Цитаты из книги «Утешение историей»
«Рабиндранат Тагор, думал совершенно иначе. «К войне, как к крайнему средству, прибегают лишь государства-банкроты, – сказал он. – Война – последний козырь проигравшегося и отчаявшегося игрока, отвратительная спекуляция мошенников и аферистов».»
«Древнегреческий философ-человеконенавистник Платон считал, что «война – это естественное состояние народов».»
«Все революции всегда завершаются авторитаризмом, диктатурой или… реставрацией (то есть возвращением предыдущего режима). Они ищут безграничную свободу. Даже – анархию. А приходят к порядку еще более жесткому.»
«Один из законов любой революции гласит, что она всегда есть попыткой воплотить в действительность МЕЧТУ О БУДУЩЕМ.»
«Кто бы мог подумать, что плоды Французской революции соберет Наполеон? Анархию всегда сменяет диктатура.»
«Образно говоря, тот, кто знает историю, держит ключи от дверцы, через которую войдет в будущее.»
«Редко когда происходит полная смена элит. Чаще всего новый правящий слой, возникший в результате революции, является результатом компромисса старого и нового мира.»
«И все-таки что-то неизъяснимое постоянно толкает человечество на революционные изменения. Ученые называют такие моменты точками бифуркации. От латинского bifurcus – раздвоение.»
«Как и большинство людей, я не люблю перемены. Можете называть меня обывателем. Можете даже удивиться такому признанию, но это факт, который я не собираюсь скрывать. Перемены пугают. Они бьют тебя под дых в самый неподходящий момент. Ты что-то построил, к чему-то приспособился. Свыкся. И тут кому-то захотелось что-то глобально изменить – революция, кризис, бедлам… Куда бедному крестьянину податься?»
«Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, ужаснейшие, и Государство не разрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества». Что тут добавить? Да и кто я такой, чтобы добавлять что-то к великому Карамзину?»
