Цитаты из книги «Лавр»
Евгений Водолазкин - автор романа "Соловьев и Ларионов" (финалист Большой книги и Премии Андрея Белого), сборника эссе Инструмент языка и других книг. Филолог, специалист по древнерусской литературе, он не любит исторических романов, их навязчивого этнографизма - кокошников, повойников, портов, зипунов и прочую унылую стилизацию. Используя интонации древнерусских текстов, Водолазкин причудливо смешивает разные эпохи и языковые стихии, даря читателю не гербарий, но живой букет. Герой нового романа Лавр - средневековый врач. Обладая даром исцеления, он тем не менее не может спасти свою возлюбленную и принимает решение пройти земной путь вместо нее. Так жизнь превращается в житие. Он выхаживает чумных и раненых, убогих и немощных, и чем больше жертвует собой, тем очевиднее крепнет его дар. Но возможно ли любовью и жертвой спасти душу человека, не сумев уберечь ее земной оболочки. "Есть то, о чем легче говорить в древнерусском контексте. Например, о Боге. Мне кажется, связи с Ним раньше были прямее. Важно уже то, что они просто были. Сейчас вопрос этих связей занимает немногих, что озадачивает. Неужели со времен Средневековья мы узнали что-то радикально новое, что позволяет расслабиться". Показать

«Вот тебе, баба, гость, который ничего не говорит, кроме того, что он Устин. Согласись, что это хоть какие-то сведения. Считаю, что и сего немало, кивнула Евдокия. Она отложила половину мякиша и протянула его Арсению: Ешь, Устине. Иван с Евдокией молча смотрели, как Арсений ел. Голоден, отметил Иван. Факт, подтвердила Евдокия. Пусть остается.»

«Что сие, спрашивает новая настоятельница у присутствующих, но прежде всего у самой себя. Результат ли терапевтических мероприятий брата нашего Устина или чудо Господне, явленное помимо человеческого воздействия? В сущности, отвечает сама же настоятельница, одно другому не противоречит, ибо чудо может быть результатом труда, помноженного на веру.»

«А хощеши ли жити, старче, спросил Арсений. Хощю умрети, ответил старик. Вот он умер давно, а тело его не отпускает, так что же вы держитесь за оболочку, сказал Арсений его родным. То, что вы в нем любили, уже не здесь. Да оно, как говорится, и заметно, подтвердили родственники, нет в нем прежней душевности. Говоришь ему: многая лета, дедушка. А он: да катитесь вы... Такая жуткая метаморфоза.»

«В сущности, дело ведь здесь и не во времени , ибо настоящая любовь вне времени. Она может ждать хоть целую жизнь. Причина текущих событий в отсутствии внутреннего огня. Ваша беда, если хотите, в том, что вам не свойственно приходить к окончательным выводам. Вы боитесь, что принятое решение лишит вас дальнейшего выбора, и это парализует вашу волю. Вы и сейчас не знаете, зачем приехали. Между тем вы упустили лучшее, что готовила вам жизнь. У вас, доложу я вам, были все условия, какие только может предоставить человеку природа: жилье на тихой псковской улице, старые липы у окна и хорошая музыка за стеной. Из перечисленного вы не воспользовались ничем, и ваша нынешняя поездка, как, впрочем, и предыдущая, - пустая трата времени.»

«Иногда думаешь, стоит ли привязываться к людям, если потом так тяжело расставаться. Знаешь, друже, всякая встреча больше ведь, чем расставание. До встречи - пустота, ничто, а после расставания пустоты уже не бывает. Встретившись однажды, полностью расстаться невозможно. Человек остается в памяти как её, памяти часть. Эту часть создал он, и она живет и иногда входит в соприкосновение со своим создателем. Иначе отчего же мы чувствуем дорогих людей на расстоянии?»