Фигляры и волшебники

Иногда Голливуду удается совершенно портить великолепные истории. Взять хотя бы пьесу Роберта Нэша "Продавец дождя". Ее экранизировали в 1956-м, всего через два года после бродвейской премьеры, на главную женскую роль пригласили Кэтрин Хэпберн, на роль продавца дождя - Берта Ланкастера, актера потрясающего, но слишком эффектного для такого персонажа. Им велели пережимать эмоции и жесты. Хэпберн план по переигрыванию перевыполнила на двести процентов, и, подумать только, ее немедленно номинировали на "Оскар". Я не люблю эту актрису - она некрасива, но дело не в этом: она похожа на тощую молодую старушку и играет даже не театрально, не комично - ее избыточные телодвижения и интонации вызывают едва ли не брезгливость. К тому же в киноленте все самые важные реплики заменили пустыми фразами,а все ключевые моменты переиначили, лишив естественности и уместности.



Кратко перескажу вам сюжет. Где-то на западе Америки, годы Депрессии, засуха. На маленькой ферме старого Керри гибнут посевы и скот. Старший сын Ной - рационалист, вечно поступающий "правильно, вместо того чтобы поступать хорошо". Младший Джим - фантазер, отчаянно влюбленный и верящий в самые невероятные штуки. Дочь Лиззи - некрасивая молодая женщина, только что вернувшаяся от дальних родственников, куда ее отправили в надежде выдать замуж, и чувствующая себя очень одиноко после этой поездки. Они - крепкая, но не очень счастливая семья, измотанная к тому же жарой и тревогами за ферму. Есть еще помощник шерифа Файл - го называют вдовцом, но жена его на самом деле сбежала со школьным учителем. Лиззи влюблена в него, а он всю жизнь самым важным почитал свою независимость.



Керри с сыновьями отправляются в город, чтобы позвать Файла на обед. Но, увы, его независимость... Пятый прибор, приготовленный взволнованной Лиззи, оказывается ненужным. Над семейством Керри повисает туча, которой так не хватает в небе. И в этот час на пороге их дома появляется некто Билл Старбак, отчаянный романтик, странный тип, продавец дождя - такие кочевали в ту пору по фермам Америки. Он просит сорок шесть долларов и обещает, что дождь польется не позднее чем через сутки, и Керри, не веря, но и не имея другой надежды, соглашаются.

Пьеса действительно прекрасна. Только накануне я посмотрела постановку Московского драматического театра имени Станиславского - простую и поразительную, высокую, но совершенно правдивую. С интонациями, которые используют, конечно, только в театре, но именно от этого они делаются совершенно подлинными и достигают сердца. Декорации здесь, в отличие от фильма, напоминают о "Гроздьях гнева" Стейнбека, а не о жизнерадостном мюзикле "Оклахома". И в каждом из героев есть благородство, свой стержень, в то время как в экранизации мы видим неотесанных братьев-фермеров и недотепу Файла. Последнего, кстати, в спектакле играет Эммануил Виторган, и это небольшая, но великолепная его роль.



А до чего хороша Лиззи - Людмила Полякова: грубоватая внешне, не очень грациозная, сильная, иначе как удерживать в себе все свое одиночество, слишком "книжная" для своего окружения, слишком сложная и к тому же ни во что уже, кажется, не верящая - не в свое счастье уж точно. И вдруг такая перемена. А ведь стоило только кому-то сказать ей ласково и без обмана "Ты красива".

И Старбак! Потрясающий Билл Старбак, сыгранный Владимиром Анисько! Он же не шарлатан - он мечтатель, философ, борец за правду, которая красива и добра. Все, что он говорит, искренно и прекрасно. Он не смеется над людьми, но понимает их так тонко, как они сами, может быть, никогда прежде о себе не думали. И Лиззи он целует потому, что любит ее в эту минуту, потому что она для него и вправду прекрасна. Целует только один раз, когда она в отчаянии приходит к нему на всю ночь. Он говорит ей "Что с вами Лиззи? Вы отказываете мне в искренности, боясь, вдруг я вам понравлюсь?", а потом: "...дождь не может не пройти, если чужое несчастье ты принимаешь к сердцу так близко. Сделай так, чтобы он пошел. Верь! - и он пойдет. Если человек хочет сделать людям добро - нет для него невозможного. Ни на земле, ни в небе нет такой силы, которая могла бы устоять перед ним". И целует только один раз, "потому что пятый прибор на столе был приготовлен не для него". Господи, в эту самую секунду ты хочешь оказаться на месте Лиззи, несчастной, не признающей в себе женственность, названной собственным братом старой девой - на ее месте, чтобы увидеть глаза Старбака и услышать этот его голос - не о любви. Разве может такой человек быть жуликом!

И что же осталось от этого в фильме? Фиглярство, два поцелуя красавца Ланкастера (зачем был нужен этот второй?) и никакой обретающей плоть мечты.Или разговор Лиззи с Файлом. Он рассказывает ей о жене - о том, что она выбрала не его, стреляющего без промаха, не застонавшего, даже когда пуля пробила его плечо, а слабака-учителя с женственными белыми руками. "Нет, я никогда не пойму, что хочет женщина", - говорит Файл. "Ей мало того, что ее любят, - отвечает Лиззи. - Ей необходимо, что​бы не любить ее не могли. Она должна знать, что нужна вам, Файл. Видимо, этому учителю она была нужнее".



Но Файл гордый, и, твердо заявляя о жене: "Больше, чем мне, она никому не могла быть нужна", - он продолжает считать, что мужчина не должен говорить об этом любимой женщине, ей следует самой понимать: "Если женщину надо просить, чтобы она осталась, - лучше, чтобы она ушла". Это действительно слова слишком гордого человека, но он пришел к Лиззи, и она от всего сердца пытается убедить его:

"Наши люди не очень образованы, быть может, но они добры и простодушны. Не надо думать о них так плохо. Если они делают что-либо хорошее, они делают это бескорыстно. Но прежде они присматриваются к человеку - стоит ли он того. Когда вы приехали из Педливилла они не сразу отдали вам свои сердца. Теперь они верят в вас. Это кое-что значит, Файл. Они хотят вам добра, а вы кричите, что посягают на вашу независимость. Чем вы хвастаетесь? Независимостью есть вчерашний ужин? Одиночеством? В мире чересчур много одиноких людей! Я не знаю одинокого человека, который был бы счастлив. И если ему протягивают руку, он не имеет права ее отводить". Знаете, как это сыграно в спектакле? Ты чувствуешь неловкость Лиззи и искренность, прорывающуюся сквозь эту неловкость. И смятение Файла, и его неприкаянность. И то, что два хороших человека, один из которых еще, может, и не любит вовсе, но может полюбить, сейчас, в этом нелегком разговоре узнали друг друга.

В фильме это перевернулось с ног на голову и стало фальшивым. "Вы обязаны..." - постулирует Лиззи-Хэпберн, неестественно заламывая руки. "Вы обязаны" - в ответ на прописанную Робертом Нэшем реплику Файла "Я не хочу быть в долгу ни перед кем!" Какая подмена! И в финале картины он не скажет ей совершенно недвусмысленного "Останьтесь, Лиззи. Вы нужны мне", а только ни к чему не обязывающее "Останьтесь".

И тут окажется, что киношный Старбак-мечтатель вовсе не верил в чудо и в вызываемый им дождь (тот, о котором должен был знать наверняка) и даже не мечтал - он актерствовал. Зато Лиззи он звал с собой неожиданно серьезно, а не для того, чтобы подтолкнуть ее счастье - ее Файла. Но звал все так же фиглярски - обещая сделать ее Мелисандой или кем-нибудь еще поэтичнее, но не ею самой.



Нет-нет, в пьесе реплика Старбака: "Идемте со мной, Лиззи! Конечно, хлопотно с таким человеком, как я, но - клянусь! - вы будете счастли​вы", - отнюдь не наигранна. Ему ведь известно, какова настоящая красота. И эта просьба так же чиста и похожа на мечту, как его поцелуй... Ведь все дело в том, что и в пьесе, и в спектакле в Билле есть доброта, нежность и мягкость, нисколько не противоречащие мужественности и верности, и когда он говорит, что всю жизнь боролся против жестокого равнодушия благоразумных и безупречных и "часто проигрывал, но никогда не успокаивался", это так же верно, как и то, что он поцеловал Лиззи, потому что иначе было невозможно.

Фильму очень не хватает финального объяснения Билла Старбака с Файлом: "Ты не видишь разве – кто я? Меня нельзя ни арестовать, ни убить. Я – то хорошее, что есть в каждом из вас". Старбак и есть мечта, надежда, все лучшее и немного наивное, что в каждом из нас живет, потому он и кочует с места на место. Лиззи верно подметила: "Если вы сейчас, на моих глазах, исчезнете вдруг - я не удивлюсь". Берт Ланкастер так исчезнуть не может, ему этого не позволит режиссер: режиссеру нужна эффектная поза, чтобы была видна вся атлетическая стать героя-любовника. И семья Керри, по ржиссерской задумке, не может быть просто счастлива - им непременно нужно водить нелепые индейские хороводы под ливнем. Нет в этом радости - смехотворность, ложь, подмена.

Вы верно поняли: я очарована пьесой и телеспектаклем 1975 года и разочарована фильмом. И мне хочется верить, что Нэш писал "Продавца дождя" о таких людях, какие были сыграны нашими актерами, а не о кривляках из голливудской ленты, чьи лица и запомнить-то невозможно, так они одинаково пусты.

Эйне Эйне09/10/2017
Иным бы профессионалам поучиться так писать!
Спасибо, Лена! Иным бы девочкам рано ложиться спать, а не по полночи записывать, не в силах остановиться. :)))
Хоть мне и никогда не приходило в голову считать Кэтрин Хэпберн кривлякой, не могу не согласиться: написано профессионально, но при этом очень искренне. Написано здорово.
Спасибо большое! :)
Мне не нравится Кэтрин Хэпберн, но я не могу сказать, что в других фильмах, где я ее видела, она кривлялась, но здесь "хлопотала личиком", как говорил Бибиков, чрезмерно и очень неестественно.

Ваше сообщение по теме:

Прямой эфир

Все книги

Реклама на проекте

Поддержка проекта BookMix.ru

Что это такое?