Дмитрий Глуховский

Дмитрий Глуховский: «Я стал тем, кем хотел»

Последние несколько лет Дмитрий работал международным телекорреспондентом, облетел десятки стран – от Гватемалы до Японии и от Исландии до Алжира. Прожил за рубежом более десяти лет, свободно говорит на пяти иностранных языках.

Он автор романов «Метро 2033» и «Метро 2034», а также романа «Сумерки», общий тираж которых перевалил далеко за полмиллиона экземпляров.

Сейчас на телеканале «Культура» ведет передачу «Пресс-клуб», является автором рассказов и колонок для нескольких журналов.

Теперь у него выходит книга «Рассказы о Родине», принципиально отличающаяся от предыдущих (по жанру как минимум). Сам автор характеризует ее как провокационную. Но мы, как обычно, говорили совершенно о другом…

– Дима, вы не начинающий, но достаточно молодой писатель. Однако плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Вы надеетесь оставить след в литературе или, если подругому сказать, метите в классики?

– Вы знаете (смеется), плох тот писатель, который не метит в классики. И с одной стороны, конечно, оставаться на всю жизнь прикованным к жанру, в особенности к тому жанру, с которого начинаешь, обидно и досадно. Хочется и расти, и экспериментировать, и пробовать что-то новое. В особенности когда успешной становится книжка, которую ты придумал в семнадцать лет, а опубликовал в двадцать три.

Что касается вашего вопроса – есть ли какие шансы попасть в классику, никогда не известно. Бывает, что признание при жизни оборачивается полным забвением посмертно, и полное пренебрежение человеком и его творчеством при жизни – и вдруг неожиданно он возникает в истории двести лет спустя. Сказать, готов ли я отказаться от признания сегодня, чтобы быть признанным посмертно, у меня (смеется) не получилось бы. Потому что юношеский максимализм мешает. Хочется, конечно, сразу все, здесь и сейчас. Но, я думаю, что на данном этапе мне не грозит вписыванье в школьные учебники, хотя, с другой стороны, при тех школьных учебниках, которые есть сейчас, может быть, лучше и не надо.

– Как вы относитесь к классике и к классикам?

– Мне, конечно, очень нравится Платонов, например, или, как и всем остальным, нравится Булгаков. Но когда в старших классах школы я к этому не очень-то был готов, в меня классическую литературу девятнадцатого века и поэзию Серебряного века запихивали насильно. А потом я уже уехал за границу, и в том возрасте, когда человек сам начинает тянуться и искать хорошую литературу, мне оказалась гораздо ближе латиноамериканская проза, магический реализм – Умберто Эко в какой-то степени, Франц Кафка, Густав Майринг, Борис Виан – вот те писатели, которых я с жадностью читал в студенческие годы и которые на меня как раз влияние какое-то оказали. Поэтому сказать, что я вижу себя в русле классической русской литературы, не могу. Точно не вдохновлялся я ни одним из классических авторов и точно не старался им подражать.

– Каким образом вам книга попадает в руки? Вы какой-то список составляете, потом ищете эти книги, ходите в библиотеки, в магазины книжные, или же…

– Если мне в руки попадает хороший журнал, я заглядываю в том числе и в отдел критики. Хорошие журналы в отличие от журналов модных, они бывает что выискивают какие-то книги, что не входят в пятерку бестселлеров в книжных магазинах, но тем не менее чем-то хороши, замечательны и интересны.

Конечно, в большей степени я, наверное, ориентируюсь не на книжную критику, хотя случается, когда кому-то Нобелевскую премию по литературе дадут, книгу приобретаю, но в большей степени ориентируюсь на вкусы людей, с которыми общаюсь, которым доверяю. Если мне говорят, что вот это надо обязательно прочесть, потому что это удивительно, то могу купить и прочесть.

– Помните ли вы свое самое первое детское желание «кем стану, когда вырасту»?

– На самом деле помню. Дело в том, что у меня папа журналист, и в свободное время он раньше переводил сербскую поэзию на русский язык.

И в те моменты, когда папа был дома – а он работал на Гостелерадио, вещал как раз на Югославию, а по вечерам переводил сербскую поэзию, – и вот, когда он был дома, он сидел за печатной машинкой и лихорадочно что-то печатал. И поэтому, конечно, для меня печатная машинка стала таким фетишем.

И в два с половиной года, когда я научился читать, я начал на ней печатать. А дедушка у меня был главным художником журнала «Крокодил» и очень много общался с художниками и с журналистами из разных стран. Несколько раз я в трехлетнем-четырехлетнем возрасте попадал на такие светские рауты, на которых присутствовали кубинцы, немцы, поляки, в общем, весь соцлагерь (смеется). И вот какие-то эти образы, они меня настолько на всю жизнь зацепили, что я с самого детства и хотел быть журналистоммеждународником или писателем. И получилось так, что я планомерно к своей детской мечте шел и стал именно тем, кем хотел. Я точно не хотел стать ни космонавтом, ни милиционером, ни врачом, ни балериной.

– Есть у вас хобби какоето? Каким образом вы отдыхаете, расслабляетесь после трудов праведных, куда ездите, – где вам хорошо?

– Знаете, у меня хобби полностью совпадает с работой. То есть я не могу сказать, чтобы я сильно уставал морально от общения, от того, что я делаю.

Последний год я занимаюсь исключительно теми вещами, которые сам себе придумываю. Придумал телепроект – реализую его, пришла идея о книге – сажусь писать, придумал идею фильма – могу сесть и написать сценарий. И на самом деле большое счастье, когда не надо заниматься тем, что тебя не интересует. Я не нуждаюсь в хобби, у меня на самом деле хобби нет никакого, честное слово. Ни рыбалка, ни, не знаю там, марки, – мне все это совершенно не интересно, потому что…

– …потому что есть интересная работа, которая поглощает все время. Мы всегда заканчиваем интервью пожеланием читателям «Вечерки»…

– Читателям «Вечерней Москвы» я пожелаю всегда читать «Вечернюю Москву» (смеется), во-первых. А во-вторых, я как читателям «Вечерней Москвы», так и всем остальным читателям желаю, чтобы наша страна шла дальше по пути эволюционного развития, а не затормаживала и не спотыкалась. И чтобы мы таким образом гармонично пришли к положению государства Франция или государства Великобритания. И чтобы нас случайно не занесло к модели развития и существования государства, например, Венесуэлы.

– Глобальные у вас пожелания.

Каждому своё
(Фрагмент книги)

В ПОСЛЕДНЕЕ время Пчелкин совсем утратил покой. Даже после изнурительного рабочего дня, даже после еженедельного побивания камнями в премьерском кабинете, и даже после посещения закрытого мужского клуба на Кузнецком Мосту – ровно напротив приемной ФСБ – он подолгу ворочался в постели, мял и закручивал шелковые простыни, невнятно огрызался на сонно-сочувственные вопросы жены и шел на кухню глотать виски с водой.

Спать мешала не совесть, не ночные кошмары, не неуплаченные налоги.

Через неделю Пчелкину исполнялось пятьдесят. Возраст, когда становится очевидным, что жить осталось уже меньше половины отведенного тебе срока, и, исходя из средней продолжительности жизни по стране, намного меньше. Возраст, когда понимаешь, что впереди ждет старость с непременным набором атрибутов: облысением, одиночеством, ревматизмом, давлением и маразмом. И слава богу, если не онкологией.

Когда оглядываешься назад – все прожитые тобой сорок девять лет и сорок девять недель кажутся вдруг подборкой довольно непримечательных семейных и официальных фотоснимков. Довольно скверной подборкой, если честно, и не слишком-то толстой.

Да, Пчелкин подходил к этой дате во всеоружии. По крайней мере ему не приходилось отвечать себе на вопрос «Да чего ты добился в этой жизни?!» Пчелкин добился многого. Он был министром.

Да и, кстати, еще отцом двух замечательных, взрослых уже сыновей, обучающихся в колледже Сейнт-Мартинс в Лондоне. Разве не счастье? Пчелкин, как и все прочие члены правительства, был человеком неверующим и в храмы захаживал только по просьбе пресс-службы. На загробную жизнь не рассчитывал, поэтому брал все от этой.

По убеждениям причислял себя к гедонистам, и министерский портфель был для него неисчерпаемым кладезем удовольствий.

В большую политику Пчелкин пришел по призыву – призвали весь курс, ну и его призвали. А до тех пор строил карьеру в частном секторе, и довольно удачно. Специальность у него была хорошая: кризисное управление. Задача всегда стояла одна: из отведенного бюджета разваливающегося предприятия суметь изыскать средства на его возрождение, не обидев и себя.

Сначала он творил чудеса с бюджетами мелких торговых фирм, потом управлялся с бюджетами металлургических заводов, затем осваивал бюджеты на восстановление давших течь корпораций. К вверенным компаниям Пчелкин относился с известным сочувствием, примерно как хирург к оперируемым. В резюме заносил только триумфы, но свое кладбище, как у любого хирурга, у Пчелкина было. Ну и что? Бывает, что пациент просто не жилец! В конце концов, выживших было больше, поэтому каждый новый клиент у Пчелкина был крупнее предыдущего.

Смысл жизни Пчелкин себе выбрал подходящий: развитие. От правильно освоенного бюджета агрокомпании к правильно освоенному бюджету угольного разреза, а оттуда – к правильно освоенному бюджету потопленного нефтехимического завода. Все по поступающей. И когда впереди, в золотисто-алых лучах, перед ним забрезжил Князь всех бюджетов – Бюджет Российской Федерации, Пчелкин понял: жизнь удалась.

С тех пор прошло несколько лет. Уже материальное не интересовало Пчелкина. И журнал «Форбс» не включал его в свои рейтинги только по настоятельной просьбе его, происходящей от природной скромности.

Уже дети его, учащиеся в Лондоне в художественном колледже, могли до конца дней своих заниматься только искусством, никогда не думая о хлебе насущном. И дети их. И дети их детей. И так до скончания века.

Уже на прием к Пчелкину надо было записываться за полгода, и секретарши его, поставленные элитным модельным агентством, были все послушными наложницами его.

Уже и Сент-Моритц наскучил ему, и Майями, и назойливое жужжание моторов «Формулы-1» по тесным монакским улочкам. Над головой Пчелкина, кроме бездонных и необитаемых голубых небес, обнаружился еще и стеклянный потолок. Забраться еще выше, чем он уже сидел, Пчелкин надеяться не мог. Вот и захандрил.

И долгими бессонными ночами в преддверии пятидесятилетия, подводя итог своей молниеносной карьеры, Пчелкин вдруг стал задаваться вопросом: и это все?

Источник: http://www.vmdaily.ru/article/101761.html
Биография автора: здесь.

Мы живем в стране постмодернистского феодализма (от 7.09.2010)

Ему только 31, но он уже модный писатель, автор бестселлеров «Метро 2033», «Метро 2034», «Сумерки». После таких книг его еще стали считать и специалистом по концу света. Застать Дмитрия в Москве – проблема. Он нарасхват. Телевидение, радио, а сейчас еще и книжная серия «Вселенная Метро 2033», проект, где Глуховский – творческий координатор и продюсер, помогающий издаваться начинающим беллетристам. Выражаясь по-ученому, «о самоидентификации в условиях постмодернистского феодализма» мы поговорили с Дмитрием за чашкой кофе.

Литературные негры

– Дмитрий, вы всегда хотели стать писателем? Кто был вашим героем?

– Стал ли я им уже – большой вопрос. Что касается ролевых моделей – это когда молодой или не вполне молодой человек выбирает себе пример для подражания, – в моей жизни был этап, когда я примерял на себя разные такие модели. То пелевинскую, то акунинскую… Но довольно быстро понял, что играть в кого-то другого у меня не получится. Для того чтобы быть Пелевиным, я слишком нетерпелив и общителен. Для того чтобы быть Акуниным – недостаточно опытен и мудр. Решил быть самим собой. Решил делать все что заблагорассудится. Обычно издатели не рекомендуют авторам экспериментировать с жанрами. Получается, мол, у тебя фантастика про метро и ядерную войну – вот и пиши себе про метро всю жизнь, прикармливай аудиторию, а то экспериментами только читателей распугаешь. А я понял, что не смогу так. Слишком скучно. И так получилось, что у меня все книги – разные, и у каждой – свой читатель.

– То есть вы вообще не знаете, для кого пишете?

– Писать надо прежде всего для себя, мне кажется. Если, работая над книгой, думать о маркетинге, о целевой аудитории, вместо живого романа получится пачка резаной бумаги. Та книга, которую я писал в двадцать лет, нравится школьникам и студентам. Та, что писал в двадцать пять – их родителям. И у новой моей книги – «Рассказы о Родине» – тоже свой, иногда незнакомый со мной прежде читатель. И пускай «Метро 2033» останется самой популярной моей книгой – я не хочу и не смогу бесконечно писать ее продолжение только потому, что они будут хорошо продаваться. Потому что бездушно получится. Вот я и объяснил это издателям.

– Вы были убедительны? К вам прислушались?

– Очень старался. И ко мне прислушались. Нашел изящный выход из положения. Меня довольно давно осаждали начинающие авторы, которые хотели бы писать свои собственные романы с сюжетами в мире моего «Метро 2033». А читатели, которым понравилась книга, требовали продолжения банкета. И вот я решил свести писателей с читателями и основал книжную серию «Вселенная Метро 2033». Теперь этот воображаемый мир осваивает целая плеяда молодых авторов, читатели получают свежую книгу о пост-ядерном метро – и не только о московском – раз в месяц, а издатели успокоились и дали мне свободу писать то, о чем я действительно хочу писать. «Рассказы о Родине» решительно не похожи ни на что из того, что я делал раньше.

– То есть вместо вас о метро теперь пишут литературные негры?

– Нет! (Смеется.) Литературные негры, это когда кто-то пишет под вашим именем – якобы это вы написали. А тут все наоборот, это я – литературный негр для новых авторов. Для многих роман из «Вселенной Метро 2033» – первый в жизни, и с текстами приходится повозиться. Я сам отбираю авторов и романы, помогаю выстроить сюжеты, а потом еще несколько недель редактирую готовые книги, доводя их до кондиции. Кто на кого пашет – большой вопрос.

Кстати, в проекте принимают участие не только русскоязычные авторы: к нам присоединился автор из Англии, который пишет на английском о Лондоне в 2033 году, а еще итальянец, два француза, японцы интересуются. Будем вместе на разных языках описывать мир 2033 года. Вот такого точно никто не делал.

– Значит ли это, что теперь вы стали эдаким литературным продюсером?

– Нет, я скорей оперативный координатор.

– А как быть с авторскими гонорарами?

– Разумеется, авторы получают свои деньги, но и я получаю свои роялти (отчисления с проданных книг) – как автор идеи, руководитель проекта и редактор.

– Зачем вам это надо? Не ради же денег?

– Заниматься этим только ради денег – идиотизм. Проще пойти нефтью или лесом торговать: куда доходнее. Да и отдать «Метро 2033», книжку, которая поменяла мою жизнь, на откуп каким-то коммерсантам было бы обидно. Для меня это прежде всего продолжение затеянной когда-то большой игры. Ну и попытка построить наши «Звездные войны».

– И что, была возможность пойти торговать лесом?

– Не было. Но не обязательно идти в лесную промышленность, чтобы жить распилами. Все телевидение, между прочим – а я по профессии телекорреспондент, – в нашей стране тоже построено на распилах и откатах. Вот строить карьеру на телеканалах у меня возможность была. Занять какую-нибудь должность, сесть на какой-нибудь бюджет. И все, копейка потекла. Но мне кажется, что воровать – это как-то неспортивно. Куда интересней зарабатывать деньги на реализации собственных идей. Я решил, что буду заниматься только тем, что мне интересно. Единожды попробовав это, вернуться к обычной жизни трудно.

Осталось загреметь в тюрьму

– Дмитрий, у Тригорина из чеховской «Чайки» была такая книжечка, в которой он записывал красивые выражения, умные мысли про облака-рояли. У вас есть такая книжечка?

– Нету. Пару раз покупал блокноты, но так ни разу и не использовал. Но я как губка: постоянно впитываю все, что происходит вокруг меня.

– Вы автор бестселлеров, но при этом в Интернете о вас очень скудная информация…

– По Интернету вообще нельзя составить верного представления о человеке. На своих собственных сайтах люди создают себе образ, показывают себя такими, какими они хотели бы быть. А другие сайты вообще дают о людях информацию лаконичную, как надгробие: дата рождения да дата смерти. Как будто между двумя этими цифрами ничего и не было.

– Что же забыли рассказать о писателе Глуховском? О личном, о премиях?

– Личное неспроста называется личным, поэтому в Интернете ничего об этом и нет. Я же не селебрити, чтобы трясти списком любовных побед. Какая разница, какова личная жизнь писателя? Он не этим должен быть интересен, а тем, что создает. Что касается премий, я вообще-то только одну признаю – Нобелевку! (Смеется.) Но ее мне уже не получить.

– Откуда такой пессимизм?

– Это суровая реальность. Чтобы автору дали Нобелевскую премию, он должен начинать безвестным интеллигентом, его книги нипочем не должны сопровождаться рекламными кампаниями. Желательно, чтобы автор был в оппозиции режиму, посидел хорошенечко, а книга его была политически-социально-актуальная… Как можно видеть, я все сделал неправильно. Нет, Нобелевки мне не дадут. (Смеется.)

– Неужели от самой книги при этом ничего не зависит?

– Бывают блистательные книги – это не мой случай, – которым никогда не дадут этой премии. Нужно, чтобы автор не был признан широким кругом читателей, а Нобелевский комитет взял да и откопал ее, открыв новое имя.

Умберто Эко вот чем не заслуживает Нобелевской премии? Всем заслуживает. Интеллигентнейший человек, профессор семиотики, пишущий восхитительные тексты. Однако высоколобая критика его не терпит. Потому что вздумал философию, серьезную по сути литературу, упаковывать в остросюжетные романы. Если такому человеку не дают премию, то что уж говорить про меня! Я всё неправильно в этой жизни сделал. Надо будет в следующей еще разок попробовать. (Смеется.)

– Может, можно не дожидаться и сломить весь этот бюрократизм?

– Можно попробовать, загремев в тюрьму за сопротивление режиму. Ореол героизма обеспечен. Но я в нашей стране не вижу пока никакого режима, которому надо было бы действительно противостоять. Разве это диктатура? Так, возврат к феодализму. Система вассальной зависимости. Вассалы – министры, главы спецслужб, губернаторы – клянутся в верности своим суверенам и получают взамен делянки, на которых могут собирать коррупционные подати. Полученными взятками и ворованными средствами делятся с суверенами, по пирамиде – вверх. Вот и все государственное устройство. Просто псевдогосударство, постмодернистский феодализм. Это вековое болото, его митингами не всколыхнуть.

– Понятно, откуда такие мысли в вашей последней книге «Рассказы о Родине».

– «Рассказы о Родине», несмотря на патриотическое название, книга очень критическая по отношению к современной России. Жанр – политическая сатира, фантасмагория. Сюжеты: Газпром заключает контракт на добычу газа с преисподней, правительство и церковь оказываются инопланетянами, тысячу лет назад колонизировавшими Россию, девушке по имени Катя Родина снится по ночам, что ее кроет Национальный лидер, и завершается это все непорочным зачатием… Хулиганская книга, короче.

– И зачем нам сейчас такая?

– «Рассказы о Родине» – книга о том, о чем обычно разговаривают на кухнях с людьми, которым доверяют. О том, о чем в прессе позволяют говорить лишь паре глянцевых журналов, которые пока не закрыли. Я же не открою Америки сказав вам, что в массовой прессе, не говоря уже о телевидении, никто и никогда не говорит правды. Да и книжек-то почему-то об этом не пишут. Мне показалось, что в посткризисное и предвыборное безвременье, когда вроде гайки немного ослабли, но вот-вот их начнут снова закручивать, когда полстраны уже выжидательно нагнулось, нужно высказаться. Показать, что не надо ничего бояться, что священные коровы, к которым в прессе нельзя притрагиваться, могут быть просто смешны. Смех – лучшее средство против страха. А гражданское общество – это не когда звезд в Общественную палату нагоняют, а когда люди химкинский лес выходят защищать.

– Один из героев книги говорит, что «Микоян» пускает трупы гастарбайтеров на колбасу, другой – что Газпром подписал контракт с сатаной и качает газ из ада. Не боитесь последствий?

– Разумеется, это все утрирование. Гипербола и абсурдизация. Но юристы издательства подстраховали меня от исков надписью о том, что «все наименования компаний, людей и государств являются фантазией автора». А вообще-то мне думается, что в этих компаниях тоже есть здравые люди, которые всё понимают.

Есть планы на Голливуд

– На что вы потратили свой первый гонорар?

– Купил машину. Как раз только начинался кризис, цены упали. Были скидки, и я смог приобрести ее, на ней до сих пор и езжу.

– На квартиру заработали?

– Я москвич, в квартире нет необходимости.

– Во что вкладываете деньги?

– (Задумался.) Вкладывать? Нет. Я много езжу. Хотя не шикую, но веду активный образ жизни. Путешествия, командировки.

– Подрабатываете или писательских гонораров хватает?

– В последний год хватает роялти с книг. До этого подрабатывал на радио и телевидении.

– У вас был опыт работы с Голливудом. Вы приняли участие в работе над фильмом «9».

– Это не с Голливудом. Это с Тимуром Бекмамбетовым. Я перевел – ну, скажем, вольно перевел – американскую анимационную ленту «9» на русский.

Тимур, кажется, читал «Метро 2033», а в «9» речь идет тоже о последствиях планетарной войны, в которой почти никто не выжил. А у меня в массмедиа имидж главного по апокалипсису – автора трех довольно успешных книг про конец света и то, что было потом. Ну, я и постарался внести русские нотки в эту западную историю. Что касается Голливуда – я ездил несколько раз, но больше как турист.

– Экранизация книги «Метро 2033», о которой так много говорили товарищи, когда состоится?

– Работаем с заинтересованными лицами из США. Я сделал все, что от меня зависело, сценарий уже почти готов.

– Кто писал?

– Сам и сразу на английском.

– Это чтобы переводчику не платить?

– Нет. Это для того, чтобы максимально сохранить контроль над произведением. Иначе придут наемные и все переосмыслят, как им на душу придется.

– Сколькими языками вы владеете?

– Пятью иностранными: английский, французский, немецкий, испанский, иврит.

– Ну и пролоббировали бы свои интересы в Голливуде.

– Нет-нет, не могу я людям навязываться. Я стеснительный.

– О Нобелевской премии-то вы мечтать не стесняетесь…

– Вы что, всерьез думаете, что я надеюсь на Нобелевку хотя бы в будущей жизни? Я, конечно, делаю все, что от меня зависит, чтобы мои книги оказывались успешными, работаю очень много, но на обычную, частную жизнь мои пробивные качества никак не распространяются. Вот сейчас был на литературном фестивале во Франции в составе делегации российских писателей. Видел там Акунина. Хотел было подойти познакомться, засвидетельствовать почтение, сказать, мол, я ваш поклонник, но так и не решился.

– Зря. А вдруг бы выяснилось, что он сам – ваш поклонник?

– Знаете, в итоге к нему подошел писатель Павел Санаев. А Акунин его с ходу и спрашивает: «Вы Дмитрий Глуховский?» Это мне Санаев рассказал потом. Но было уже слишком поздно…

Источник: http://www.sobesednik.ru/
Биография автора: здесь.

Дмитрий Глуховский: «Люди, которые расхваливают сегодняшнюю Россию, врут» (от 20.09.2010)

Автор бестселлеров «Метро 2033» и «Метро 2034» Дмитрий Глуховский удивил новой книгой
«Рассказы о Родине». О том, что заставляет преуспевающего модного автора задуматься о судьбах отечества, Глуховский рассказал «Труду».

— От сюжетов ваших «Рассказов о Родине» иной раз валерьянки хочется выпить. Неприятностей с цензурой не было?

— В нашей стране литература неподцензурна. Она остается одним из немногих пространств для свободного обсуждения самых острых проблем. То, что на телевидении не пропустили бы такое никогда, — я отлично это знаю как телевизионный работник. Что касается же сюжетов «Рассказов о Родине», будь то история о том, как некий министр, всю жизнь занимавшийся «распилами» бюджетов, к 50 годам вдруг задумывается о смысле этой своей жизни, или новелла о том, как российская глубинка не замечает гибели Москвы при падении метеорита, потому что давно уже живет самостоятельно, своими силами, — да, сюжеты острые, сатирические, почти анекдотические. Как сказал один старший товарищ: «Лет тридцать назад за один пересказ твоей новеллы могли бы сослать». Впрочем, и сейчас-то многие, кто книгу прочитал, спрашивают: «И что, тебе за это ничего не было?» Я говорю: в свободной стране живем, товарищи! Ничего не было! Правда, пока.

— Как правило, в такую «диссидентскую» литературу писатели уходят из-за личной драмы, из-за собственной истории противостояния с властями. Но у вас-то все вроде благополучно: книги становятся бестселлерами, на радио и на телевидении вас берут вести передачи. Зачем нарываетесь?

— Сейчас очень важное время, я бы сказал, судьбоносное. У нас страна сейчас на перепутье находится. И либо мы повернем налево и поскачем с гиканьем в прошлое, либо направо и двинемся куда-то в направлении латиноамериканских банановых республик. Либо все же пойдем вперед. Гражданское общество, о создании которого все время говорят первые лица государства, — это общество людей, которым не все равно. Мне не все равно.

— Книга называется «Рассказы о Родине», но патриотичной ее не назовешь…

— А я не считаю, что быть патриотом — значит хвалить Родину. Быть патриотом — значит любить ее, желать ей лучшего. А если не видеть недостатков своей страны, не критиковать их, то развиваться, улучшаться невозможно. Люди, которые расхваливают сегодняшнюю Россию, притворя-ясь, что наша страна и в самом деле похожа на свой благостный т-елевизионный портрет, врут. Это не патриоты, а приспособленцы, конъюнктурщики.

— Вы продолжаете сами публиковать свои книги бесплатно в Сети? Ведь, если я?не ошибаюсь, именно с этого у вас все и начиналось. Но тогда вас никто не знал, и такой сетевой самиздат нужен был, чтобы пробиться. Сейчас-то вам это зачем?

— Для меня свободный доступ к моим книгам в Сети был всегда принципиальной позицией. Мне не хочется подвергать своих читателей материальному цензу: книги стоят довольно дорого даже по московским меркам, не говоря уже о регионах. Мне хочется, чтобы мои романы читали все те, кому они нравятся или просто любопытны, а не только люди с деньгами. Кроме того, каждой своей книге я стараюсь дать ее собственную жизнь в интернете. Приглашаю интересных художников и талантливых музыкантов для того, чтобы превратить обычный сайт книги в арт-проект. На сайтах формируются сообщества читателей, которые не просто обсуждают романы, но и сами публикуют свои истории из придуманных мной миров — продолжения, ответв-ления.

— Вы запустили проект «Вселенная Метро 2033». Теперь вместо вас о мире «Метро» пишут другие авторы. Все-таки не можете совсем уж распрощаться с первой книгой?

— «Метро 2033» в свое время стало для меня трамплином к успеху. Я решил, что теперь, когда это уже не просто книга, а целый мир, раскрученный бренд, «Метро» может стать таким
трамплином и для других начинающих писателей. Когда я закончил «Метро 2034», у меня стали спрашивать, когда продолжение. Я понял, что, если сейчас что-нибудь не придумаю, стану рабом «Метро» пожизненно. Одновременно с этим самые разные люди спрашивали у меня, можно ли им написать свои собственные повести и романы из мира «Метро 2033».

Я решил, что лучшее, что я могу сделать, — познакомить читателей с писателями, а сам буду просто координировать проект. Так родилась идея «Вселенной Метро 2033». Это своеобразный литературный сериал, целый воображаемый мир, который вместе описывают десятки разных авторов. За основу взято мое оригинальное «Метро»: 2033 год, мир, разрушенный ядерной войной. Только у меня в книге все действие разворачивалось в Москве, точнее, в московском метро. А тут совместными усилиями мы будем рассказывать о событиях, происходящих во всем мире. В серии уже вышли шесть книг. Самая свежая — «Метро 2033: Мраморный рай» Сергея Кузнецова — о Москве и ближнем Подмосковье. До этого были еще пара книг о Москве и две о постъядерном Петербурге — «К свету» Андрея Дьякова и «Питер» Шимуна Врочека. До конца года выйдут романы о Киеве, Самаре, Минске, Екатеринбурге. Все они друг с другом согласуются. Фактически мы вместе пишем одну огромную книгу…

— И в чем же тут «трамплин»? Больше похоже на привлечение литературных негров.

— Мы приглашаем принять участие в проекте прежде всего не профессиональных авторов, которым все равно, для кого и о чем писать, а любителей, которые просто прониклись духом книг о постъядерном мире. Многие из них мечтают стать писателями и начинают с публикаций своих рассказов и повестей на сайте Metro2033.ru. Потом другие читатели знакомятся с их работами и голосуют за них — получается своеобразный хит-парад. Победители получают возможность быть опубликованными на бумаге в серии «Вселенная Метро 2033». К тому же я очень надеюсь, что авторы, которые начинают со «Вселенной», потом будут писать книги о своих собственных мирах. И совершенно не обязательно только фантастические. Стараюсь как могу продвигать авторов «Вселенной» и очень благодарен им за участие в проекте.

— Ну вот опишете вы Россию с Украиной. А дальше что?

— На этом не остановимся! Уже сейчас несколько иностранных писателей решили принять участие в нашем проекте. Они пишут о своих странах и родных городах на своих языках. Англичанин Грант Макмастер описывает Великобританию 2033 года — путешествие из Глазго в Лондон. Итальянский автор Туллио Аволеде начал роман о постъядерном Риме и Венеции.
Получается не просто серия книг, а интернациональный, межкультурный эксперимент. Придумывать все это дико интересно! Хоть я сам и не пишу про «Метро», но координирую всех авторов, отбираю романы и редактирую их.

Источник: http://www.trud.ru/
Биография автора: здесь.

Хулиганский портрет России
(журнал "Читаем вместе" за август-сентябрь 2010)

Минувшим летом на прилавках книжных магазинов появилась новая, долгожданная, но неожиданная книга Дмитрия Глуховского, в которой он пытается показать свой взгляд на современную Россию. «Рассказы о Родине» кому-то покажутся близкими к политической и социальной сатире, кому-то к современной прозе. Но вопросы, затрагиваемые Глуховским, безусловно, остро актуальны и не оставят равнодушным ни одного думающего человека.

На встрече со своими читателями в «Московском Доме Книги» Дмитрий много шутил, пытался выяснить по глазам, кто из присутствующих уже успел прочитать его книгу, а также рассказал о том, чем «Рассказы о Родине» отличаются от всего того, что он писал ранее.

– Эта книга не похожа ни на одну из моих предыдущих, хотя в какой-то мере она все равно фантастическая, поскольку я стараюсь не забывать то, с чего начинал. Но «Рассказы о Родине» в гораздо большей степени реалистичны, в них говорится о тех проблемах, от которых страдает сегодня наша страна. И пафосное название, и пафосная обложка выбраны, конечно, в хулиганских целях. Да и сама книга, в общем-то, хулиганская. Те, кто уже успел ознакомиться с ней, говорили мне, что при чтении возникает ощущение удара обухом по голове, потому что, несмотря на патриотичную и успокаивающую обложку, читателя ждет большой сюрприз в первом же рассказе «From Help». Речь в нем идет о том, что у компании «Газпром» есть прямой контакт на поставку газа из Преисподней, и именно оттуда качается сейчас нефть. А времена, когда люди гибли за металл и продавали душу за золото, миновали, сейчас наступила эра экологически чистого топлива – нефти и природного газа, и люди готовы продать душу за них. Есть еще рассказ «Чё по чем», в котором повествуется о том, что Москва-сити – это на самом деле не стройка века, а гигантская фабрика по расчленению гастарбайтеров и экспорту их внутренних органов за рубеж, работающая под прикрытием стройки небоскребов. А крышует все это Кто надо. Есть в сборнике и веселый, фантастический рассказ про единственного на всю страну честного милиционера, который пытается проводить собственное расследование того, кто же такой Кто надо и когда он улетит обратно. Есть рассказ специально для девочек – про силиконовый мозг. Всего в книге 16 новелл, которые частично связаны между собой сюжетом, частично героями, фактически выстаивающимися в метароман, в котором нет места никаким чудовищам и мутантам, населяющим мои предыдущие книги.

Мои рассказы, написанные в жанре политической сатиры, являют собой полный антипод той благостной информации, которую выливают на нас три основных федеральных канала. Этот разрыв между телевизионной картинкой и тем, что мы видим в реальной жизни, и подтолкнул меня к тому, чтобы высказаться на остросоциальные темы.

– Вы сами говорите, что Ваши рассказы складываются в роман, объединенный общим сюжетом и героями, и все же делите его на рассказы. Зачем?

– Все рассказы писались в разное время и в один сборник собирались значительно позже. Выстраивая их последовательность, я хотел показать сначала как живут те, кто нами управляет, потом то, как живет простой народ, а потом что будет, если те, кто нами управляет, куда-нибудь отъедут. Как выяснилось – ничего не будет, народ этого просто не заметит.

В целом же мне показалось, что разделение текста на микроповести придает общему сюжету некую фрагментарность, составляющую в то же время достоверный, но очень хулиганский и едкий портрет нашей страны.

– Можете ли Вы назвать писателей, которые исследовали действительность так же честно, как и Вы. Кто Ваши предшественники?

– В какой-то степени можно говорить о «Дне опричника» Владимира Сорокина, хотя он, в отличие от меня, скорее утрирует, пытаясь изобразить наше будущее. У меня такой задачи не было, я хотел быть конкретнее, хотел поговорить с читателем о самом злободневном, самом насущном. Я пишу о выборах. О коррупции. О нефти и ее роковой роли для нашей страны и ее души, есть истории о телевидении и его порочности.

– Буквально на второй странице Вашей книги стоит привычное уже сегодня читателям предостережение, что все имена и названия в книге случайны и не имеют ничего общего с реально существующими людьми и организациями. И в то же время Вы пишете о Путине, Медведеве, о Микояновском мясокомбинате… Зачем тогда предостерегать читателя?

– Все случайно. ФСБ – Это вовсе не Федеральная служба безопасности, РФ – не Российская Федерация, Москва – это, разумеется, не наш город, завод Микояна – разумеется, не завод Микояна, шаурма – не шаурма, таджики – не таджики, Немцов – не Немцов, премьер-министр – ни в коем случае не Путин, а Президент – не Медведев. Все просто похожи. Это – юридическая предосторожность. Если кто-то решит подать на меня в суд, единственное, чего он добьется, это скандала и статуса бестселлера для книги. Но я все же надеюсь, что людям хватит ума не выносить мои сочинения на судебные слушания.

– Не было ли опасения, что книга, выдержанная совсем в другом формате, нежели уже полюбившиеся читателям предыдущие труды, не найдет своего читателя?

– Понятно, что с этой книгой мы вместе с издательством пошли на эксперимент. И мне подобный писательский риск понравился. Тем более я решил, что не подобает в достаточно юном возрасте привязывать себя на всю жизнь к одной теме, лучше писать о том, о чем хочется, что внутри тебя кипит, бурлит и жжет, потому что, если идти на поводу у издателей и писать о том, что с их точки зрения будет хорошо продаваться, так можно очень быстро забыть то, для чего ты вообще взялся за перо. А зарабатывать деньги в нашей стране куда лучше, вывозя лес, нефть или ценные металлы, чем сочиняя романы. Но молчать далее я не мог.

Записала Юлия Скляр

Источник: ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ
Биография автора: здесь.

В сегодняшней России нет недостатка в тревожных трендах (Интервью порталу "Rfi" от 23 августа 2013 года.)

Писатель Дмитрий Глуховский о перспективах бумажной книги, новой эре для социальной сети «В контакте», где он бесплатно размещает по главам свой первый за пять лет роман «Будущее», литературе как возможности говорить на табуированные темы, безбожниках, «коррупционной грибнице» государства и о бессмертии, которое когда-нибудь изобретут.

- 1 сентября у вас выходит роман «Будущее». Насколько я понимаю, это первая книга за последние пять лет.

- Первый роман за последние пять лет. Три года назад у меня выходил сборник рассказов, который назывался «Рассказы о родине». Политическая сатира, критика общества и власти. Но романов не было фактически с 2008 года. Ранней весной 2009-го вышла книга, прошло четыре с половиной года, скоро уже будет пять лет – и вот накопил достаточно материала, желания и энергии для того, чтобы написать новый роман.

- О вашем романе начали говорить еще на прошлогоднем московском книжном фестивале. Вокруг него появилась интрига: вы публиковали его по главам бесплатно во «В контакте». Это не первое ваше интерактивное общение с читателями. А сейчас вы заключили c «В контакте» контракт…

- На самом деле, никакого контракта с «В контакте» нет, потому что публикация произведения производится бесплатно, и ни от них я денег не получаю, ни от читателей. Главная идея – в исследовании новых платформ для публикации книги. Дело в том, что бумажная книга сейчас находится в глубоком кризисе. Треть книжных магазинов по стране закрылась, потому что люди все больше читают с электронных носителей – с ридеров, со смартфонов, с планшетов. И я решил, что надо находить читателя там, где он бывает постоянно. Это социальные сети.

Сравнив «В контакте» с остальными сетями – «Одноклассниками» и «Facebook», я понял, что эта, во-первых, точнее всего концентрирует в себе именно моего читателя – молодого, активного пользователя интернета – а во-вторых, дает уникальную платформу, удобную именно для публикации. То есть, там с легкостью к постам можно присоединять PDF-документы. Условно говоря, пишу я в Word, конвертирую всю эту главу, написанную в PDF, и эта глава в PDF может быть с легкостью прочитана на любом устройстве – и на базе Android, и любом Apple-устройстве, и на компьютере. Можно взять с собой, залить куда угодно – это очень просто и быстро делается.

Кроме того, к постам можно прикреплять музыку – у меня работает композитор на проекте, который пишет специальный оригинальный саунд-трэк к каждой главе. Можно прикреплять иллюстрации. Кроме того, «В контакте» дает уникальную возможность для распространения. Как только человеку что-то понравилось, он нажимает кнопку «поделиться», и это немедленно появляется в его ленте, все друзья его видят. Мне кажется, для распространения текста эта платформа очень удобная. Странно, что другие авторы этим не пользуются. Хочется верить, что мы будем карликовыми трендсеттерами.

- Для того чтобы узнать финал, ваш читатель должен купить книгу? Или выложите до конца?

- Для того чтобы узнать финал, книгу не надо будет покупать, книга будет опубликована «В контакте» до конца, но это произойдет, разумеется, позже, чем книга выйдет на бумаге. То есть, коммерческий эффект предусмотрен от нетерпеливого читателя. Но мы планируем, конечно же, выполнить обещание, и в полной версии книга обязательно будет опубликована «В контакте». Потому что обманывать людей нехорошо.

- В будущее бумажной книги вы вообще не верите?

- Я верю в будущее бумажной книги, но мне кажется, что все одноразовое чтиво однозначно уходит в электронку. На бумаге будут издаваться книги, которые человек хочет поставить дома на полку из каких-то сентиментальных соображений. То есть это, скорее, будет предмет коллекционирования.

Очень многое, конечно, зависит от пиратства. Все люди, которые читают электронные книги, практически все, за небольшим исключением, качают их бесплатно. Я, со своей стороны, свои романы распространял бесплатно в интернете, и они все лежат в открытом доступе. С другой стороны, я считаю, что каждый человек для себя должен делать выбор, и никакой пират, прикрываясь никакими благими побуждениями, не должен делать этот выбор, по крайней мере, за живых авторов.

Если автор считает, что для него полезнее и лучше, чтобы ему каждый платил за это, значит, это его правда. Моя правда заключается в том, что я хочу распространять свои тексты как можно шире. У меня подход скорее европейских средневековых площадных артистов. Я в достаточной степени верю в свои тексты, чтобы идти на этот эксперимент.

- В этом смысле, нельзя не вспомнить об антипиратском законе, который недавно был принят, и о сети «В контакте», которая считается главной платформой распространения нелегального контента. Для нее публикация вашего романа, как заявило ее руководство, стала открытием эры легального контента.

- Мне кажется, что «В контакте» обладает уникальной возможностью стать платформой для распространения именно легального контента. У них уже встроена система монетизации, у них уже есть максимально удобные инструменты для того, чтобы размещать контент, публиковать контент – и видеоконтент, и звуковой контент, и текстовый контент. Они могут стать крупнейшим издателем и прокатчиком кино, музыки и книг.

Вопрос политический: хотят ли они сейчас переводить все на платную основу или не хотят. Мне кажется, обладая такой базой пользователей, как у них, можно стать самым крупным домашним кинотеатром России. Их ежедневная телевизионная аудитория уже больше, чем у всех телеканалов вместе взятых. Почему они об этом не думали раньше, я не знаю. Возможно, необходим какой-то взгляд со стороны, какой-то внешний импульс для того, чтобы выйти из самосозерцания и решения внутренних проблем и перейти на новый этап.

- Ваш роман «Будущее» – это антиутопия. В современной российской действительности границы между абсурдом и реальностью смываются все больше и больше, и антиутопия становится трендом у самых разных авторов – у Сорокина, у Славниковой, у вас теперь. Если сравнивать с современной французской литературой, мне кажется, там такого нет.

- Во Франции что-либо, кроме биографий, исторической прозы и мейнстримовой современной прозы, по-моему, не читается. А фантастика (и сюда же французы огульно включают и антиутопию) вообще считается низким жанром и загнана критиками в гетто. Ее и читатели не покупают и не интересуются. Возможно, нет запроса.

Французское общество, по моему опыту (а я несколько лет во Франции жил), построено вокруг острой необходимости отчаянно и ожесточенно обсуждать любую актуальную проблему. Поэтому у них совершенно нет недостатка в честном, яростном, открытом обсуждении любых тем. Есть, разумеется, табуированные темы – вина за колониальное прошлое, например, или отношения с арабами. Но в остальном, учитывая, что информационное поле во многом доминируется левой интеллигенцией, любые мало-мальски важные политические темы немедленно обсуждаются.

В России ровно обратная картина: все принципиально важные темы замалчиваются государственной прессой или прессой, аффилированной с государством, которой обладают напрямую или через посредников крупные сырьевые производители и металлургические гиганты, которые, разумеется, связаны с Кремлем. Поэтому в России целый ряд важных тем табуирован, их обсуждение не допускается. И литература зачастую остается практически единственным масс-медиа (в той или иной степени «масс»), которому дозволено разговаривать на темы острые, темы важные. От чеченской войны и современных отношений между русскими и чеченцами до проблем гомосексуализма, проблем среднего класса, проблем поколенческих.

Антиутопии во все времена были проявлением тревоги по поводу существующих трендов и доведения этих текущих тревожных трендов до той или иной абсурдности. Условно говоря, появление электронных средств слежения и возникновение тоталитарных режимов в Европе в первой половине ХХ века привело к написанию сначала «Мы» Замятина, потом «1984» Оруэлла и т. д. И так – практически со всеми остальными антиутопиями, когда автор берет и доводит до абсурда существующий тренд, показывая, что если общество дальше продолжит двигаться в этом направлении, то его ждет, если не крах, то ситуации, людям глубоко противоестественные.

В сегодняшней России нет недостатка в таких тревожных трендах. То, что делал Сорокин в «Дне опричника», доводя до некоторой степени абсурда с ностальгией по какому-то, даже не советскому, прошлому, а по такому темному средневековью в иваногрозненском исполнении, то, что делали другие авторы, все это – демонстрация данного правила. Берется тревожный тренд и доводится до абсурда.

Моя книга немного о другом. Речь там идет не столько о политике, хотя России с ее политической составляющей уделено определенное внимание, речь идет о бессмертии, речь идет о том, что люди достигли, при помощи генетической инженерии, вечной молодости и не умирают никогда. Из-за этого планета перенаселяется, и людям приходится столкнуться с тем, что возникает общество, которое кардинально отличается от общества сегодняшнего.

Это общество, где, с одной стороны, отсутствует смерть, с другой стороны, из-за перенаселения каждому человеку приходится выбирать между возможностью продолжить свой род, завести ребенка и жить, оставаясь вечно юным. В случае, если девушка в паре беременеет, один из пары должен пожертвовать своей вечной юностью и своим бессмертием. Это приводит к определенным перекосам: в этом обществе совершенно другое отношение к детям и старикам. Старость – это проявление слабости, потому что человек сам это выбрал, следование своим животным инстинктам, отказ от человеческого в себе, потакание животному.

Другое отношение к богу, разумеется. Человек не пользуется душой, потому что тело бессмертно. Человек увольняет бога, закрывает рай, затапливает ад, как ненужный подвал, и живет в мире безбожном, обездьявленном. И нет в нем семьи и, возможно, нет любви и т. д.

Мне кажется, что эта фантастическая составляющая не столь принципиальна и, прежде всего, вся эта история не столь и фантастична, потому что уже сейчас достаточно успешно проводятся опыты по радикальному продлению жизни на животных. Я думаю, это вопрос двух или трех десятилетий, пока результаты этих опытов будут опробованы и на человеке.

Если говорить о каких-то параллелях или о каких-то авторах, с которыми можно сравнивать «Будущее», в данном случае, я бы, скорее, может быть, говорил не об авторах классических антиутопий, а, если брать французских авторов, о Мишеле Уэльбеке, который тоже зачастую использует фантастические или полубредовые сюжеты для того, чтобы говорить о текущих проблемах общества.

- Место действия – весь мир. Вы только что упомянули о том, что России тоже уделено определенное внимание. В России «Будущего» есть верхушка и есть плебс. Верхушке досталось все, плебсу – ничего. Все это, кстати, чем-то напоминает Оруэлла с его «пролами». Какой вы видите Россию в этом бессмертном обществе?

- Говоря о том, как человечество распоряжается бессмертием, конечно, было бы глупо думать, что, как в фантастических романах, человечество выступает монолитно и с ним происходит одно и то же, одни и те же вещи происходят с различными государствами, с различными обществами.

В то время, как в Европе бессмертие выдается каждому и включено в базовый соцпакет, в Соединенных Штатах Америки с ним поступают иначе: достигнув определенного уровня населенности, они разыгрывают квоты на аукционах. Есть какое-то количество бессмертных (люди не совсем бессмертны, люди просто вечно юны, и смерть в результате несчастных случаев, преступлений или войн исключить нельзя).

В России ситуация другая. Бессмертие узурпируется властной элитой и она прекращает вообще сменяться. Это, конечно, некоторый репер и к тому, что происходит сейчас. Заканчивается какое-либо обновление властных элит, все они совершенно окукливаются, консервируются, коснеют и перестают как-либо развиваться и сменяться. Сейчас у нас при наблюдении за текущими трендами складывается впечатление, что единственная надежда увидеть когда-либо другое лицо в Кремле – это сначала посмотреть, как член Политбюро хоронит Владимира Владимировича. Учитывая его здоровье и заботу о своей физической форме, лет двадцать нам еще предстоит смотреть на его улыбающееся лицо на экранах телевизоров. А потом, может быть, уже и бессмертие откроют.

В моем романе средняя продолжительность жизни обычного россиянина составляет около 30 лет, примерно, как в пещерные времена, а в это же время людьми, 500 лет спустя – в 2500 каком-то, продолжают править все те же самые люди, которые правили в сегодняшней России. Приводит это к тому, что люди, долго находящиеся у власти, теряют связь с реальностью и способность развиваться. Они коснеют в своих способах выживания, взглядах на то, как надо обеспечивать собственное существование, становятся невосприимчивы к какой-либо критике и теряют связь с внешним миром.

Продав всю нефть, все металлы и весь газ, они продают весь лес, потом всю воду, Россия превращается в выжженную, высохшую пустыню. И кончается тем, что 500 лет спустя начинают потихонечку и полуофициально продавать территории. Китай начинает скупать территории в России без каких-либо войн.

При том, что бессмертие в моем романе открыто именно в России отечественными учеными. Народ его не получает, потому что правители объявляют, что раздавать бессмертие людям немножко рискованно и преждевременно. Потом падает глобальный железный информационный занавес, и о том, что в Европе люди живут вечно, остаются вечно молоды, россияне так и не узнают. Им просто говорят, что там – царство разврата и порока, и не обязательно знать, что там происходит.

- О том, что там – царство разврата и порока говорят уже сейчас, с экранов российских федеральных телеканалов и со страниц газет. При этом безбожие пока не заявлено как тренд. Вы сами недавно в одной из колонок написали, что за фразу «бога нет» скоро будут сажать, и вы не видите в этом ничего фантастического.

- Самое удивительное, что укреплением позиций бога в нашей стране занимаются заведомые безбожники – бывшие комсомольские вожаки, бывшие офицеры КГБ, которых учили к религии относиться сугубо прагматически, инструментально используя ее для подчинения и контроля за настроениями и умами населения.

Мне кажется, что то, что сейчас происходит с возрождением и укреплением религии в России, это очень циничная и очень просчитанная история. Разумеется, есть подвижники на местах, которые просто заботятся о своей пастве, но, я думаю, если речь идет об управлении сверху, то там сидят большие политики, большие прагматики и достаточно жесткие циники. Они конвертируют свой капитал влияния на умы в конкретные блага: во все большее политическое влияние, в финансирование, в возврат недвижимости, которая была у Русской православной церкви отобрана, и в укрепление своих позиций как внутри страны, так и за рубежом.

- Вы сами несколько лет жили во Франции, потом вернулись. Не возникает ли у вас мысли уехать?

- Я жил за границей, я три года жил и работал во Франции. Мне сложно принять любое решение об эмиграции, политической эмиграции. Все-таки порвать связи с родиной – крайне тяжелое решение. И, слава богу, сегодня ситуация в России не такова, как в сталинские времена, когда это вопрос жизни и смерти.

Мы все еще говорим просто о тревожных трендах, которые подкрепляются рядом очень трагических событий – от смерти Политковской до исчезновений каких-то журналистов, до избыточно жестокого, например, подавления прошлогодней демонстрации 6 мая в день инаугурации, до рассадки по тюрьмам совершенно случайных людей, пришедших на эти митинги. В целом по стране мы не видим, разумеется, никакого террора, приближающегося к большевистскому, и абсолютное большинство населения в той или иной степени довольно текущей ситуацией. По крайней мере, материальной составляющей.

Тренд тревожный. Тренд заключается в том, что государство подменяется коррупционной грибницей, которая в нем расцветает, как в стволе трухлявого дерева, и подменяет собой все государственные механизмы, действуя вместо него. С моей точки зрения, сейчас у власти в России оказались люди случайные, рандомные. Эти люди могли быть совершенно другими.

Понимая, насколько хрупко их положение, что они обязаны случайности и лояльности Путину, эти люди, разумеется, готовы на все, чтобы удержаться у власти. Они боятся за свое положение и чрезмерно нервно реагируют на любые признаки того, что они не понимают народ, что народ, который они оседлали, вдруг может взбрыкнуть и выкинуть их из седла. Поэтому для них все средства для удержания власти будут хороши. Если нужно для этого закрыть границы, будут закрыты границы. Если нужна для этого полная отмена свободы слова, будет отменена свобода слова.

Конечно, им комфортнее существовать в условно демократическом государстве, в котором они могут ездить развлекаться в Куршевель, где они могут отправить своих детей учиться в Лондон, сами покупать себе дома в Майами и хранить свои деньги в Швейцарии. Я думаю, что никто из них не хотел бы установления здесь какого-то режима, близкого к северокорейскому. Но при этом, если им придется выбирать между выживанием и закукливанием режима, то будет выбрано, разумеется, закукливание режима. Я думаю, что все эти ультраконсервативные законы бессмысленные, которые принимаются и которые совершенно не отражают ни потребностей российского общества, ни его состояния, принимаются как определенное предупреждение прогрессивной части общества и как реакция. Люди, находящиеся во властной элите не мракобесы, но они готовы играть в мракобесие, чтобы остаться у власти.

- Они готовы играть в мракобесие, чтобы остаться у власти. Они боятся, но, тем не менее, дают какие-то сигналы прогрессивной части общества. Например, история с Навальным, которого приговорили к пяти годам колонии общего режима и на следующий день отпустили. Вы произнесли фразу: «Если Навальный придет к власти» – звучит достаточно нереалистично. Но вы эту возможность не исключаете?

- При текущем положении вещей невероятно, чтобы Навальный пришел к власти. Но положение вещей может меняться. Устойчивость современного российского режима в очень большой степени зависит от благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. На нас уже десять лет с неба падают бесплатные деньги. И, сгребая эти бесплатные деньги, кто угодно может, в общем, поддерживать определенную стабильность в государстве и обществе.

Условно говоря, просто затыкаются этим бумажным ворохом все щели, которые образуются в любой сфере – в социальной политике, в национальной политике. Непонятно, что делать с чеченцами? Кинем три миллиарда долларов, они сами как-нибудь управятся. Непонятно, что делать с пенсионерами? Кинем пять миллиардов, они сами как-нибудь управятся. Непонятно, что делать с таджиками? Заткни тоже деньгами. А когда эти деньги кончатся? Понимаете, все эти бреши могут быть заделаны деньгами только временно, и они, конечно, снова разверзнутся.

Я думаю, что во власти нет монолитности во мнениях по поводу того, что делать с Навальным. Мне кажется, что есть часть людей, которые считают, что населению надо дать возможность выпустить пар, вместо того, чтобы закручивать крышку скороварки, которая стоит на огне, и ждать, пока она взорвется. Есть люди, которые мыслят более грубо и примитивно – люди из силового угла, которые считают, что любые проявления инакомыслия нужно просто подавлять, закручивать, завинчивать и упрятывать. Путин здесь занимает позицию модератора, который пытается, с одной стороны, равно удалить, с другой стороны, допустить к себе различные группы. Потому что, если он будет слишком зависим от одной из них, это пошатнет его позицию.

- Вы сами как к Навальному относитесь?

- Он не мой герой однозначно. С одной стороны, я считаю его достаточно харизматичным, я считаю, что то, что он делает по разоблачению коррупционной деятельности, это дерзко и нужно. То, что касается его националистических взглядов (даже если они умеренно-националистические), мне кажется это опасно для страны.

Страна многонациональная, многокультурная, многоязычная. И если мы не хотим остаться в пределах России при Иване Калите, то необходимо учитывать это. Надо балансировать, находить возможность договариваться с региональными элитами.

С моей точки зрения (я настроен сравнительно имперски), ни в коем случае нельзя заменять изучение русского языка в школе на изучение национального языка. Если мы хотим сохранить страну, русский должен быть на первом месте и русская культура должна быть на первом месте. И никакие национальные традиции, национальные праздники, национальные религиозные праздники не должны заменять праздников наднациональных и праздников общегосударственных. Русский язык здесь не язык русского народа – это язык советского народа, условно говоря. Язык российского народа, народа, который проживает в этих больших границах. Язык культурной свободы, тем более, если эта культурная свобода используется во злоупотребление местными элитами региональными в политических или финансовых целях, слишком сильной идентификации здесь нельзя допускать.

Россия – не Франция и даже не Испания. Уровень политической культуры, цивилизованности гораздо ниже, и ситуация может выйти из-под контроля. Надо заниматься установкой, распространением российской культуры, синтетической общероссийской культуры, но упирать именно на национальную составляющую и упирать на конфликтные точки между русскими и кавказцами, например, это опасно. Надо стараться припорошить кавказцев, надо стараться сделать так, чтобы кавказцы старались не просто сами приехать в Москву, а чтобы они тяготели к русскому языку, к культуре, чтобы они искренне стремились к тому, чтобы принять эту культуру. Чувствовать себя ее частью. Не противопоставлять себя со своей новоприобретенной религиозной пассионарностью русским, а делать так, чтобы они хотели быть русскими тоже. Вот это надо делать. И так можно обеспечить какое-то национальное единство.

- Если говорить об умеренно националистическом тренде, кажется, в этом смысле, нынешняя власть куда хлеще Навального. C депортационными лагерями, вице-премьером Рогозиным или недавним официальным визитом Марин Ле Пен в Москву.

- Это не так. У власти – не националисты. Путин – глобалист, прагматик. Если посмотреть на национальный состав олигархата, который его окружает, там и азербайджанцы, и дагестанцы, и евреи, татары, представители всех меньшинств вообще возможных, которые у нас есть в России, армяне… Мне кажется, ему совершенно по барабану.

Он относится к России как корпорации, которая находится в его владении, где у него мажоритарный пакет. Он относится к этому так, что любой ценой удержаться на вершине и максимизировать прибыль компании и минимизировать ее издержки, одновременно максимизируя собственный капитал. Капитал конвертируется во власть, а власть – в капитал обратно. При этом, сознавая случайность своего пребывания у власти и боясь утратить сцепку с реальностью и с народом, чувствуя, что это сцепка утрачивается, власти идут за наиболее одиозными и наиболее распространенными социальными трендами. Есть рост национализма в стране – и они просто пытаются соответствовать своей риторикой тому запросу, который, как кажется, у них есть.

На самом деле, рост национализма свидетельствует о другом: все случаи ярких и жестких национальных конфликтов, которые происходили, говорили о том, что правоохранительная и судебная система в стране не работает. Да, есть достаточно активно растущая миграция из республик России или бывшего СНГ, которые отличаются от нас культурно и религиозно, нет никакой государственной политики, направленной на абсорбцию этих людей, на их культурную интеграцию, они остаются анклавами, где они расселяются, формируют свои общины, вступают, так или иначе, в конфликты. Правоохранительные органы или боятся, или подкуплены и не могут решить эти конфликты, пока конфликты не превращаются уже в конфликты регионального масштаба. Когда происходят вооруженные столкновения, когда люди перекрывают федеральные трассы и т. д.

Во всех бедах всегда проще винить чужаков. Это первый животный, рефлекторный ответ, и это именно то, что происходит. Власть, вместо того чтобы бороться с причинами роста национализма – заниматься миграционной политикой не запретительно, а помогать людям, которые приезжают сюда, интегрироваться, осваивать культурные коды, – просто стрижёт деньги, берёт взятки, а люди живут, как рабы.

Второе поколение этих рабов нам еще доставит столько же неприятностей, сколько доставило второе поколение приехавших из колоний Франции. А мы, вместо того чтобы учитывать опыт колониальных держав, в которые приехало население колоний (Франция, Великобритания, в меньшей степени, разумеется, чем во Франции), повторяем те же самые ошибки.

Беседовала Анна Строганова

Источник: «Rfi»