Внимание! Если Вы видите значок с подарком - рядом с блоком цены магазина, кликните на него и получите информацию о том, как получить существенную скидку!
Новая книга Юлии Яковлевой — оммаж роману «Война и мир».Автор представляет альтернативный взгляд на мир 1812 года: мир пока скрытого, но страшного социального напряжения, которое война выпустит наружу.Бурмин, ветеран первой русской войны с Наполеоном и сражения под Аустерлицем 1805 года, возвращается оттуда не совсем тем, кем был. Молодого помещика начинают мучить странные приступы: обостряется обоняние, тело перестаёт слушаться, а затем следует беспамятство. Он проводит годы в уединении, скрывая своё превращение. Случайная встреча с былой любовью пробуждает в нём старое чувство — и Бурмин возвращается в свет. В смоленском обществе будто ничего не изменилось, но в воздухе повисло смутное предчувствие грозящей войны: о ней все говорят, но не знают, что она уже на пороге.В новой книге Юлия Яковлева мастерски переосмысляет традицию русской прозы XIX века, сочетая большой русский роман и фантастический триллер. Представленный ею мир 1812 года — «мир пока скрытого, но страшного социального напряжения в обществе. Кто-то стиснут крепостным правом, кто-то — нормами общепринятых приличий. Война же выпустит это напряжение наружу и покажет, кто есть кто на самом деле».Цитаты «Темнота молчала. Шорох стал приближаться — равнодушно, деловито. Как подходишь к еде, уже выставленной на стол. Груша сделала шаг назад, запричитала:— Я к детям иду своим… Трое у меня. Одна я у них.Будто оно могло понять, а поняв — пожалеть.Груша попятилась. От треска под ногой вздрогнула всем телом. Сердце резало в груди. Собственное дыхание оглушало. Звуки, тени, шорохи, лунные блики сливались в тошную подвижную массу. Голову вело. Вон там, в кустах, шебаршнуло? Или показалось? Ахнула, затрещала в ветвях какая-то птица. Чёрный ужас пронзил нутро. Груша ринулась прочь, отталкивая от лица ветки, вся одно колотящееся сердце». «Отечество для мужика — вот эта деревня, вот эта речка, вот этот лес, этот луг, это поле. А не какой-нибудь Аустерлиц, где ему предлагается сложить голову во имя цели, которая ему чужда и непонятна».«Тело клонило и ломило, суставы крутило и выворачивало, ноги саднили. Двуногие движения становились шаткими и неверными. Он на миг привалился спиной к стволу, вздохнул и тут же снялся с места — хотелось уйти подальше. Наконец в чаще, где видеть его могли только филины да ночные мыши, упал на четвереньки. Теперь переход был лёгким, как дыхание, не то что год назад. Хорошо это или плохо, Иван предпочитал не думать: всё равно не изменишь. Постоял, обвыкся, понежился в этом другом теле, как в удобно разношенном армяке. Закинул голову, собрал губы трубочкой — и выпустил тревогу к самой луне».«Теперь, когда она была женой другого — то есть совершенно недоступной, недоступной безнадёжно, он посмотрел ей в лицо и увидел, что всё тогда — было. Ничего о... Показать
