Рецензия olgera на книгу «Юрий Нагибин. Дневник»

«Юрий Нагибин. Дневник» Юрий Нагибин

Не помню, чтобы я что-нибудь еще читала так долго и так мучительно. Несколько раз пыталась просто бросить это трудное для меня чтение, прочитать что-то другое. Ничего не вышло, я не смогла отложить «Дневник» Нагибина, он меня просто привязал к себе какими-то мне неведомыми силами. И никак не могла для себя определить, что меня так тяготит в его записях, тяготит до бессонницы. А потом он сам ответил, будто специально для меня в самом конце «Дневника»: « Чтение мучительное, да иным и не бывает соприкосновение с русской историей». И точно! Я восприняла с самого начала его записи, которые он вел почти всю жизнь (с 22-х летнего возраста до 66-ти лет) не как исповедь, а как документ эпохи глазами частного человека. И львиная доля записей приходится на 70-80-е годы, эпоху «застоя», которая для меня до сих пор тайна за семью печатями. Вот, приоткрыла завесу! Как-то от этого тошно стало… Ключевое слово, открывающее все тайны нашей жизни – СТРАХ, ежедневный, ежечасный, неистребимый. Страх, который покорежил гены наших родителей, дедов, и достался нам по наследству. И нам с этим жить.
Я не поклонница Нагибина, что-то когда-то читала у него («Остров любви», кажется, о В.К Тредиаковском, первом русском профессоре-филологе, писателе, тогда мне повесть очень понравилась). «Дневник» захотела прочитать из-за противоречивых отзывов о нем и, по большому счету, не пожалела. Единственное, о чем пожалела, что предварила свое чтение знакомством с биографией писателя. Пока искала подробности наткнулась на статью, где о Нагибине писали очень нелицеприятно в том плане, что он не боец (у нас ведь нельзя быть не бойцом, надо обязательно всю жизнь обо что-то копья ломать), не очень активно участвовал в литературных баталиях 60-годов (хотя и подписался под письмом в защиту диссидентов Синявского и Даниэля), остро – злободневных тем поднимал мало, хотя и поднимал, был тщеславен, хотя и скрывал это. А потом взял и опубликовал свой «Дневник» на излете жизни (писал его с 1942-го года, но для себя, в стол), а в нем всплыли такие подробности! Какие? Оказывается, человек всю жизнь не любил и не уважал очень многих из тех, кто его окружал (в большинстве своем это члены Союза писателей СССР), но правду – матку в глаза не резал, а тихо все это изливал в свой дневник. Возможно, так он преодолевал свой страх, сохранял от разрушения свою личность тогда, когда иного выхода у него не было. Что его побудило опубликовать свои записи? Вот я и решила узнать.
Это размышления солдата о войне, писателя о писательском труде, человека о жизни, влюбленного о любви, советского человека о «совковом» менталитете, неистребимом, к сожалению, и о причинах этой неистребимости. Он прожил довольно долгую жизнь, был со многими знаком, много путешествовал по миру, писал о музыкантах, исторических личностях, работал с архивами – обо всем остались заметки, переживания в дневнике. Очень много прекрасных страниц о природе. К тому же написано это совершенно необыкновенным, сочным, образным языком, несмотря на то, что это личные записи, не предназначенные ни для чьих глаз (в случае, если бы дневник обнаружили во время войны, например, Нагибина просто сгноили бы на Колыме, он очень недобро отзывался и ведении войны, и о жизни вообще). Очень много афористичных мыслей о жизни, о ходе истории, о становлении и распаде человеческой личности. Почти на каждой странице у меня остались выделенные места, к которым хочется вернуться на досуге.
Я не берусь судить о личности Нагибина по его дневниковым записям (он в процессе знакомства с ним вызывает совершенно различные чувства, что вполне естественно), но со страниц дневника встает весь процесс движения личности от первых, еще вполне наивных рассуждений о жизни до подведения ее итогов. Скажу я вам, меня это очень сильно впечатлило! Юность, зрелось, ощущение прихода старости, человек чувствует это, анализирует, сопоставляет свои впечатления с теми, что испытывал когда-то. Грандиозно, если вдуматься! Но читать все это был очень сложно, порой даже мучительно, честно сказать. Такая тоска от непричастности к происходящему вокруг, от какой-то неприкаянности пронизывает некоторые страницы!
Что делает человека таким, каков он есть: генетика, социум, обстоятельства? А может быть, принадлежность к определенному психическому типу делает нас такими, какие мы есть? Такие ли мы, какими себя воспринимаем? И объективно ли то, что объективно: всегда ли взгляд на нас со стороны объективнее нашего самоосознания? Как сохранить себя, если совершенно не совпадают то, как видишь ты себя сам с тем, что видят(или хотят видеть) в тебе другие? Это только часть вопросов, которая затронула лично меня. А еще целые страницы описаний войны для меня совершенно неожиданных, я о многом, что увидел на войне писатель, просто никогда не задумывалась. Да и не только на войне, к сожалению.
Думаю, что есть большой смысл в таких трудных, болезненных книгах, написанных ценой (это не метафора!) целой жизни