Рецензия Василиса Вронская . на книгу Рассказ о семи повешенных

Что же случается с человеком, вынужденным взглянуть в глаза самой смерти, провести с ней еще при жизни несколько дней, недели или всего одну ночь? Наедине со смертью. Она все стоит в углу, стоит и не уходит. Она ждет тебя. Ждет, что ты ей скажешь, в чем признаешься перед нею. И ждет, что ты промолчишь. Она сводит с ума, но именно она заставляет сердце биться, а кровь течь по венам. Именно она есть то, что окружает тебя еще при жизни, что шагает по твоим следам, что убаюкивает тебя бессонной ночью.

У каждого своя смерть. У каждого свое прощание с жизнью. Не все так страшно, если не думать, не пытаться осознать – живешь себе и живешь, никого не трогая, ни о чем не подозревая. И в один момент, минуту или секунду все растворяется на глазах – «В час дня, Ваше превосходительство». Этот час, который для тебя уже никогда не настанет. Самый главный час в твоей жизни никогда не настанет.

Все, чем ты жил на этом свете все девятнадцать ли, двадцать семь или сорок три года – все, чем ты жил, превратится в ничто. Может остаться только память. Останется ли? Надолго ли? В ней наше бессмертие, в ней сохранится то, что мы нажили, что мы вырастили, о чем заботились. Если останется, мы жили не зря. Мы умирали не зря.

Сила духа, страх тела. Голубые глаза, серые стены. Любовь к жизни, закрытые двери. Оставаясь наедине с собой, каждый принимает свою обреченность по-своему. Кто-то забывает о себе в заботе о других, кто-то укрепляет здоровье упражнениями. Кто-то начинает любить человечество, а кто-то гордится своей казнью. Кто-то счастлив, но все безумны. Человек не может объять необъятное. Он не может вместить в свою маленькую голову все величие и грязь, и благородие смерти. Она остается за его приделами, не имея возможности вместиться, быть понятой. Она разрушает границы разума, она раздвигает их. Она сводит с ума.

Конец повести был очень сильным. Сильным в своем спокойствии, обреченности. Покаянии. Не было слышно ни скрипа веревки, ни вздоха, ни шагов в направлении виселицы. Не было слышно ни единого движения ветра. Все произошло в оглушающей тишине. И эта тишина ужасает больше всякого звука.

«…плыли трупы назад, по той же дороге, по которой сами, живые, пришли сюда.»

Хотелось еще так много написать об этой книге, так много рассказать. Но после прочтения я потеряла дар речи. После прочтения у меня остался будто бы глубокий шрам на сердце, о котором никому нельзя рассказывать: как он там оказался, что со мной случилось, было ли больно. В ту ночь я думала, что никогда больше не смогу заснуть, что я открыла великую тайну, что я посвящена в некое таинство, что эта книга – священна. Я думала об Андрееве, о том, каким нужно быть человеком и какую нужно прожить жизнь, чтобы писать такие вещи, чтобы так творить, чтобы стать певцом самого безумия. До такой сильной дрожи, до первых слез, до помешательства довела меня книга. Я думала, что повесят не их, а вешают меня, и думала, что все на свете останутся живы, а умру только я, только я перестану существовать. Но книга кончилась. Я вышла на балкон с открытыми окнами. Ветер дул. Было уже светло.

Жизнь продолжалась.