Король, дама, валет

По части словесности, уровню виртуозности владения языком, отточенности слога и богатству ассоциативного мышления с Владимиром Набоковым мало кто сравнится. Впрочем, что уж тут говорить: второго Набокова на свете нет.
Мне особенно нравятся писатели, которые приносят удовольствие не лихими поворотами сюжета, не отдельными яркими эпизодами, не экспериментальными выкрутасами над формой, не захватывающим действием (пускай все перечисленное, безусловно, тоже имеет большое значение), а красноречием, от которого процесс чтения превращается в некий континуум эстетического наслаждения, в которое ты погружаешься в любом абзаце или предложении. Таким образом, тебе хочется не прочесть книгу, а именно читать ее, находиться в состоянии процесса чтения. Тогда чтение превращается не в забег на длинную дистанцию, а в неспешную пешую прогулку, когда можно насладиться каждым нюансом окружающего ландшафта.
Набоков – писатель подобного толка. Когда я читаю его произведения, у меня ощущение, что я смотрю зрелищное шоу виртуозного жонглирующего акробата от русского языка. Хотя развлекательной его литературу назвать никак нельзя. На подъем всегда тяжел, поскольку требует полной отдачи, предельной концентрации к каждому математически просчитанному эпитету (в выборе последних он всегда проявляет невероятную оригинальность), к каждому новорожденному образу, которые ты должен пропустить сквозь себя, осознать, покрутить, осмотреть со всех сторон. Только тогда можно полностью оценить высокое качество его художественного богатства. Проникнуть в суть, которую он хочет донести.
Набоков – это Вагнер от мира литературы. Его массивные, громоздкие языковые строения, узловатые, длинные предложения подобны густо заросшим зарослям в джунглям. Чтобы пробраться через них, потребуются определенные умственные трудозатраты. Но если тебе в радость немного потрудиться, тогда добро пожаловать.
Часто говорят, что автор, мол, пишет «живым» языком. Говоря о Набокове, это слово можно применить в самом буквальном смысле и можно даже перефразировать: Набоков пишет «одушевленным» языком. Все в его прозе танцует, дышит, движется. Каждая строчка отчетливо пульсирует, давление то и дело скачет взад и вперед, предметы и вещи по магическому мановению становятся одушевленными существами, а неосязаемые чувства и эмоции через слово обретают четкую форму, живые цвета и диковинные очертания. И это начинаешь чувствовать буквально с первого абзаца романа:

«Огромная, черная стрела часов, застывшая перед своим ежеминутным жестом, сейчас вот дрогнет, и от ее тугого толчка тронется весь мир: медленно отвернется циферблат, полный отчаяния, презрения и скуки; столбы, один за другим, начнут проходить, унося, подобно равнодушным атлантам, вокзальный свод; потянется платформа, увозя в неведомый путь окурки, билетики, пятна солнца, плевки; не вращая вовсе колесами, проплывет железная тачка; книжный лоток, увешанный соблазнительными обложками, — фотографиями жемчужно-голых красавиц, — пройдет тоже; и люди, люди, люди на потянувшейся платформе, переставляя ноги и все же не подвигаясь, шагая вперед и все же пятясь, — как мучительный сон, в котором есть и усилие неимоверное, и тошнота, и ватная слабость в икрах, и легкое головокружение, — пройдут, отхлынут, уже замирая, уже почти падая навзничь…»

Уже после первого предложения может закружиться голова от такой передозировки образов, словно прокатился на лихо раскрученной карусели. И обороты свои он практически никогда не сбавляет.
Именно поэтому я не понимаю жалких попыток деятелей кино перенести его произведения на экран. Пустая трата времени, положенная на абсолютное обескровливание, обезжиривание его произведений. Киноязык слишком скуп для его произведений, слишком беспомощен.
Почти весь сюжет книги помещен в ее аннотации. Пускай этот роман и о любовном треугольнике, но это не любовный роман. Это что-то более масштабное, более монументальное и драматическое.
Единственное, что мне, скажем так, не принесло то чувство удовлетворения, на которое я рассчитывал, это финал. Сам по себе он хорош. Закончилось тем, чем и должно было закончиться. Автор с чувством справедливости аккуратно расставляет все по местам, но обыгрывает это как-то рыхло и немного небрежно, будто торопясь побыстрей разделаться со своими героями. Но в целом «Король, дама, валет» – однозначно шедевр.
P.S. На эту книгу очень рекомендую отличную рецензию Липисинки. Наши ощущения от книги сходятся один к одному и мне она очень нравится. Я едва сдерживал себя от плагиата. =)

Я прониклась симпатией к Набокову задолго до первой прочитанной страницы, заочно — по названиям.

За эту нежную ласкательную «Машеньку», за эту интригующую «Камеру обскура» (незнакомые слова частенько вдохновляют воображение на исследование новых горизонтов), за эти три шажка по нёбу с «Лолитой», за это карточное сочетание «Король, дама, валет», которое в детском сознании ассоциировалось с пушкинскими «тройка, семёрка, туз».

Но сочетание двух, пусть и карточных, но мужчин и одной роковой дамы раскрылось мне уже во второй главе. И это другой вид игры, из тех в которые играют люди — тут они сами являются картами в колоде. И раздающий (в данном случае автор) может перемешать по своему желанию. Он же и правила устанавливает, и счастливым случаем спасает от уже, казалось, неминуемого провала. Он же и решит, кто победит: старшая карта или неожиданный козырь.

Так странно, что «Машеньку», показавшуюся мне произведением автора ещё ищущего себя, и «Король, дама, валет» разделяет столь скромный по меркам такой тягучей прозы временной промежуток. Задумаешься, как Набокову удалось проработать, прописать весь этот миллион деталей, на которых спотыкаются и в которых вязнут люди без должной сноровки, и сразу в голову лезет слово «гений».

И как же привлекают и цепляют меня эти набоковские детали. И эта бриллиантовая ласточка из поезда. И, особенно, твёрдая головка запонки, которая казалась Францу единственным доказательством его бытия.

Ну кто ещё опишет героя так незаштампованно, глубоко и проникающе, что эта запонка не просто западает в память, но и становится квинтэссенцией внутреннего состояния персонажа?

Если Миллер — это джаз, то Набоков — целая оркестровая композиция, прекрасно, божественно звучащая множеством красок и несколькими мотивами одновременно. Каждая нота на своём месте, каждый инструмент выполняют свою скромную — или нескромную — роль. Совершенство, которое музыкальные бездарности, разучившие три аккорды и на этом остановившиеся, не смогут ни оценить в полном масштабе, ни воспроизвести хотя бы фрагмент.

Фрагмент… Набоков хорош в каждом фрагменте, но сложенные, звучащие эхом друг друга, они представляют собой неповторимую ценность. И если есть на свете музыка книг, то один из главных её дирижёров — это, разумеется, Набоков.

Мир любого хорошего писателя очень индивидуален. Мир Набокова совершенно особенный. В нём всё время происходит движение сквозь что-то тонкое и зыбкое, будто плоскость сна. И в какой-то момент этого движения - будь то развитие сюжета, или ход читательской мысли, - вдруг оказывается, что никакого движения нет. Есть движение вокруг того, что казалось движимым.
Набокова сложно назвать лёгким писателем. Тут дело и в сюжетах, и в идеях, и особенно в речи - его грамматические конструкции всё время расходятся новыми и новыми веточками. Но "Король, Дама, Валет" показался мне особенно тяжёлым романом. Тяжёлым именно в эмоциональном смысле. Он какой-то ватный, рыхлый, тлеющий. Всё в нём построено на принципе сюжетных сгустков и разрядок, но при этом те и другие очень текучие, гниловато-приторные и мягко-мучительные. Мне было очень тяжело сосредоточиться на сюжете.
Сюжет вообще развивается по параболе. Начинается всё легко, спокойно, в каком-то прозрачном и прохладном пространстве. Потом начинает густеть, будто засахаривающийся мёд, потому что ничего существенно нового не происходит. Потом густота начинает слегка колыхаться. А потом вдруг оживает, ускоряется и неожиданно легко разрешается, будто огромная лиловая туча наконец разражается ливнем. И в набоковском мире снова появляются свежесть, воздух, прохлада. Снова можно дышать, а не тлеть.
Я думаю, что всё это ох как ни случайно, ведь Набоков мастер слова и настроения. Мне кажется, к нему невозможно (или почти невозможно) привыкнуть: Набоков или сразу нравится, или нет. Каждая деталь у него не просто говорит, она движется, танцует, обещает - или напротив, отказывает. Его мир соткан во много слоёв из тонкой материи.
Несмотря на всю свою тягучесть, этот роман кажется мне очень притягательным. Мне нравится оборот этой истории. Мне нравится, что тягостное отравление всё же не доходит до подлинного безумия. Нравится, что безумие, весь роман кажущееся таким всеобъемлющим, нормальным и абсолютным, вдруг сдувается, как шарик от укола иголкой. Но куда больше мне нравится повествование - сам ход этой истории, потому что он очень небанален. И при этом очень прост - Набоков придумывает всё очень просто, максимально разумно. В какой-то момент хочется просто читать. Не до конца, нет, а просто не выходить из этого процесса. И конечно, о героях Набокова невозможно судить как о живых людях. И об их поступках тоже. "Немолодая женщина берёт себе в любовники юного племянника мужа, и вдвоём они решают околпачить несчастного и верного супруга" - это не отсюда. Герои Набокова живые, достоверные, но при этом очень художественные, книжные. Их не было и никогда не будет. И сам Набоков пишет не о том, что случается с людьми, и не о том, что только может случиться - он пишет о том, что может вообразить человеческий ум и как далеко он может зайти в этом воображении.