигантский человеческий муравейник, границы которого тонули в голубом тумане, гнездо преступлений, но также могущества, очаг безумия, но также порядка, город, ставший главою мира, его угнетателем, но также его законодателем и замирителем, всесильный, непобедимый, вечный город".

"Этот мир, основанный на насилии и такой жестокости, на какую даже варвары не были способны, мир, погрязший в преступлениях и диком разврате, не может устоять. Рим был владыкой мира, но также язвой мира".

И слёзы.

"Стоя на коленях, Виниций сквозь слезы глядел на любимую. В темноте он все же мог различить ее лицо, показавшееся ему белее алебастра, и исхудалые руки. От этого зрелища любовь в его сердце превратилась в пронзительное чувство скорби, потрясшее все его естество, скорби, смешанной с жалостью, почтением и преклонением, и он, упав ниц, стал лобзать край плаща, на котором покоилось самое дорогое для него в мире создание".
Как говорится, не убавить, не прибавить.

И любовь.

Во-первых, это любовь Виниция к Лигии. Вообще, эта самая прекрасная, самая настоящая история любви, которая когда-либо была описана в книгах.
"Он хотел сказать, что с нею приходит в мир совсем новая красота, какой еще не бывало, красота не только прекрасного тела, но и души. Вместо этого он сказал ей слова, от которых сердце ее радостно затрепетало: странно, но он полюбил ее даже за то, что она от него убегала, и теперь, когда она сядет у его очага, она будет для него священна".

Во-вторых, это любовь к богу, любовь христиан к ближнему.
"И он вспоминал о том, как учил людей любви, как говорил им, что, хоть и раздали бы они все имущество бедным, хоть овладели бы всеми языками, и всеми тайнами, и всеми науками, они ничто без любви милосердной, долготерпеливой, которая не мыслит зла, не ищет своего, все покрывает, всему верит, на все надеется, все переносит".

Книга определенно стала одним из этапов моей читательской биографии, хотя бы потому, что читала я ее - о ужас, стыд и позор - 3 месяца. Поначалу было очень тяжело: я терялась в длинных польских предложениях, огромном количестве историзмов и латинских выражений. Вспоминала вычитанное где-то мнение, что Сенкевич – автор до невозможности занудный, и готова была с ним согласиться. А потом пошли очень сильные эпизоды, заставляющие дышать чуть реже, склоняться над книгой чуть ниже и проглатывать одно за другим эти длинные польско-латинские предложения.

Роман для меня в первую очередь о смене эпох и мировоззрений. О том кратком периоде, в который эта смена происходит. Причем о мировоззрении, в частности о христианстве, здесь хочется говорить не как о собственно религии, а скорее как о системе морально-нравственных координат. Не о том, что Христос сменяет давно превратившихся в риторические фигуры греко-римских богов, а о том, что месть сменяется прощением, жажда получать – желанием отдавать, абсолютный эгоцентризм – умением видеть и понимать другого. Единственно возможные с точки зрения современного читателя поступки христиан вызывают удивление и полное непонимание со стороны героев. На протяжении нескольких сотен страниц звучат их недоуменные вопросы, потом постепенно затихают – мировосприятие меняется.

Эта смена мировосприятия у каждого происходит по-своему, каждый приходит к ней своим собственным путем. Виниций через любовь. Хилон (Что нам до чистых и светлых и, чего скрывать, немного ванильных отношений двух влюбленных, что до изысканного эстета Петрония? Вот он, истинный герой, испорченного Достоевским читателя, человек прошедший самый сложный путь и герой нескольких самых сильных сцен романа!) через раскаяние. Долго думала, что же спровоцировало подобные изменения в Петронии. Не нашла ответа, но изменения, может, только отчасти, но произошли. Ведь не принимая христианства, в своих действиях Петроний во многом начинает руководствоваться той самой новой моралью.

Еще один персонаж книги, римский народ, к этому новому мировоззрению приходит, вернее еще только делает шаг навстречу, проверенным античным способом – через сострадание.
Действительно, народ можно назвать, пусть и неглавным, но полноценным и важным героем романа. В основном действии участвует он нечасто, но на протяжении всего романа не оставляет ощущение его незримого присутствия: о нем говорят, думают, его интересы стараются постоянно иметь в виду. Первый раз как некий обобщенный персонаж появляется в хаосе римского пожара. Но гораздо полнее и интереснее образ народа, публики (и в русском, и в латинском значениях) раскрывают сцены в амфитеатре.

Когда-то читала, что Сенкевич оказал значительное влияние на Булгакова. Подозревала, что найду переклички (вроде до невозможности знакомых интонаций предпоследнего абзаца), но никак не ожидала увидеть в античном цирке Варьете. Вспомнились воландовские «люди как люди», жадные до материальных благ и примитивных развлечений, тех пресловутых «хлеба и зрелищ», но с неизменным «и милосердие стучится в их сердца». Именно это спонтанное проявление милосердия и сострадания становится важным этапом смены мировоззрения, одним из тех переломных моментов, после которых победа нового уже неизбежна.

Отдельно хотелось бы сказать про образ Нерона. Мне кажется, он должен быть интересен современному постмодерну с его размыванием границ жизни и текста и переоценкой системы ценностей. Сжечь город ради того, чтобы сложить об этом песнь – сюжет, вполне соответствующий его тенденциям. Вот только проблема в том, что Нерон плохой поэт, эпигон без способности к созиданию. Даже в последние часы он цитирует чужие тексты, потому что ничего собственного создать не может.

Рецензия написана в рамках книжного флешмоба. За рекомендацию благодарю Lepsya

С детства испытываю необъяснимую любовь к античности. Как 20 лет назад я не могла спокойно пройти мимо греческих статуй в Эрмитаже, так и сейчас я не смогла пройти мимо этой книги.
Рим времен Нерона. Единственный роман Сенкевича на не польскую тему. Безумное правление Меднобородого, становление христианства, любовь… Тут есть всё. Это настоящий исторический роман. Добротный и увлекательный. Древний-Древний Рим оживает и затягивает тебя в свои реалии. И ты уже тоже в триклинии, только что ушли рабы-эпиляторы, сейчас тебе расправят складки тоги и в носилках отнесут на Палатин предаваться разврату на пиру у Агенобарба.
К моему большому сожалению Сенкевич все портит своими христианами. Они наполняют книгу грустью и тоской…
«Дивлюсь же я тому, что, несмотря на это учение, в котором, по твоим словам, море счастья, и на любовь, которая вскоре будет увенчана, с лица твоего не сходит грусть. Помпония Грецина постоянна печальна, ты, с тех пор как стал христианином, перестал улыбаться. Так не уверяй же меня, будто это радостное учение!»
Следует отметить, что он бесконечно талантливо пиарит на протяжении всего романа католичество. Даже самый отсталый должен к последней странице понять, что только оно может господствовать в христианском мире. Для этого акцентируется внимание на фигурах апостолов Петра и Павла и всячески подчеркивается миссия Петра в Вечном городе.
Главная сюжетная линия – это история любви патриция Марка Виниция и христианки Лигии. Эта любовь встречает на своем пути огромное количество препятствий, но, как и положено настоящей любви, преодолевает всё. А еще она превращает Виниция из истинного римлянина в настоящего христианина. Сенкевич делает нас свидетелями метаморфоз, которые происходят в его душе, того, как постепенно меняется его мировоззрение. Но чем больше христианство проникает в душу молодого трибуна, чем крепче становится их любовь, тем бледнее становятся образы влюбленных в книге. Наблюдать за ними становится скучно, т.к. абсолютно ясно, что тут все должно закончиться хорошо.
Как истинной язычнице мне намного интересней другой персонаж – Петроний. Эстет и сибарит, арбитр изящества и просто красивый мужчина. Он знал, что жизнь – «это огромная сокровищница» и «умел выбирать самые чудесные драгоценности». Он ценил поэзию, музыку, геммы, красивых женщин. Торопливо пробегая страницы глазами, именно его появления ждала я. Несомненно, самые интересные диалоги романа – это те, в которых участвовал этот предполагаемый автор «Сатирикона». Петроний и Нерон – герои, представляющие максимальный интерес и нарисованные не так схематично, как остальные. Наверное, поэтому сюжетная линия Виниция и Лигии заканчивается раньше, а последние страницы отведены арбитру изящества и императору.
«Кто умел жить, должен уметь умереть». Сотни христиан, растерзанных дикими животными на потеху Нерону и римлянам, не опечалили меня так, как финал Петрония. «С ними погибало то единственное, что еще оставалось у их мира: поэзия и красота». Грустно, господа, грустно!

Ставлю оценку 4+. Округляю до 4.