На эту книгу было множество разных отзывов, от вау, до фу, но главное, что я вынесла из этой книги, это то, что под обложкой меня будет ждать драма.

Сюжет: После смерти отца Салли очень странно себя ведет, да что там, она по жизни странная, а смерть только вывела эти странности на новый уровень. Салли предстоит прочитать письма отца, чтобы вернуться в прошлое и узнать, какая трагедия сделала ее такой, какая она есть.

Личные впечатления: Конечно до психологического триллера книге далеко, но вот драма вышла очень крепкая. Тематически напоминает знаменитый роман Эммы Донохью "Комната".

Не стоит ждать какой-то кровищи, маньяков и всего того, что обычно таит голубой полусупер, а вот жизненной жести, человеческой жестокости будет через края.

Язык у книги легкий, повествование развивается стремительно, читать хоть и предсказуемо, но интересно.

Захватывающий триллер. Не оторваться. История о том, что страшные события не заканчиваются, а тащат за собой череду последствий, которые всегда будут влиять на выживших, как бы они не пытались забыть о случившемся.
Прямота, логика и не принятие лжи героини очаровывает.

Случайно наткнулась на книгу на Яндекс музыке и просто провалилась в неё. Главная героиня Салли - социофобка за сорок (возможно, ещё и с аутизмом), которая практически не выходит из дома и почти ни с кем не общается, кроме своего тяжело больного отца. Но однажды он умирает, и Салли приходится столкнуться с большим миром, от которого она бежала всю жизнь. Это и триллер, и драма, и любовь, и страх, и жуткая семейная история, и страшные преступления. Действие происходит и в прошлом и настоящем, прошлое во многом объясняет события настоящего. В общем вау, а не книга, рекомендую всем любителям книг о маньяках и людях с особенностями. Лично я не могла оторваться. На Яндекс музыке её очень хорошо читают, историю их прошлого - актёр Станислав Воронецкий, работали с ним раньше в одном театре)). Местами книга очень тяжёлая, так что сильно впечатлительным читать не советую. 

Disclaimer: отзыв может содержать спойлеры. Поначалу роман «Странна Салли Даймонд» (‘Strange Sally Diamond’) ирландского автора Лиз Ньюджент (Liz Nugent) очень напоминал прочитанное менее полугода назад «Загадочное ночное убийство собаки» (‘The Curious Incident of the Dog in the Night-Time’) Марка Хэддона (Mark Haddon): и там, и там главный герой обладает аутистическим расстройством, что задаёт сюжет, и там, и там у главного героя очень непростые отношения с семьёй, в обеих книгах присутствует детективный сюжет, пусть и пунктирно, наконец, события обеих историй разворачиваются преимущественно на Британских островах. Однако при более близком знакомстве оказалось, что «Странная Салли Даймонд» глубже, масштабнее и увлекательнее работы Хэддона. Во-первых, мне импонирует, что главное действующее лицо здесь женщина, к тому же ввиду более лёгкой формы расстройства, взаимодействие её с окружающими протекает хоть и не гладко и легко, но гораздо продуктивнее, чем это получалось у Кристофера. Да, особенности его заболевания переданы очень правдоподобно, насколько можно судить, исходя из моих представлений о людях с таким синдромом, но постепенно то, что главный герой «Убийства…» вечно от всех шарахался, забивался в угол и кричал, начинало утомлять и раздражать. А Салли в большинстве случаев ведёт себя достаточно адекватно, хотя, конечно, максимально отстранённо и безэмоционально, но наблюдать за её попытками встроиться в общество чрезвычайно любопытно. Во-вторых, в отличие от камерного сюжета романа британского писателя в произведении Ньюджент почти сразу вычерчивается вторая повествовательная линия, посвящённая мальчику Питеру (а позже Стивену), которая оказывается не менее важной, чем история самой Салли. Следить за этими двумя параллельными сюжетными ветвями, поначалу вроде бы никак несвязанными друг с другом, но на самом деле имеющими общие корни и постепенно переплетающимися всё плотнее и плотнее, необычайно интересно. История затягивает в свой водоворот и не отпускает до самого конца. А обстоятельства расследования дела о похитителе в Новой Зеландии даже вызвали восторг, когда полиция вроде бы вышла на след Конора Гири, но из-за умело составленной легенды вновь упустила его (глава 29). Да, в главах, связанных с Питером / Стивеном рассказывается о педофиле, похищающем детей сначала в Ирландии, а впоследствии в Новой Зеландии, и державшем их у себя дома на протяжении многих лет. Доходчиво передано ощущение жути от того, что подобные события могут происходить в моей стране, моём городе, может быть, на соседней улице или даже в соседнем доме. Подобное настроение напомнило фильм «Американское преступление» (‘An American Crime’, 2007) c тогда ещё Эллен Пейдж (Ellen Page) - там похищений не совершалось, но насилия за закрытыми дверьми и ситцевыми занавесками тоже хватало. И не менее жутко и поразительно было следить за развитием образа второй похищенной девочки, Линди - как она сначала пытается бороться, бунтует, ищет способы сбежать, не сдаётся, но в конце концов, спустя годы, её сознание переформатируется, и она принимает свою судьбу, прекращает попытки сопротивления и побега, даже когда оковы сброшены, и более того, убеждает себя, что способна испытывать симпатию к своему тюремщику.
Многое упрощало, то что Салли, как персонаж, по сути лишена каких-либо финансовых проблем: и от приёмных родителей досталось хорошее наследство, и дома биологического отца принёс приличный куш, и своё жилище с участком выгодно продала. Наверное, автор таким образом компенсировала её непростую судьбу и тяжёлые отношения с людьми вокруг, хотя, опять же, Кристофер в «Убийстве…» таких поблажек не имел, и его семья постоянно испытывала проблемы с деньгами. Зато мне очень понравилось, что автор не стала устраивать happy end и приблизила исход событий к такому, какой наиболее вероятно имел бы место в действительности с учётом всех вводных. А именно, что Питер / Стивен не раскаялся в своих преступлениях, не перевоспитался и «стал хорошим», а выклянчив у Салли половину семейного состояния, улетел в закат, планируя и дальше заниматься тем, чем занимался в Новой Зеландии, продолжая тем самым «дело» отца. Сначала то, что Салли строила социальные контакты с Анджелой, Надин и другими, и как она их строила, меня радовало - необычный и относительно уникальный опыт, хоть и теоретический. Однако постепенно стала немного напрягать какая-то приторность и даже притворность отношений Салли с её окружением - то у неё никого не было, а спустя пару лет на вечеринке уже собирается две дюжины людей, которых она уверенно называет друзьями. Поэтому финал, когда Салли поняла, что брат её бросил, и она порвала отношения со всеми окружающими, меня удовлетворил - именно такими моментами проверяется настоящая дружба, и никто из этих людей испытания, видимо, не прошёл. Настоящих друзей, которые смогли бы найти к ней подход и достучаться до неё, вывести из состояния кризиса и упадка, у неё так и не появилось. То же можно сказать и о посещении психотерапевта - польза от этих сеансов оказалась в сильной степени фикцией, что также согласуется с моими представлениями о практикующих психотерапевтах и психоаналитиках.
Однако несмотря на многочисленные достоинства романа, к логике происходящего возникло несколько вопросов. Так, книга начинается с того, что Салли сжигает тело умершего отца в печке для мусора. Но неужели отец не понимал, что Салли воспримет его слова об утилизации собственного тела буквально? При разговоре со Сью Салли буквально на одной и той же странице сначала напоминает, что асексуальна, и тут же утверждает обратное (глава 35). Салли переезжает в новый дом до завершения всех ремонтных работ, не может перевезти туда своё пианино из-за пыли и поэтому уезжает на неделю к тёте в Дублин - почему в таком случае нельзя было сразу поехать к ней, подождав с переездом до завершения ремонта? Салли позвонила Стивену в свой день рождения (ненастоящий, 13 декабря, но который он отмечала раньше), однако об этом ничего не говорится - ни поздравлений, ни вечеринки, ничего. Неясно, каким образом Конор Гири поменял имя в своих сертификатах, и в чём их ценность в таком случае, если они всё равно не перепроверяются по месту выдачи. Поражает, каким наивным показывает автор Питера / Стивена - он замечает, насколько жесток его отец, только когда тот, зная о смерти соседского мальчика, высказывает в лицо ищущей его тёти обвинения в недостойном поведении и дурном влиянии на сына. А всё, что было до этого, значит, для Питера / Стивена выглядело в пределах нормы? Можно было бы предположить, что отец выступал для него непререкаемым авторитетом, и его слова были для мальчика, а позже и юноши, неоспоримой истиной, но ведь Питер читал довольно много классической литературы - неужели из неё он не вынес простейших основ о человеческой морали и нравственности? Либо же действительно исходное воспитание оказывает необратимое воздействие на формирование психики и характера, и если отец внушал Питеру с самого раннего возраста мысли о неравенстве мужчин и женщин, необходимости низведения и обеспечения подчинённого положения последних, допустимости насилия в их отношении, если Питер в свои первые годы и не видел другой жизни, то даже прочитав впоследствии «нужные книги», свою отравленную сущность он изменить уже не мог. Или мог, и представленная картина не вполне правдоподобна? Сложный вопрос. Всё это в той или иной степени касается и отца Питера с его детскими травмами.
Несмотря на то, что текст читается влёт, полагаю, что это прежде всего заслуга Лиз Ньюджент, а не переводчика Таисии Масленниковой, поскольку в деталях перевод поражает обилием неточностей и вольностей. Например, площадь участка, принадлежащего Конору Гири, похитителю, указана более-менее верно с арифметической точки зрения («пара тысяч [квадратных] метров» примерно равна половине акра - ‘a half-acre of land’), однако величина площади указана всё-таки в метрах, а не в квадратных метрах, к тому же в Ирландии площадь в любом случае измеряется в акрах, поэтому так и нужно было указывать, а в сноске при желании привести значение в более представимых единицах. Но можно перевести ещё хуже, а именно исказив содержание. Так, фраза ‘How far back does the property go? Probably fifty feet?’ представлена в переводе как «Сколько еще метров за домом? Наверное, пятьдесят?». То есть мало того, что зачем-то добавлены единицы измерения в первое предложение, где их нет и в помине, так ещё во втором футы заменены на метры без перевода единиц измерения, то есть расстояние получается раза в три больше задуманного. Далее, ‘Box room’ уместнее было бы перевести всё-таки как «маленькая спальня», а не «кладовая» (хотя так тоже допустимо) - всё-таки у тёти Кристин ‘large Victorian house’, который, может быть, и не «огромный викторианский особняк», как значится в переводе, но дом, в котором племянницу есть где устроить на ночь кроме кладовой и главной гостевой спальни. ‘The superette’ можно перевести просто как магазин, но в предложении «После переезда в Роторуа я только несколько раз был с отцом в магазине, чуть чаще мы ходили в библиотеку и книжный магазин», в котором также упоминается книжный магазин (‘bookshop’) уместнее было бы использовать «магазин у дома». Фактическая ошибка при переводе предложения ‘They would return to collect it on Monday’ о надувном замке, которое в русской версии выглядит как «Они вернуться и заберут его в воскресенье» (должно быть «в понедельник»), что легко вычисляется, поскольку вечеринка собственно и назначена на воскресенье… согласно русского переводу. Самое забавное, что на самом деле назначена она была на субботу (‘The party was planned for the afternoon of Saturday 14th September’). В чём смысл всё так переиначивать?! У Салли не социальная депривация, а что-то вроде социальной ограниченности (social deficient), впрочем второй вариант перевода этого же термина - социальная неполноценность - лучше. В одном месте эпизодический персонаж Родриго (Rodriguo) ошибочно именован как Диего, а в другом кухонный стол (‘the kitchen table’) - как «кухонный стул». Отсутствует единообразие при переводе имени Detective Inspector Howard: то «Ховард», как было на протяжении всей книги, то «Говард» (причём оба варианта встречаются на одной странице). Фактическая ошибка при переводе предложения ‘But he lived outside Rotorua at the time Linda disappeared’: «Но он жил вблизи Роторуа в то время, когда ее похитили» - поскольку в предыдущем предложении говорилось о дочери Линды, Аманде, то использование местоимения здесь недопустимо. Ещё одна фактическая ошибка перевода, хоть и не такая существенная: предложение ‘I left before she got up that morning in order to avoid what I knew was a final farewell’ переведено как «Я дождался, пока ее не будет, чтобы покинуть этот дом навсегда» (должно быть, что-то вроде «Я ушёл до того, как она встала »). Новозеландский город Christchurch традиционно транслитерируется на русский как «Крайстчерч», а не «Храйстчерч». Настоящий день рождения Салли, согласно сведениям Питера / Стивена - 15 сентября, но в переводе значится вместо этого дата 17 сентября, причём замена произведена по всему тексту, то есть это не случайность. Может быть, исходные материалы, с которых осуществлялся перевод отличались от финальной версии романа? Иначе мне трудно объяснить это переводческое решение. Такое же недоумение вызвала фраза из раздела с благодарностями: «PRH в Лондоне хочу выразить огромную благодарность Амелии Фэрнли и Элли Хадсон из маркетинга, Джейн Джентл из рекламы, Сэму Франкену и Рэйчел Мейерс из продаж, копирайтеру Зоуи Коксон и арт-директору Ричарду Брейвери за то, что предложил эту замечательную обложку». Первая мысль, которая у меня возникла при чтении в этом месте: «Это всё разные профессии?». Однако в оригинале предложение построено следующим образом: ‘In PRH London, I am hugely grateful to Amelia Fairney, Ellie Hudson, Jane Gentle and Rosie Safaty in comms; copywriter Zoe Coxon; Sam Fanaken, Ruth Johnstone and Eleanor Rhodes Davies in sales; and Richard Bravery and Charlotte Daniels in the art team for coming up with this beautiful cover’. Ссылка на издательский дом Penguin Random House встроена в предложение косноязычно, реклама разделена на собственно рекламу и маркетинг, а треть людей вообще пропущена, что снова наводит на мысль о нескольких версиях текста. Наконец, один из самых раздражающих нюансов перевода касается персонажа Надин (Nadine), которая вообще-то Angela’s wife, то есть супруга, а не «компаньонка» Анджелы. Если существовали опасения или понимание, что правдивый перевод может вызывать проблемы с законодательством, то моя позиция такова, что книгу вообще в таком случае не стоило переводить и издавать. Кроме означенных переводческих и редакторских ошибок (и это только те, что явно бросаются в глаза) в книге встречается и несколько опечаток (не менее пяти). Интересно, что обложка в русскоязычном издании почти повторяет оригинальную, но не идентична ей: в обоих случаях на иллюстрации изображён торс горничной на жёлтом фоне, однако в русской версии женщина расположена «в кадре» симметрично относительно центра, и её правая ладонь лежит на левой, а в англоязычном варианте подбородок слегка повёрнут в сторону, и левая рука прикрывает правую.
Захватывающая проза с выверенным содержанием и динамичным темпом, затрагивающая как минимум две важные темы, органично взаимосвязанные в романе: жизнь людей, не таких как все, и психология насильника и жертвы.