Рецензия Nаtалка на книгу «Гойя, или Тяжкий путь познания»

«Гойя, или Тяжкий путь познания» Лион Фейхтвангер

Если это биография, то это весьма странная биография. Она начинается не с детства и заканчивается не смертью. К началу повествования Гойя уже достиг определённых высот и на то, каким путём он это сделал есть лишь некоторые намёки. Нет описания детства/отрочества/юности, как нет описания и молодости. Под чьим влиянием формировался его характер? В какой среде он вырос? Когда выбрал для себя путь художника и почему? Всё это остаётся за рамками романа Фейхтвангера.
Можно было бы сказать, что это «биография» страсти. Книга начинается незадолго до того, как эта страсть вспыхнула, и заканчивается некоторое время спустя после того, как объект этой страсти умирает… Но в таком случае, ей уделено слишком уж мало места.
Пожалуй, можно сказать, что это «биография» Испании. Фейхтвангер, сам ничуть не хуже гениального художника, с большой любовью широкими мазками рисует эту страну со всеми подробностями, тщательно прорисовывая каждую мелкую деталь. Кажется, он не упустил ничего. Под его умелым пером эта страна предстаёт во всём своём блеске и со всеми своими недостатками.
Итак, перед нами Испания 18 века. Страна, состоящая, кажется из сплошных противоречий. Фейхтвангер не упустил ничего. В первую очередь бросаются в глаза яркие контрасты. Святая Инквизиция, во главе с Великим Инквизитором железной рукой царит надо всеми сферами жизни людей. Периодически проводит показательные аутодафе – свои суды над простыми и над знатными, выставляя их на всеобщее обозрение для осмеяния. Ломая судьбы и калеча жизни, устраивая костры для тех, кого называет еретиками, ибо считает их опасными для незыблемости своей власти. И одновременно с этим - весьма свободные нравы не только в кругу знати, но и среди простого народа, например, иметь своего кортехо или любовницу считается естественным, говорящем о достатке и благополучии. И Инквизиция закрывает на это положение дел свои всевидящие глаза, зато суровой каре подвергаются люди, посмевшие усомниться в том, что толчёный палец святого сможет исцелить ребёнка, заболевшего во время эпидемии.
Между Инквизицией и Монархией идет постоянное противоборство. Плетутся интриги, составляются договора, то одна сторона, то другая приносит жертвы большие или маленькие на алтарь укрепления своей власти.
«Мария-Луиза (королева) переговорила с Карлосом (королём), потом Мануэль (фаворит королевы) переговорил с Мигелем (своим секретарём), потом Мигель — с аббатом и, наконец, аббат с Великим инквизитором».

«— Тебе, брат мой, ведомо, что исчисляет дни, отпущенные человеку, не святейшая инквизиция, а пресвятая троица, — возразил Великий инквизитор.

— Воистину так, отец мой, — ответил дон Дьего, — но если пресвятой троицей еретику отпущен столь короткий срок, что он истечет, пока оный еретик находится еще под опекой святейшей инквизиции, тогда, reverendissime, католический король усмотрит в этом знак неодобрения всевышнего. И его величество почтет необходимым обратиться к святейшему отцу с предложением сменить лиц, главенствующих в святейшей инквизиции». Ч. 2, гл. 11
Одновременно в высшем свете царит такой разгул, судьбы сплетаются в такой гремучий змеиный клубок, что чтобы сохранять лицо при таком раскладе необходимо иметь недюжинную силу воли. Страсти кипят, амбиции зашкаливают, каждый стремится любыми средствами добиться своих выгод. Личные прихоти и честолюбие железной рукой руководят великими мира сего.
«Тут был дон Мануэль Годой, инфант, Князь мира, человек, о влиянии которого на королеву и на судьбы Испании с надеждой или тревогой говорили во всех европейских канцеляриях, человек, о любовных похождениях которого с отвращением или лукавым подмигиванием злословил весь свет. И тут были обе его любовницы, лицом к лицу: государыня, которая была не в силах отказаться от него, и женщина из народа, от которой был не в силах отказаться он, а законная супруга дона Мануэля смотрела на них, и законный супруг доньи Марии-Луизы смотрел на них, и законный супруг Пепы Тудо смотрел на них». Ч. 3 гл.10
Понятно, что при решении дел государственных эти люди руководствовались в первую очередь своими личными интересами, а не интересами порученной их власти страны и народа, вверенного их попечению. Однако, даже сам народ не был возмущён таким положением дел. Простые люди принимали сложившиеся устои как должное. И презирали все новшества, которые пытались внедрить либерально настроенные деятели.
«В борьбе с просвещением и разумом, с французским духом, с революцией и всем, что с нею связано, махо был надежнейшим союзником престола и церкви. Махо любил роскошные королевские дворцы, красочные выезды грандов, великолепие церковных процессий, он любил быков, лошадей, флажки и шпаги и в своей необузданной национальной гордости с недоверием и ненавистью смотрел не носителей просвещения, на либералов, на франкофилов, которые хотели все это упразднить. Тщетно передовые писатели и государственные деятели обещали ему лучшие жилища, больше хлеба и мяса. Махо готов был от всего отказаться, лишь бы ему оставили его излюбленные игры и пышные празднества». Ч. 2 гл. 16
Вообще, автор уделил много места описанию простого народа Испании. Его быту и традициям. Фейхтвангер пишет о них с особым чувством, с любовью и восхищением. Описание толпы, пришедшей на зрелище казни разбойника; атмосфера кабачков в трущобах Мадрида; высокомерное презрение к тем, кого они не считают настоящими махо и тем паче к тем, кто ими притворяется, раскрывают самую суть страны, её дух, её фундамент. Но, особое место занимают народные танцы. Автор с такой тщательностью, с применением таких эпитетов описывает сегедилью и фондаго, их различия и особенности, что даже читая в определённый момент хочется присоединиться к зрителям и начать отбивать такт ногой.
И вот в этот антураж вписана жизнь Гойи, сына простого народа, которому свойственны те черты характера, которые присущи простому крестьянину, настоящему махо, добившемуся признания грандов, принятому при дворе, запросто общающемуся с высокими королевскими особами. Допущенному в будуары знати. Имеющему возможность не просто наблюдать, но и влиять на решения высоких особ, а значит влиять и на саму историю Испании. Единственно, не больно-то ему хочется на что-либо влиять. Его устраивает существующее положение дел, ему боязно потерять положение, которого он достиг. Но остаться в стороне у него не получается. Он оказывается вовлечён в политическую игру и, волей-неволей, ему приходится в неё играть.
«Он был предан принципу неограниченной королевской власти, он чувствовал расположение к добродушному, преисполненному веры в собственное достоинство государю и к донье Марии-Луизе, которая, дабы удовлетворить свой ненасытный аппетит, отхватила себе огромный кусок от мирового пирога. Но хотел того Гойя или нет, он не мог не думать за работой о тяжелых испытаниях, выпавших на долю Испании, о разбитых кораблях, разграбленной государственной казне, о слабостях и заносчивости королевы, о нищете народа». Ч. 2, гл. 30
Как я говорила выше, книга начинается с возникновения страсти. Но, это ещё и история болезни, история безумия и борьбы с ним, история возвышения, история потерь. История изменения и преодоления. История роста художника, написания его картин, изменения его взглядов с течением времени. И эта личная история с особым тщанием вписана в историю общую, историю всей страны и своё время. И всё это получилось у Фейхтвангера естественно и неотрывно одно от другого. Единственно, нарушена хронология написания картин с событиями, происходящими в книге. Автор сделал это намеренно, чтобы более явно показать, как менялся Гойя с течением времени под влиянием тех или иных событий.
«Теперь надо было изобразить сегодняшнего Гойю, того, что прошел тяжкий путь познания и научился жить в мире с миром, но не покоряться ему». Ч. 3, гл. 31
Книга написана мастерски. Погружение в атмосферу полное. Автор даёт возможность не только узнать много нового об Испании, но и лучше узнать самих испанцев. Без сомнения, работа, проведённая Фейхтвангером огромна. При чтении появляется ощущение, что автор лично присутствовал там, в том времени и в тех местах о которых пишет и просто задокументировал увиденное. Да, возникает некоторое неудовлетворение от того, что повествование охватывает не весь период жизни великого художника, зато оно полностью охватывает все аспекты того времени, о котором идёт речь. Фейхтвангер хотел написать вторую книгу, возможно в ней, он планировал раскрыть всю историю жизни Гойи, но не успел.
Рекомендую всем, кто любит или интересуется Испанией, а также тем, кто любит историческую литературу.