Рецензия на книгу «Искусство привлекательности. История телесной красоты от ренессанса до наших дней»

«Искусство привлекательности. История телесной красоты от ренессанса до наших дней» Жорж Вигарелло

Не скрою слабости: мне нравятся красивые люди. Я верю: каждый человек прекрасен, просто красота проявляется по-разному: у кого-то природа прямо на лице расписалась, а в ком-то прекрасное так ловко спрятано, словно Тузик косточку зарыл до лучших времен. Конечно, я далек от такого овеществленного взгляда античности, о котором писал Шпенглер, моему пониманию все же доступен «призрачный род художественного наслаждения». Однако что меня заставляет ходить в зал, как на работу, чтобы день за днем не лениться прорабатывать каждую мышечную группу? Может, мои представления о бодибилдинге вовсе не мои, а являются всего лишь продуктом современной эпохи, твердо убежденной, что красота – это творение рук человеческих? А как с героями книг? Описывая красоту каждого литературного персонажа, писатель акцентирует внимание на таких деталях, которые для нас потеряли уже всякое значение, а иногда и вызывают недоумение. Почему у драчуна Мартина Идена удивительно тонкие кисти рук? Вменяем ли Онегин, каждый вечер по три часа красящийся перед зеркалом? Почему красавицы до 20 века обязательно должны быть бледными и с большими глазами, как английская барышня, страдающая запором?

Сейчас особенно популярны исследования, развивающие идеи Марка Блока и его школы «Анналов». Суть их заключается в том, что сначала надо понять людей прошлых веков, чем они жили, чем были увлечены, как был обустроен их быт, и уж потом делать какие-либо исторические выводы. Жорж Вигарелло, видный историк и социолог, приводит массу любопытнейшего фактического материала о частной жизни людей с 16 века по нынешнее время и подводит эти сведения к весьма стройной и правдоподобной концепции, так что невольно начинаешь сомневаться: факты так красиво подогнаны под теорию, или все же теория выросла на основании неопровержимых данных. Но даже само по себе чтение задокументированных свидетельств эпох очень любопытно. Правда, представляется, что ранее 16 века автору просто не хватило точных сведений, хотя сам Вигарелло лукаво утверждает, что в Средневековье мужская красота заключалась в типе рыцаря, стремящегося к Богу, а женская красота и вовсе воспринималась как зло, так что, собственно, и писать не о чем. Книга вышла в 2004 году, у нас переведена в 2013.

Композиция работы очень проста: главы построены по хронологическому принципу. Вигарелло описывает эволюционный подход в представлениях о красоте нашего тела. Ученый утверждает, что они постепенно, с каждым веком, менялись, также особую роль в этой цепочке отводится эмансипации женщины и использованию косметики. Рассмотрим основополагающие принципы его эволюционной теории эстетики телесного по векам.

В 16 веке, когда человек считался подобием Бога, красота также понимается как божественная эманация, идеал абсолютной духовной красоты. Тело уже не отражает символические идеи, как в Средневековье, оно физически реально. Все внимание уделяется верху фигуры, который, в отличие от низа, более приближен к солнцу, к божественному, низ же является всего лишь необходимой подставкой для верха. Глаза источают божественное сияние, цвет кожи остается по-средневековому белым, символизируя чистоту. Тело – это застывшая геометрическая фигура витрувианского человека, любое движение воспринимается как недостаток, как изъян, красота заключена в абсолютном покое. Женщина предстает в виде неподвижной декорации. Отношение к косметике в обществе резко отрицательное, она может разрешаться лишь затем, чтобы скрыть недостатки, и то исключительно для благочестивых целей, к которым, в основном, относится удачное замужество.
Любопытный факт: именно с конца 16 века в искусстве либертинажа складываются представления о выступающей из-под платья женской ножке.

В 17 веке, в эпоху классицизма и представлений о спящем Боге-механике, каноны физической красоты меняются. Она уже дело рук не Бога, а человека, и тело представляется сложной машиной, земным механизмом, которым нужно уметь управлять. Красота все еще отражает божественную душу, но уже является человеческим планом, который необходимо совершенствовать, чтобы исправить видимые недостатки. Верх пока продолжает доминировать, цвет упорно остается белым, но глаза меняются, они не источают божественный свет, а являются дверью во внутренний мир, дверью к душе. С театрализацией общества душа обретает подвижность, которая проявляется через жесты и мимику, так осторожно начинается реабилитация страстей. Особое признание в жизни общества получает актриса. Отношение к косметике становится двойственным, она все еще отвлекает от духовности, но продолжает успешно скрывать недостатки, поэтому ею позволительно пользоваться лишь при выходе в свет, а также проституткам.
Любопытный факт: именно в 17 веке закладывается анатомическое обоснование социального неравенства.

В 18 веке, в эпоху Просвещения и открытия чувств, красота лишается связи с божественным началом и зависит лишь от произвольного случая и субъективного восприятия. Она всегда проникнута чувствами и непознаваема для разума. Красота становится индивидуальной и неповторимой. Верх продолжает победное доминирование, но теперь внимание уделяется всему телу, которое понимается как единая движущаяся механическая система, и красота приравнивается к заботе об этой системе, к гигиене, активным физическим процедурам и здоровом образе жизни. Новейшая теория фибр заменяет устаревшую античную теорию гуморов. Цвет остается белым, но уже по-другому обосновывается, он не символ духовной чистоты, а цвет здоровья и естественности. Глаза также меняются, они теперь отражают индивидуальность человека. В этот век просветители, являясь по своей сути первыми феминистами, приравнивают женщину к мужчине, но заботливо ограничивают ее функцией фертильности. Косметика коммерциализируется и индивидуализируется, вызывая в обществе спрос и положительное отношение.
Любопытный факт: именно в 18 веке мощный таз и бедра у женщин впервые в истории красоты объявляются привлекательными, поскольку отражают не античное воздействие холодных гуморов (жидкостей), а здоровую и естественную фертильность. (Кстати, именно из-за этой теории гуморов в Античности мужская красота ценилась значительно выше женской).

В 19 веке, с началом романтизма, красота становится полностью индивидуальной, и отражает уже не познание через чувственный опыт, а самопознание личности. Тело освобождается от покров, с помощью больших зеркал тщательно изучается и измеряется. Внимание теперь уделяется низу, контуры которого проступают под одеждой, а к концу века снимается запрет на обнаженное тело и популяризируется прозрачная одежда. Красота теперь физически активна, роль женщины-декорации безвозвратно уходит в прошлое, появляется пляжная мода. Женщина борется за свои права, и успеха достигает, в основном, в отказе от корсетов и в использовании удобной для движения недорогой и простой одежды. Глаза не просто отражают индивидуальность, через них можно познать внутренний мир человека. С окончательной победой косметики, продажи которой достигают промышленных масштабов, цвет утрачивает свою белизну и становится индивидуально косметическим.
Любопытный факт: в 19 веке практики по наведению красоты перестают выставляться на всеобщее обозрение и становятся интимными. И еще: в типе денди проявляется самореализация в одежде: человек, разочарованный идеями французской и английской революций, именно так выражал свой протест. Этот стиль сочетает утонченную женственность и мужскую храбрость.

В 20 веке, в Новейшее время, красота становится абсолютной индивидуальностью, она доводится до предела и превращается в массовое явление. Красивы все: от бодибилдеров до геев. Возникает культ гипериндивидуальности, культ разнообразной самореализации личности, имеющей право отличаться от других, но так похожей на всех. Люди убеждены, что исключительно воля человека и недорогая косметика дают власть над телом, а все изъяны в красоте объясняются слабой мотивацией. В человеческой личности главное – красота внешности, она показывает благополучие и целостность натуры человека. Красота математически, по сантиметрам, измерена, является абсолютной, точной, и вполне достижимой. Низ тела одерживает сокрушительную победу над верхом, и борьба ведется как раз с полнотой ног. Глаза теперь ничего не отражают, кроме косметической искусственной красоты. Цвет, который раньше презрительно относили к рабочему люду, становится модным – это цвет загара. Также побеждает абсолютный идеал подвижности тела, и окончательно свергнут идеал декоративности. В обществе потребления торжествует культ искусственной красоты, без косметики становится немыслимо жить. Идеи абстрактного равенства 19 века сменяются принципом равенства полов, свободой самовыражения, правом на индивидуальность, теперь прекрасным полом считается как женский, так и мужской.
Любопытный факт: в 20 веке в массовом стремлении отчитаться перед миром о своих индивидуальных успехах, показать результат своей волевой работы можно проследить возвращение театрализации общества, прежде свойственной 17 веку.

Безусловно, книга вызывает много критических замечаний. Конечно, можно закрыть глаза на преимущество рассмотрения именно женской красоты (собственно, я как мужчина полностью поддерживаю пылкого француза), но остаются вопросы о достаточно схематичной периодизации, а также об игнорировании параллелей с эстетикой Средневековья и Античности. Также очень настораживает сам принцип эволюционной цепочки, построенной на стремлении к достижению своей абсолютной противоположности. 16 век очень подозрительно представляется как бы перевернутым 20 веком, а все предыдущие эпохи лишь поступательными звеньями к такому перевороту. Смотрим на основные критерии эстетики привлекательности:

1. Божественный абсолют превращается в индивидуальный абсолют;
2. Одухотворенное становится телесным;
3. Верх тела оборачивается низом;
4. Абсолютный покой сменяется культом абсолютного движения;
5. Естественность уступает место искусственности.
6. И единственное исключение: роль женщины как декорации преображается в промежуточное равноправие полов. Значит, еще есть куда эволюционировать. Женщины, огромное вам мужское спасибо.

Но книга подкупает не стройной теорией, а попыткой связи общего мировоззрения эпохи с жизнью частных людей, подкупает точностью бытовых свидетельств, которые, с обратной стороны, удивительно метко характеризуют время. И что ж, это исследование ответило на мой главный вопрос, действительно, мысли мои не оригинальны, они точный слепок моего времени. И прежде чем похвастаться в сети об очередном выполненном челлендже, может, стоит задуматься, что 500 лет назад такое поведение показалось бы верхом глупости.