Рецензия Serserkov на книгу «Дневник памяти»

«Дневник памяти» Николас Спаркс

Взяться за чтение этой книги меня побудила исключительно тяга к экспериментам. И, как и любой экспериментатор, я предполагал результат… и не ошибся. Можете обвинить меня в предвзятости, и если под предвзятостью понимать какие-то ожидания от книги, предварительное мнение о ней, то да, я отнесся к этой книге предвзято! Впрочем, не более предвзято, чем 90% ее читателей (и почитателей). Я честно пытался отрешиться от своего предубеждения, но оно не желало пропадать, а только крепло и к 10-й странице переросло в убеждение… Еще 5 страниц я прочитал то ли по инерции, то ли еще на что-то надеясь. На 16-й странице я книгу отложил, чтобы не вернуться к ней никогда.
Поймите меня правильно, я просто не мог поступить иначе. Ведь если бы я продолжил читать, то мне пришлось бы поставить главному герою памятник (а может быть даже организовать культ его имени). Уже за то, что о нем написано на первых 16-ти страницах, Ной Кэлхоун достоин по крайней мере бронзового бюста. Честный, храбрый, верный, любящий, сильный, великодушный, романтик, ценитель поэзии, умный, не лишенный деловых качеств (женщины млеют, а мужчины нервно курят в сторонке) – да я скорее поверю в существование Деда Мороза, чем Ноя Кэлхоуна.
Не мог я читать дальше и потому, что испугался. Да, да, да, испугался, ведь не каждый день обнаруживаешь у себя дар предвидения. А тут! На третьей странице я подумал, что Ной обязательно должен был побывать на войне и уже на четвертой получил этому подтверждение. А после фразы «В тот же вечер, только чуть пораньше и за тысячи километров от Ноя, на веранде, опоясывающей дом ее родителей, сидела, подогнув под себя одну ногу, молодая женщина»(стр.6) - мне как на ладони предстали следующие 10 страниц текста. Затем я прочитал последнюю страницу книги и решил не скушать более судьбу, ибо доля пророка слишком тяжела и не входит в мои ближайшие планы.
Некоторые утверждают, что это книга о любви… Не буду спорить, хотя я не совсем уверен, что сверхъестественным чувствам мифических существ можно давать «человеческие» имена.