Цитаты из книги «Призрак замка Гримуар»
«— Чай — одна из семи вещей, потребных ежедневно, — сказал Ван Фу. — Что бы ни происходило, нельзя забывать о чае. Он помогает успокоиться душой и телом.»
«— Все дело в нервном возбуждении… У призрака, видимо, слабая нервная система. Истерия. Не выдерживает напряжения приготовлений к Рождеству. Такое часто случается перед праздниками… Недостаток магния и витамина Д пагубно влияют на нервную систему.»
«…А любой огонек жизни, робко пульсирующий среди черного безмолвия Вселенной, бесценен.»
«— Впечатление… Впечатление не важно! Важны справедливость, знание и правда, — сказал доктор Коста, глядя куда-то в потолок. — Если я что-то знаю — я должен об этом говорить! Великий круговорот информации. Принимать и отдавать. Динамическое равновесие в социуме. Гомеостаз. И люди — организмы, члены системы — должны это ценить. И не нарушать! Иначе — неправильно, несправедливо! Иначе гомеостаз будет нарушен! — Он прихлопнул ботинком воображаемое насекомое и поправил косо сидящие на переносице очки с толстыми стеклами»
««…Знаете, что удивительного в человеческой природе? То, что человек изумительно, поразительно, несгибаемо живуч! Что бы ни случалось, какие бы кошмары и ужасы ни выбивали его из колеи, какие бы события ни повергали его в уныние и страх, все равно рано или поздно дает о себе знать железная воля к жизни, и могучий инстинкт самосохранения вливает в наши жилы живительный коктейль из гормонов и иммунных ко всему на свете клеток. И человек, этот неистребимый вирус жизни, упрямо, как нахальная весенняя травинка, прорастает сквозь асфальт, поднимает голову и улыбается. Таковы древние таинственные механизмы, заложенные в нас природой. Именно они позволили человечеству выкарабкаться из-под снегов валдайского ледникового периода, дожить до голоцена, выйти на свет сквозь пепел, окутавший Индонезию, Индию и Индийский океан после извержения супервулкана Тоба, пережить бубонную чуму и болезни Старого Света»
«— В порядке? Упала? О, эти лыжи! — мгновенно разошелся Женька. — А я тебе всегда говорил: они тебя до добра не доведут! Чертово изобретение… Эти сумасшедшие чего только не придумают! Привязывают к ногам разукрашенные деревяшки и сигают с горки в мороз! А потом в гипсах ходят. Это все человеческая гордыня и высокомерие! Ты как этот, как его… Мари, кто там на солнце перегрелся и упал? Его отец еще быка прятал…»
«Зыбкие силуэты заметались по стене, будто в пляске святого Вита. — Как китайские тени в немом фильме этого, как его… — шепнул Женька. — Секунды де Шармана! — Прости, кого? — рассеянно переспросила Мари. — Ну ты что, забыла? Сама же мне рассказывала. Того кинорежиссера, который свою первую камеру из старого ящика из-под бутылок с малагой соорудил… Потомка Гуго Великого! — Сегундо де Шомона, что ли? — улыбнулась Мари. — А я тебе так и говорю.»
«Ван Фу поставил на стол оставшуюся после ужина еду — холодное мясо, масло, хлеб. Подогрел булочки. Затем расставил на столе тонкие фарфоровые чашки. — Чай — одна из семи вещей, потребных ежедневно, — сказал он. — Что бы ни происходило, нельзя забывать о чае. Он помогает успокоиться душой и телом. — Да, успокоиться нам сейчас не помешало бы… Господи, не могу поверить, я сижу за одним столом с преступником! И непонятно, кто это… — схватился за голову Йозеф. Ван Фу поставил на стол несколько маленьких заварочных чайников. — Исинская глина, — пояснил он. — Помогает округлить вкус чая… Он пошел к барной стойке и вскоре вернулся с кувшином горячей воды. — Девяносто пять градусов Цельсия, — сказал он. — Вода, доведенная до состояния «шум ветра в соснах». Так шелестят в ветренный день кроны деревьев или камыш у реки…»
«— Все, что рождается, умирает… — склонив голову, произнес он. — Тигр пробежал через его тень… — Господи боже мой! — хрипло пробормотал управляющий. — Он… он что, мертв?»
««— Отставить панику, Евгений, — скомандовала Мари. Она усадила приятеля на стул, подхватила с подноса пирожное и ловко отправила его Женьке в рот. — Садись, жуй и дыши глубже! Женька покорно сел обратно на софу и принялся пережевывать пирожное. — Прости, — продолжила Мари серьезно. — Если в этом доме есть зло, потустороннее или вполне обычное, земное, моя обязанность — разоблачить его. Я должна навести порядок. Я не могу иначе. Извини, друг. Если ты хочешь уехать — я тебя не держу.»
