Цитаты из книги «Замок Солнца»
«Существо крепко стиснуло предложенную опору, и бордовые пятна проколов тут же осадили мой взор. После этого, несмотря на опускавшуюся ниже воронку дыры, зыбкое положение существа стало чуть устойчивей. И только его запорошенные глаза всё так же бездумно что-то искали. Взволнованно в них вглядываясь, я терпеливо следил за нашим общим погружением. И хоть я не мог кричать от боли, я бы не показал ее существу и шепотом. По вогнутой поверхности ямы безостановочно текли песчинки, погружая в себя тягучими ручейками редкие камешки и смешанные капли из пота, крови и слез. Текли и безучастные мгновения, наполняя застывшую картинку ностальгирующим отчаянием. Между тем Солнце радостно искрило своими желто-вечерними лучами и счастливо кружился ветер. А где-то совсем рядом стеснительно и шумливо извинялся прибой. Но я ничего этого не видел, навечно застыв якорем чужой жизни.»
«Мы продолжили движение, но тьма не отступила, обтекая меня своими зелеными лентами. Она — жила, она — вилась, она — пряталась рядом со мной. Она слепой замазкой облепляла меня и мой рассудок. И, когда это становилось невыносимым, существо взглядом прогоняло это дремучее животное, что сейчас медленно и неторопливо переваривало нас и принесенное нами время. В какой-то момент для меня это стало привычным: вечно куда-то идти, ожидая появления двух светящихся янтарем звезд, ставших путеводными в этом царстве слепоты и одиночества.»
«Я пригнулся, пробираясь по сужавшемуся туннелю, и спустя минуту оказался в живописном гроте с плясавшими волнами, сидевшим на камне существом и — лодкой. А еще здесь было Солнце, оберегавшее слепившим занавесом томившуюся в гроте влажность, в которой лучезарно нежилось море. В просторных сводах пещеры жизнерадостно носился ветер, ловя сверкавшие брызги и влюбленно кутаясь в шипящие ладони волн. Его душистые струи неугомонно оббежали каждый волосок на моей коже и глубокими вдохами зарылись в шедшую иссиня-черной рябью шерсть существа, после чего гулко пронеслись по гроту, словно демонстрируя нам его широкую площадь и великолепную акустику. От недавно бушевавшего ливня остались лишь нежнейшие нотки озона и кусочки мшистой пористой дряни, что сейчас брезгливо вытирало море о покрытый песком каменный берег. А где-то снаружи с оглушающим ревом бился прибой, силясь проникнуть в это уютное лоно.»
«Продольное помещение было совершенно непохоже на виденную мной ранее обеденную залу. Было тускло и сумрачно. По маленьким балкончикам, за которыми недружелюбно ютился унылый мир и безмолвно сверкали рогатые молнии, усиленно стучал дождь, сжатыми глотками выдыхая в зал курившиеся клубы тумана. Повсюду стояли блеклые доспехи, покрытые, словно свинцом, бескровным светом. Доспехи были во всеоружии, безразлично охраняя мрачные стены и пустые проходы на балкончики. Оседавшие на металле капельки вспыхивали тысячами острых глаз, вторя вспышкам молний.»
«Я с наслаждением и упоением стал созерцать, как умывается утро. Это было чудо из чудес! Даль томно вздыхала, уютно мурлыкал ветер, море самозабвенно вальсировало, а Солнце светозарно искрилось в небесном хрустале, что сейчас щедро и бесценно приносил себя в дар.»
«Солнце тем временем величественно выныривало из далеких волн на горизонте, цепляясь лучами за левый край акватории. Море неспешно и словно с неохотой отдавало его застоявшийся огненный жар, что сейчас робко и смущенно растекался по стенам Малиниса, струился по моей бледной коже, стелился нежными клубами в голубеющей выси. Неожиданно для себя самого я поставил ладони ковшиком и набрал полную пригоршню лучистого света. Молчаливо смеясь, я одним размашистым движением плеснул свет себе на лицо.»
«Меня тут же принялись одолевать смутные и тревожные сновидения, не давая бежать из сковывавшей камнем позы. Мои разум и тело оказались игрушками в лапах кошмаров, бросавших меня то в коматозные провалы, то под анестезирующее дыхание открытого пространства. В конечном итоге мне стали мерещиться пугающие янтарные глаза, затаенно наблюдавшие за мной из мглистого сумрака замка. Но у меня уже не было сил — ни скрыться, ни даже пересесть, чтобы сохранить тлеющее тепло тела, что так неумело пытался раздуть ветер.»
«Темные волны, к моему удивлению, наградили мое прибытие несмолкаемыми и кипучими овациями. Оперевшись на перила, я нашел последние лучи заходившего Солнца. Они прощальными лентами уходили за далекий утес, оставляя после себя кромку алого неба и чернильную синеву, насыщавшую собой небесный купол. Застенчиво и с любопытством проглядывали огоньки первых звезд, плавно покрывавших засыпающую акваторию мигающими узорами. Всё было таким чистым и откровенным, что мне захотелось разорвать это воплем отчаяния, лишь бы только это не рождало душившую меня тоску. Но ни крика, ни слова, ни даже шепота не слетело с моих немеющих губ. Всё, что мне оставалось, так это так же молчаливо, как и раньше, просить.»
«Но даже возможная встреча с этим существом меркла перед грустью, что сейчас пронизывала меня с ног до головы. Я знал, что в этот полный меланхолии миг у меня был выбор: войти в темноту переходов Малиниса, во власть ужаса и испуга, или же остаться здесь, в плену тающей печали. И я хотел быть здесь… Я просто надеялся, что когда-нибудь печаль станет светлой… И тогда, утром, когда Солнце принесет мне тепло рассвета и займет свое положенное место в моей груди, я смогу вернуться и без колебаний взглянуть в лицо своему черному страху с золотистыми глазами.»
«Мои ладони бесполезно сжались в жалкое подобие кулаков, в то время как мое лицо ощутимо исказилось в гримасе ужаса. Лишь мой подбородок обиженно подался вперед, словно пытаясь, запрокинув мою голову, удержать коварную влагу, что сейчас чистой пеленой не давала мне как следует рассмотреть пугающее создание. Мгновение удушливо растянулось. Внезапно ветер хлестко ударил существо, и в его на миг зажмурившихся сияющих глазах возникла новая, непередаваемая эмоция. Мощная лапа существа медленно потянулась к полосе рубинового заката и — беспрепятственно ступила в нее. Существо стало спускаться — Солнце больше не держало его.»
