Рецензия на книгу «Бычий Цепень»

«Бычий Цепень» Владислав Погадаев

В конце 2018 года в группе издательства MOLOT HARDCORP промелькнула информация о том, что, к огромному сожалению автора сценария, «Бычий цепень» до конца года так и не выйдет. История пока не нашла своего художника. Ну не нашла и не нашла, мало ли трэша (а с таким названием, отсылающим нас к ленточным червям, на что-то другое рассчитывать не приходилось) выходит у нас ежегодно? Одним больше, одним меньше. Сегодня, спустя практически год, отчётливо понимаешь, как удачно в своё время сложились звёзды. Потому что то, что сотворила Евгения Чащина с сюжетом Владислава Погадаева иначе как чудом назвать нельзя. И не стоит кривить эстетские мордашки от этой серой жуткой неуютной безнадёги. В чёрно-белых разводах с минимальным вкраплением других цветов размышлений о смысле жизни хватит на добрый учебник бытовой философии. Или, вернее, патологической психиатрии, ибо каждый персонаж «Цепня» – ходячий диагноз. Впрочем, абсолютно здоровых людей и не бывает в природе. Просто кто-то относительно успешно борется со своими демонами, а кто-то, не задумываясь, выпускает их на волю. И чем чернее мир вокруг, тем меньше человеческого остаётся в обычных, казалось бы, жителях.

Не стоит искать Ленинск на карте нашей необъятной. Услужливая Википедия подсовывает, как минимум, пять мест с таким названием и активными ссылками. Но Ленинск это не то место, по которому вы захотели бы прогуляться с экскурсией даже по Google-картам. Маленький невзрачный городок, сохранивший в своём названии осколок совсем другой страны, сегодня мучительно разлагается под серым небом. Таких городов десятки. Они пережили свой мимолётный рассвет, и теперь печально отсчитывают свои дни до полнейшего забвения. Любой здравомыслящий человек старается покинуть такое место. Остаются совсем уж маргинальные личности, те, кто по каким-то внутренним мотивам добровольно загнал себя в эту ссылку, да старики, приросшие уже к этой земле. Они боятся любого движения, потому как обязательно рассыплются от него в пыль. Алкоголь помогает забыться хотя бы на время. Но с каждым разом доза подобного обезболивающего должна становиться всё больше. Что может породить подобное место? Лишь уродство. И в качестве наглядного подтверждения данного тезиса в этот мир приходит Ваня – странный мутант, переплетённый с паразитом из заголовка.

Впрочем, действие первой книги (а реклама в конце комикса заверяет, что будет как минимум ещё одна) разворачивается вовсе не в Ленинске, пусть небольшом, но всё же городе, а в селе Воскресенское, куда Ваню после рождения утаскивает полоумная старушка, намереваясь оградить дитятко от заточивших свои ножи живодёров. Результатом такого подвига стало то, что мальчик, росший в доме, где все общаются исключительно при помощи нечленораздельного улюлюканья, в довесок к своему физическому уродству получил ворох комплексов, связанных с отсутствием социальной адаптации. Но всё было ещё терпимо, пока у него над головой была крыша. Потом её не стало – вертись как знаешь. Село Воскресенское же враждебно даже к относительно нормальным своим жителям, что уж говорить о Бычьем Цепне. Мир, конечно же, не без добрых людей, но эта доброта покрыта непробиваемым слоем безразличия и эгоизма.

Простоватый сюжет Погадаева, повествующий о проблемах приспособления ребёнка к враждебному миру на фоне увядания российской глубинки, Чащина смогла наделить таким выразительным преисполненным аллегорий рисунком, что невольно возникает желание спроецировать «Цепня» на современную отечественную литературу. Потому что здесь пышным цветом распускаются русские цветы зла, о которых писал в своей антологии Виктор Ерофеев. Именно здесь, в Воскресенске (чудное говорящее название, обманчиво намекающее на духовное перерождение), отчётливо видны смены философских парадигм между литературными поколениями. Действительно, русская (советская) литература всегда была перегружена злом и страданиями. Но если классики (Гоголь, Толстой, Достоевский) наполняли свои тексты гуманистическим посылом, оставляя место надежде, то современники (Ерофеев, Петрушевская, Мамлеев) близки к реальному пониманию (вернее, отображению) природы зла.

В самом деле – вот «взрослые», выросшие на идее искупления через страдание. Могильщик и участковый живут в личном чистилище, в надежде когда-нибудь примириться в первую очередь с самими собой. Изо дня в день они переживают боль утраты. И каждое утро они всё больше злобятся на окружающий мир, теряя человеческие очертания. Кто-то ищет выход из этой злобы на дне стакана, кто-то – находит отдушину в садизме. Страдания не облагораживают человека, они делают его злее, подталкивая на новое зло. Но это социальная природа тьмы. Общество формирует в человеке подобное уродство, что лишний раз подтверждают местные дети, радостно закидывающие испуганного мальчика камнями. Потому-то повышенный интерес и вызывает сам Цепень, изолированный от злобного мира юродивым семейством. Может ли он вырасти во что-то лучше?

Здесь авторы ступают на территорию природного зла. Уже не общество формирует систему ценностей Вани. Он оторван от морали. Обрывки фраз и ответные реакции на раздражители из внешнего мира – не самая лучшая школа для человека, который вынужден продвигаться по жизни на ощупь. Он лишён божественной искры. В этом ключе показателен эпизод, рассказывающий о краже икон в деревне. Вот оно место, лишённое Бога. И вся тьма, что просачивается сквозь тело мальчика в виде ленточного паразита, олицетворяет хаотичное начало каждого из нас. Иван не связан по рукам известными заповедями. Да что там, он вообще имеет смутное представление о добре и зле, а потому его странные поступки типа испуганного бегства с каждым разом начинают принимать совсем уж инфернальный характер. И тут уже недалеко и до убийства, после которого пути назад нет. Ваня, кроткое создание с глазами-бусинками, превращается в настоящего монстра от неизбежности. Пока не опасного, но это только пока.

Пожалуй, самое забавное в «Цепне» то, что этот жуткий портрет человеческой души не существует обособленно сам по себе, а какими-то причудливыми нитками связан со всей вселенной «Молота». Той самой, где Паша Техник, Миротворцы и «Голод». И скупые лучи общей мифологии уже проникают в Воскресенск. Да, пока вставки о похождениях местных супергероев напоминают скорее реверанс в сторону лемировской «Жизни на ферме» из трилогии об Эссексе, чем на построение единого миропорядка, но ведь это только начало. Нужно ли подобное «Цепню» – вопрос. Он очень самобытен, проникновенен, лиричен. Простой сюжет, гипнотизирующий акварельный рисунок и какой-то инфернальный реализм бытового безумия. Комикс, безжалостно бьющий по нервным окончаниям, после которого хочется стоять на балконе и пялиться на луну в раздумьях о природе человека. Или в прокуренной кухне до хрипоты спорить о природе добра и зла. Потому что всё это – настоящее, болезное и живое.