Цитаты из книги «Разлом в Отражении»
«Умерла Анна собственной смертью. Оцепенение уродливо парализовало её тело, изогнув дугой спину, вывернув руки, исказив маской удивления лицо. Её широко распахнутые глаза узрели вечность, а губы изогнулись в ласковой улыбке. Словно ангел безмолвно застывший в бесформенном камне. Возможно в момент, когда сердце её остановилось, Анна была счастливее, чем за все немногие годы своей жизни, ибо она, наконец, смогла освободиться и воссоединиться со своим любимым навсегда…»
«Дни, недели, годы проходили словно в одном страшном, не имеющем финала, сне, проснуться от которого не суждено никогда. Постепенно тела заключённых перестали подавать признаки истинной жизни. Они превращались в живых мертвецов, лишённых всяческих человеческих желаний. И постепенно теряли рассудок в четырёх, сдавливающих их сознание, холодных стенах.»
«Из глаз Джеймса пролились слёзы. Он вспомнил лицо Анны, когда в ту ночь её душа прощалась с ним… — Всё из-за тебя.., — прорычал Уильям. — Она повесилась из-за тебя! Не вынесла разлуки с тобой… С тобой! Грязным, вонючим выродком! Отродьем шлюхи, который безжалостно грабил и убивал людей!»
«— Ты глупец судья, — прохрипела она. — Страсть к этой девке лишила тебя последнего рассудка… Так же, как и Джеймса. — Закрой свою зловонную пасть, потаскуха, — зло прошипел Бейкер, надвигаясь на неё. Но Айви продолжала смеяться над ним, удовлетворённо замечая его несдерживаемую злость и жажду мести. Когда судья подошёл ближе, возвысившись над ней, она лишь произнесла: — Джеймс правда не прикасался к ней. Он ждал того момента, когда они смогут сбежать и обвенчаться. Безнадёжный романтик… Он и в набегах-то никогда не брал женщин силой… как и я… В этом мы с ним похожи. Но он так же и не спасал их, все грязные делишки совершали за него остальные. Даже не знаю, что он нашёл в твоей Анне, — презрительно фыркнула разбойница, — чтобы из-за неё пожертвовать всеми нами.»
«Когда палач скинул последнее тело в могилу, внезапно, налитые кровью глаза Джеймса Максвелла открылись, и он с ужасающим хрипом вдохнул живительного воздуха. Лицо палача, человека мало верующего в бога и дьявола, исказилось в суеверном ужасе. Он дико взвизгнул и перекрестился, едва не свалившись в могилу. — Господь всемогущий! — вновь вскричал палач. — Порождение преисподней! Отродье сатаны! Он хотел кинуться прочь, но Уильям, привыкший всегда держать себя в руках, остановил его. — Стоять! — Уходим! Он демон, не иначе! — Я сказал стоять!»
«Её пронзила печаль, слёзы невольно обожгли щёки. Она до боли заломила руки, чтобы не закричать. Открывшаяся правда мучительно терзала её разум. Жить в настоящем, зная своё прошлое, стало невыносимо. Эта реальность была чужой для неё, здесь она потерялась, здесь она не узнала Его! Единственного, кто соединял её с самой собой.»
«Девушка медленно посмотрела на судью. Её глаза болели от слёз, щёки стянула жёсткая сухость. Весь её облик звучал невыносимой смертельной тоской. В глазах Уильяма мелькнул испуг, он осторожно отстранился от неё, словно от привидения. — Анна… Сапфиры ваших глаз совсем потускнели… Где же ваша былая радость и юношеское озорство, что так меня привлекали?.. Его голос предательски дрожал. Бессердечный, холодный, коварный человек. У неё не осталось сил ненавидеть его. — Анна? — со страхом позвал её судья. Её губы дрогнули и она медленно, с расстановкой ответила: — Я согласна выйти за вас, мистер Бейкер…»
«— Какой сейчас год?.. — тяжело дыша, спросил Джеймс. Страшная догадка мелькнула в его голове. Но Оливия молчала. — Какой сейчас год?! — резко крикнул он. — 1993! Глаза Джеймса округлились от недоумения и… ужаса. Он тяжело задышал, облокотился о стену. Тело напряглось, на руках и скулах показались вены, глаза стали льдинами выражая душевную ожесточённость и накал. Повисло тягостное молчание. Оливия смотрела на него и в ней рождалось безумное желание подойти к нему и прикоснуться. Она встряхнула головой, отгоняя назойливые, дурные мысли. — Этого не может быть, — глухо произнёс Джеймс. От звука его голоса Оливия вздрогнула. Она поймала мрачно-печальный взгляд Джеймса. Ей стало не по себе и она отвернулась. — Прошло 233 года… Неужели ты её потомок?..»
«Когда Оливия подумала, что с ней произойдёт самое страшное, преследователь неожиданно спросил полным искреннего негодования голосом: — Почему ты убегаешь от меня?! Оливия замерла. В наступившей тишине слышалось лишь её бешено колотящееся сердце. Гулкими ударами оно отдавалось в грудь преследователя, от чего хватка его ослабла. — Чем я обидел тебя? Почему ты так боишься меня? — с необыкновенной нежностью спросил он. — Я ведь обещал, что никогда не причиню тебе зла. Неужели ты забыла?»
«— Твои родители рассказали мне о случившемся в Дувре, — вновь попытался поговорить Ричард. — Тебе нечего добавить? — Нет, — ожидая этого вопроса, она ответила немного резко. — Хорошо, — задумчиво качнул головой инспектор. — Ты в курсе, что в Дувре начались жестокие нападения на людей и грабежи? О, да, она была в курсе всего. По телевизору каждый день шли репортажи о новых нападениях, убийствах и грабежах там, откуда они уехали, а потом и на дорогах близлежащих к этому месту городов. Бесспорно, это делали те самые преследователи во главе с таинственным незнакомцем, Оливия была в этом уверенна. Да и не оставалось никаких сомнений, когда про них говорили «…мистическим образом эти люди не погибают от пуль, спокойно покидая места происшествий…». В памяти отчётливо сохранился момент, когда она сама воткнула нож в грудь женщины, а та осталась жива и здорова. Относительно здорова, конечно. Вряд ли это определение применимо к практически живому мертвецу.»
