Эта книга очень американская, и в тоже время очень русская, американская - потому что решения принимаются быстро, американские герои не могут бездействовать, но при этом по-русски размышляют, рефлексируют и эти сложные предложения, уверена, что это пытка для американского читателя, для которого всегда пишут тексты так, чтобы даже любой идиот и безграмотный понял. Нет, Фолкнер не пишет для людей, они пишет для себя. Лично я в этой элегии услышала и ноты русских классиков: Толстого, Достоевского. Как и со всеми классиками, их невозможно оценивать или описывать, их надо читать и думать про себя, обсуждать с теми, "кто в теме", или не обсуждать, так как такие темы не каждый готов обсуждать.
Фолкнер знает юг, но в этой книге он им не ограничился, он даже добрался до рудников и так описал зимнюю стужу, что мы - люди севера, поверим этому описанию. Миссисипи в ее разливе - это так близко, не знаю, как у других людей, я родилась и выросла у такой же великой реки как Миссисипи, у Амура, и это ощущение половодья, наводнения, это ощущение присутствия такой мощной речной энергетики сходно, многие описания в книге захотелось перечитать и прочитать в оригинале (да, пасанула перед сроками марафона и не решилась на оригинал, но теперь есть отличный стимул начать повторное вдумчивое чтение).
Эту книгу я воспринимаю как труд исследователя, исследователя душ, и пусть банально, но человеческих судеб. Запредельно грустным получилось это декабрьское чтение, но одновременно где-то освобождающим, освобождающим от некоторых стереотипов.

Все печально и очень многословно. Не уверена, что осилила бы печатную книгу. Хорошо, что мне ее прочли прямо в уши.

Обожаю у Фолкнера Шум и Ярость (с каждым годом всё больше, периодически перечитываю отдельные места и главы), эту же книгу я попросту не вынесла...

И не из-за витиеватости мыслей и количества слов (хотя признаюсь, и для меня, когда длина одной мысли пара страниц, ты теряешь её нить к середине первой), а из-за абсурдности двух главных персонажей. Двое взрослых людей ведут себя и рассуждают, как типичные ненагулявшиеся подростки (да так оно по сути и есть), героиня-любовница опять долбанутая на всю голову (и да, вне литературного форума я не использую эвфемизмы в её адрес) и я уже писала, что устала, Устала, УСТАЛА от ненормальных баб (да, именно баб, не поворачивается у меня ни язык, ни рука их женщинами называть) в книгах мужского авторства, от которых слОва нежности или доброты не дождёшься, которая спокойно бросает своих детей и уезжает жить в нищете, потому что у неё видите ли "любовь" и т.д и т.п. 

"<...> – Чушь собачья, – сказала она слишком уж окончательно. – Я тоже рисую, – добавила она. – Так что могу об этом судить. И еще могу сказать, что могла бы сделать не хуже. Как вас зовут и чего ради вы так вырядились? Пришли в трущобы делать пожертвования? Скажите, чтобы мы знали. <...> Послушайте. Я вас обманула. Я не рисую. Я работаю с глиной и немного с медью, а иногда с камнем, вооружившись долотом и колотушкой. Вот, потрогайте. – Она взяла его руку и провела подушечками его пальцев по основанию своей ладони – широкая, грубая, сильная рука с гибкими пальцами, ногти острижены под самую кожу, словно она обкусала их, кожа на основании ладони и нижних суставах пальцев не то чтобы мозолистая, но гладко-жесткая и уплотненная, как подошва ботинка. – Вот что я делаю: то, что можно потрогать, взять в руки, тяжесть чего можно почувствовать, на обратную сторону чего можно посмотреть, что вытесняет воздух и вытесняет воду, а когда вы это роняете, то ломается не оно, а ваша нога. Это вам не тыкать в кусок холста шпателем или кистью, словно вы пытаетесь решить головоломку, просовывая гнилой прутик сквозь решетку клетки. Вот почему я сказала, что могу сделать не хуже, чем там, – сказала она. Она не шелохнулась, даже не сделала движения головой в направлении комнаты за ними. – Не какая-то вещичка, чтобы на секунду развлечь рафинированных друзей-приятелей, которую проглатывают, а она, может, и не задерживается в желудке, а тут же выходит целиком и смывается к чертовой матери в канализацию. Нечто-чего-с-таким-же-успехом-могло-и-не-быть. Вы придете завтра вечером на ужин?"; "Мы оба потеряли работу, – сказала она ему. – И поэтому ищем собаку" - не женщина, мечта! Маршалл, у неё безумные глаза, Маршалл!

Но мне уже с позиции противоположного пола всё объяснили, чё. Главное же, что она такая не-а-быч-на-я! И с ней будет при-клю-че-ни-е! И это весело! А что дальше? А дальше, если что, её можно бросить и спокойно по жизни пойти. Вся незамысловатая логика.

Бросила читать, когда поняла что продолжаю только из-за интриги первой главы, но про подобных людей и их переживания мне знать неинтересно.

Возможно, я уже просто слишком стара для подобных рассуждений...