Рецензия на книгу «Рождественские стихи»

«Рождественские стихи»

На 1861 год

«О Господи! Как время-то идёт!» —
Твердило встарь прабабушкино племя,
И соглашался с этим весь народ.
Да полно, так ли? Движется ли время?
У нас в речах подчас неверен слог,
Толкуем мы о прошлом, преходящем
И будущем, а в целом — мир и Бог
Всегда живут в одном лишь настоящем.
И нету настоящему конца,
И нет начала. Люди вздор городят
О времени, — оно для мудреца
Всегда стоит, они ж идут, проходят
Или плывут по жизненной реке
И к берегам относят то движенье,
Которое на утлом челноке
Свершают сами…»

Бенедиктов Владимир Григорьевич (1807-1873 гг.)



Оглянешься вот так, а времени и нет… Какое-то странное, загадочное ощущение, что времени нет. Оно идёт, неспешно, плавно…



Мне внезапно захотелось почитать стихи, погрузиться в романтику и негу слов. Вот только я не знала, что же мне выбрать: Пушкина, Есенина или посмотреть в старом блокноте. Или, может, даже достать с полки томик стихов Сергея Бехтеева.
А потом вспомнила про Максимилиана Волошина, про его стихи о России и Крыме, вспомнила, что на первом (кажется) курсе института писала реферат об этом поэте. И была очарована волошинским Крымом. Набрала в поиске в одной из электронных библиотек «Волошин» и стала просматривать список книг. И выбрала сборник поэзии «Рождественские стихи». В нём оказались собраны и стихотворения известных мне поэтов (Пушкина, Бунина, Бальмонта, Брюсова, Волошина, Державина, Глинки, Есенина и других, — перечислить всех просто невозможно), так и незнакомых (Балтрушайтиса Юргиса Казимировича, Аполлона Коринфского, Мария Рильке Райнера, Алексея Апухтина и других).

Начала читать, и когда дошла до стихотворений Бальмонта К.Д. («Одна есть в мире красота…», 18-й псалом, Благовест), то подумала, что первое знакомство с этим поэтом у меня сложилось крайне неудачное: в стареньком детском журнале я прочитала его стихотворение «Благовещенье в Москве» и подумала, — до чего же (не кидайте в меня тапочки!) убого и даже плоско:

«Благовещенье и свет,
Вербы забелели.
Или точно горя нет,
Право, в самом деле?..»

И я ещё подумала, что знакомиться дальше с этим человеком я не хочу! И не буду! И даже больше: вспоминать о нём не хочу.
И вот, читая сборник «Рождественские стихи» и увидев имя Бальмонта, я подумала: «Ну-ну!» Каково же было моё удивление от чтения стихов неприятного мне автора! Бальмонт открылся мне с совершенно неожиданной, светлой стороны:

«Одна есть в мире красота…»

Одна есть в мире красота.
Не красота богов Эллады,
И не влюблённая мечта,
Не гор тяжёлые громады,
И не моря, не водопады,
Не взровов женских чистота.
Одна есть в мире красота —
Любви, печали, отреченья
И добровольного мученья
За нас распятого Христа.


Вот и относись к человеку после этого так, как прежде. И думай о нём, что он — зануда. Странно, не правда ли?



…Читая же сборник стихотворений дальше, я открывала для новые имена, новый ритм слов, который то завораживал меня и манил своим очарованием, то вызывал досаду и сожаление, а то и вовсе из глаз тихо катились слёзы.
Александр Блок показался в своём стихотворении «31 декабря 1900 года» чуточку печальным, размышляющим, как ни странно звучит, о смерти:

«…А я всё тот же гость усталый
Земли чужой.
Бреду, как путник запоздалый,
За красотой.
Она и блещет и смеётся,
А мне — одно:
Боюсь, что в кубке расплеснётся
Моё вино.
А между тем — кругом молчанье.
Мой кубок пуст.
И смерти раннее призванье
Не сходит с уст…»

Непонятным и загадочным показался мне такой Блок. Тот Блок, что дорог своими детскими стихотворениями («А ворона с зимы так и осталась лохматой…»), да глубокими, серьёзными стихотворениями из цикла «Стихи о Прекрасной Даме» («Одинокий, к тебе прихожу…» — это стихотворение я вспоминаю довольно часто) и из книги второй (1904-1908; «В голубой далёкой спаленке…»).
А здесь… Нет, не узнала я Блока…


Зато узнала Ивана Бунина, с его стихотворением «На пути из Назарета…»:
«…В тёмных каменных пещерах
И на старых кораблях.
Корабли во мраке, в бурях
Лишь Тобой одной хранимы.
Ты — Звезда морей: со скрипом
Зарываясь в пене их
И огни свои качая,
Мачты стойко держат парус,
Ибо кормчему незримо
Светит свет очей Твоих…»

Строчка «Звезда морей» напомнила мне о другом стихотворении Бунина «Звезда морей, Мария» («На диких берегах Бретани Бушуют зимние ветры…»). И эта перекличка разных стихотворений заставила улыбнуться — я будто встретила старого знакомого, с которым приятно помечать, да немного погрустить о родной земле.


…Знакомым с раннего детства оказался Достоевский, с его стихотворением «Божий дар» («Крошку-ангела в сочельник Бог на землю посылал..»). Знакомым, но совершенно почему я не не помнила, кто же автор этого известного стихотворения… И как же приятно было прочитать «Божий дар» снова» И строго сказать себе: «Всё! Вот теперь я точно постараюсь запомнить автора этого трогающего до слёз, до самой глубины души стихотворения!»

Из незнакомых, но приятно согревших сердце в этот солнечный, немного ветряный, осенний питерский день отмечу стихотворение Михаила Алексеевича Кузмина (1872-1936 гг.) «Ёлка» :

«С детства помните Сочельник,
Этот детский день из дней?
Пахнет смолкой свежий ельник
Из незапертых сеней.
Все звонят из лавок люди,
Нянька ходит часто вниз,
А на кухне в плоском блюде
Разварной миндальный рис.
Солнце яблоком сгорает
За узором льдистых лап.
Мама вещи прибирает,
Да скрипит заветный шкап.
В зале всё необычайно,
Не пускают инкого,
Ах, условленная тайна!
Всё — известно, всё ново!
Тянет новая матроска,
Морщит в плечиках она.
В двери светлая полоска
Так заманчиво видна!
В парафиновом сияньи
Скоро ль распахнётся дверь?..»

Мне эти строки напомнили чудесную новогоднюю сказку «Щелкунчик». Помните, как начинается эта сказка? Дети ждут, когда же откроются двери в залу, в которой родители приготовили им подарки. А на календаре — рождественский Сочельник, 24 декабря. «Скрип шагов вдоль улиц белых…» вспоминается ещё мне и другое стихотворение, другого автора, — Фета.


Над многими стихотворениями, помещёнными в сборник «Рождественские стихи», хочется подумать, поразмышлять о судьбе России (например, в стихотворениях Зинаиды Гиппиус «Белое» и «Второе Рождество»); задуматься о судьбе человека в этом мире и поразмышлять о любви (Державин, «На Новый год»); подумать, какой глубокий смысл заключён в Библии, в её рассказах о давнем: о Рождестве, о бегстве Святого Семейства из Вифлиема, о поклонении волхвов Младенцу Христу.
А может быть, и просто насладиться поэзией и приятно провести несколько часов.
Пишу, и вот о чём ещё задумалась я, когда читала данный сборник: о жизненной пути людей. У некоторых поэтов XX-го века годы смерти 1936, 1937… И невольно думается, что вдруг их жизненный путь перечеркнул расстрел? Или, быть может, это я вижу то, чего нет?..


…И рассказать обо всех авторах и о каждом стихотворении, вошедшем в сборник, просто невозможно. Это и глубина мысли, и глубина образов, и размышления о жизни, и картины природы. Это мысли о прошлом, о настоящем и будущем.

«О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьёшься на пороге
Как бы двойного бытия!..

Так ты — жилица двух миров,
твой день — болезненный и страстный,
Твой сон — пророчески-неясный,
Как откровение духóв…

Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые —
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.
Фёдор Иванович Тютчев, 1855