Рецензия Syrinx на книгу «Тринадцатая сказка»

«Тринадцатая сказка» Диана Сеттерфилд

А сейчас, дорогой читатель XXI века и тем более дорогая читательница, мы поиграем в викторианский роман. Не в тот ехидно-ироничный, который получился у Теккерея, а в его готическую разновидность, яркими представителями которой стали сестры Бронте.

И да, именно поиграем. Читать «Тринадцатую сказку» в традиционном понимании и слова, и действия достаточно скучно: все это мы уже знаем, все было написано лет этак 150 назад. Поэтому давайте играть, так гораздо интереснее.

«Джен Эйр», «Грозовой перевал», «Женщина в белом» - повторяется как мантра, как заклинание. Нет, дорогой читатель, это не плагиат, это все цитация, игра с жанром или скорее игра в жанр. Иначе к чему все эти рамки: текст в тексте, книга в книге, история в истории. Иначе зачем столь настойчиво указывать на прецедентные тексты. А читатель любит узнавать: угадывать в новом тексте знакомые образы, цитаты, мотивы, находить известные элементы в новых контекстах. Это льстит его самолюбию, пробуждает читательский азарт.

Так что же мы находим в "Тринадцатой сказке"? Полный комплект викторианского готического романа, который уже сам по себе играет с традицией «чистой» романтической готики, подгоняя ее под свой рациональный психологизм. Уединенные разрушающиеся поместья с семейными тайнами и спрятанными от посторонних глаз комнатами, брошенные дети, инцест, сумасшедшие персонажи, система двойников и отражений, женский персонаж в центре повествования (так сложилось, что самые известные тексты викторианской готики – женские). И каждый из этих элементов умножается на два, а иной раз и на три: две главных героини, два поместья. Сирот в романе больше, чем детей из полноценных семей. Да и вообще условно полноценной можно назвать лишь семью рассказчицы-Маргарет, но по ходу повествования мы понимаем, что и это не так. Даже эпизодической Карен достается двое детей, но не достается мужа (концентрация матерей одиночек и старых дев в тексте примерно такая же, как детей-сирот). Про количество сумасшедших, я думаю, можно не упоминать – плохая наследственность, что ж поделать. И две (или даже три?) пары близнецов как апофеоз этого удвоения-утроения.

Что для викторианского романа чересчур, современному постмодерну в самый раз.

В лучших постмодернистских традициях текст здесь оказывается важнее жизни, художестенность – важнее достоверности и реалистичности. Правды, которую все так настойчиво требуют от одной из главных героинь, писательницы Виды Винтер, не понимая, что человек живущий текстами, правды сказать не может. Потому что объективная правда литературу вообще не интересует. Потому что все зависит от точки зрения. А от чего зависит точка зрения? От книг, которые мы читаем. А при условии отсутствия другого жизненного опыта лишь ими и определяется. И тут мы подходим к передозировке сестер Бронте (да-да, это диагноз, поставленный представителем официальной медицины). Одна любительница «Джен Эйр» пересказывает историю другой любительницы «Джен Эйр». Как думаете, что получится в итоге?

P.S. Я мало понимаю в английской культуре, но объясните мне, почему по отношению к старым девам в книге используется обращение миссис. Ко всем, кроме мисс Винтер.