Рецензия на книгу Путешествие из Петербурга в Москву

Эта книга как-будто из другого измерения. Не-не, не то, что она из другого времени – это само собой, но, кажется, она именно что из другого измерения. Я просто не знаю чем ещё можно объяснить эффект возникающий при её чтении. Казалось бы, что там какие-то двести страниц. Да прочитается за два-три, ну четыре дня. Да не тут-то было. Её с наскока не возьмёшь. Она, вроде бы, даже не тягучая, она интересна, но читаешь её, читаешь, а потом смотришь на нумерацию страниц, а ты всё в том же десятке. Она как бездонный колодец. Вот вроде бы, чего там можно написать столько уж много на двухстах страницах? А, поди ж ты. Ведь уму непостижимо, сколько всего вложено автором в эти двести страниц. Он не только разобрал все огрехи общественного и законотворческого устройства своего времени, он и свои мысли по каждому поводу присовокупил.

Читать сложно. Читать сложно из-за языка. Некоторые места приходилось несколько раз перечитывать, чтобы понять, что автор хотел донести до читателя. И не всегда это приносило желаемый результат. Некоторые места так и остались непонятыми до конца. Именно непонимание старинных слов и витиеватые предложения заставляют мозг напрягаться чуть не до самого предела, отчего и кажется, будто ты прочитал не пять страниц, а пятьдесят. Как-будто читаешь книгу на иностранном языке. Видимо, это напряжение и сказывалось на скорости чтения. Возможно, именно это создаёт эффект другого измерения. Время замедляется, возвращается к скорости восемнадцатого века, и читатель тоже будто проваливается в эту временнУю дыру.

Итак, автор путешествует из одной столицы в другую. Автор наблюдает, лёжа (прошу заметить, оказывается в кибитках лежали, а не сидели) в своей почтовой кибитке, автор размышляет. Автор встречается со знакомыми и не знакомыми путниками, которые, надо сказать, весьма вольно обращаются со своими документами, содержание которых может запросто привести их на каторгу. И, что самое главное, ведь многие его размышления, наблюдения и мнения – они до сих пор актуальны, и кто его знает, не будут ли они актуальны на протяжении всего существования рода человеческого.

Центральное место в романе занимает обличение автором крепостного права. Освещены, кажется, все нюансы этого явления. И рекрутчина, и деспотизм помещиков, и полное бесправие крепостных в любых вопросах. Действительно, как скот, не имеющий ни чувств, ни разума. Можно сказать, что вся книга – это горячий протест против рабства. Есть даже история этого явления в разных странах, сравнение разных его видов и осуждение его с призывом к равенству. И вы знаете, как-то раньше до меня не доходило насколько тяжёлая была ситуация в нашей стране по данному вопросу. Как-то я больше сочувствовала невольникам Америки, оторванным от родного дома и используемых в качестве рабочего скота плантаторами. А после книги Радищева, до меня дошло, что вообще-то, и у нас было то же самое рабство, названное просто другим именем. И как-то даже дико и непонятно, как же мы дошли-то до жизни такой.

Труднее всего далась мне глава, где автор описывает сон, в котором видит себя властителем. Собственно, одна эта глава, являющаяся обращением к Екатерине II, полная обличения и обвинения могла привести его на каторгу, куда его в итоге и привела вся книга. Читая её думаешь, как он мог позволить себе написать такое, так откровенно, без стеснения и сглаживания. Неужели он не понимал, к чему подобное привести может? Он, вообще, в уме ли был? Однозначно, для того чтобы так написать нужно было быть очень смелым… и очень злым. Злым на всё то, что творилось вокруг.

«Я приметил из многочисленных примеров, что русский народ очень терпелив и терпит до самой крайности; но когда конец положит своему терпению, то ничто не может удержать его, чтобы не преклонился на жесткость».

И еще его ода «Вольность» тоже:

«Но ты (царь), забыв мне клятву данну,

Забыв, что я (народ) избрал тебя,

Себе в утеху быть венчанну

Возмнил, что ты господь, не я.

Мечем мои расторг уставы,

Безгласными поверг все правы,

Стыдиться истины велел;

Расчистил клевете дорогу,

Взывать стал не ко мне, но к богу,

А мной гнушаться восхотел».

Тут возник небольшой когнитивный диссонанс с тем, что принято нынче показывать по телевизору. В частности, сериал «Екатерина» рассказывающий о становлении государыни и значении её для российской истории. Чему же, думаешь, верить то? Да, похоже, и то, и другое, правда. Государство на международной арене укрепилось за счет внутренних резервов и, в том числе, за счёт попрания прав определённой части населения.

Кроме этой центральной темы автор касается и других важных вопросов, как общественного устройства, так и личностных качеств различных слоёв населения страны. Не один раз автор сравнивает деревенских девушек с девушками городскими. И городские девицы не мало теряют в сравнении с деревенскими, ибо, по мнению автора сердца их покрыты румянами, так же как и лица. Присутствует осуждение разновозрастных браков. Причём, в деревне девиц выдают чуть не за младенцев, а в городе за снулых стариков. Не обойден автором и вопрос проституции и заражения дурной болезнью, ведущее к рождению больных детей, а все это, по мнению Радищева, следствие недостаточно жёсткого преследования падения нравов со стороны правительства. К этой же теме и рассказ автора о целом городе, где принято чуть не в каждом доме, привечая проезжающих, за определённую плату устраивать им баню с ублажением любым количеством городских девиц. Я такое в первый раз читаю. Очень интересная глава, надо сказать, аж глаза на лоб лезли от этаких подробностей.

В книге есть размышления о чинах, вопросах уголовного права, общечеловеческих вопросах, например: как должно относиться родителям к своим детям и здесь же пример правильного, на взгляд автора, воспитания.

Большая глава посвящена вопросам цензуры. В которой очень подробно и популярно рассмотрены все нюансы данного явления.

«Если мы скажем и утвердим ясными доводами, что ценсура с инквизициею принадлежат к одному корню; что учредители инквизиции изобрели ценсуру, то есть рассмотрение приказное книг до издания их в свет, то мы хотя ничего не скажем нового, но из мрака протекших времен извлечем, вдобавок многим другим, ясное доказательство, что священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, что они подстригали ему крылие, да не обратит полет свой к величию и свободе».

«Заключу сим: ценсура печатаемого принадлежит обществу, оно дает сочинителю венец или употребит листы на обвертки. Равно как ободрение феатральному сочинителю дает публика, а не директор феатра, так и выпускаемому в мир сочинению ценсор ни славы не даст, ни бесславия. Завеса поднялась, взоры всех устремились к действованию; нравится - плещут; не нравится - стучат и свищут. Оставь глупое на волю суждения общего; оно тысячу найдет ценсоров. Наистрожайшая полиция не возможет так запретить дряни мыслей, как негодующая на нее публика. Один раз им воньмут, потом умрут они и не воскреснут вовеки».

Глядя на то, что нынче в свет выпускается, можно сказать, что у нас теперь цензуры нет. Единственно, распространители литературы, которую признали экстремистской, могут сказать, что она в той же степени существует, что и века назад.

Довольно много места в книге отведено Ломоносову и стихосложению, основоположником которого в России он признаётся автором. Радищев пеняет Ломоносову, что тот ввёл в моду ямб и все стихи, написанные другим размером, будь то хорей, дактиль или анапест, почитаются современниками каким-то уродливым в сравнении с творениями Ломоносова. И ещё, заслуги Ломоносова для вообще русского языка, а также и прочих наук перечисляются.

Ощем, я как тот цензор, который повёлся на безобидное название книги и, не читая её, подписал разрешение на её печать. Готова была, конечно, к красочным описаниям всяческих мерзостных явлений жизни, но настолько сильного эффекта не ожидала.

На мой взгляд, дети в школе вряд ли готовы к восприятию этого текста. Хотя с тем, что книгу обязательно должен прочитать каждый, согласна на 100 %