Рецензия La laviniense на книгу «Люди августа»

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок - втайне написанную бабушкой историю семьи. Эта история дважды поразит его. В первый раз - когда он осознает, сколького он не знал, почему рос, как дичок. А второй раз - когда он поймет, что рассказано - не все, что мемуары - лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, "вычеркнутый" из текста. Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной. Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го… Показать

«Люди августа» Сергей Лебедев

Текст этой случайно найденной книги оказался такого свойства, что, начав читать, не хотелось отрываться. В нем была магия собственной мелодии: то, что я, пожалуй, ценю в литературе больше всего.
Есть особый сорт прозы, который умеет, не теряя ясности мысли, смыкаться с поэзией. Чаще всего я встречала это свойство в русских текстах – у Бунина, у Газданова, во многих вещах Паустовского, в пейзажных зарисовках Тургенева, часто – у Нагибина, у Муратова, автора «Образов Италии», в некоторых вещах Шишкина и Водолазкина, в переводном «Французском завещании» Андрея Макина, у Грина и немногих других...
Это особое свойство языка – совсем не то кружевное плетение словес, которое создало славу Набокову, и не перенасыщенность великолепными, неожиданными и сочными образами. Это способность заставить слова и фразы звучать, как виолончель. Как оркестр.
Встречая этот дар у неизвестного автора, испытываешь чувство, будто, разбирая чердак, нашел сокровище. Однажды у меня уже было такое открытие: изданная малым тиражом книга знакомой знакомых, не писателя по профессии, – «Мой остров» Татьяны Смирновой-Гоголевич. У нее тоже есть этот дар: обращать прозу в поэзию. Ее, как и Сергея Лебедева, тоже никто не знает.
Язык в книге всегда первичен. И язык «Людей августа» со всей его поэзией с первых строк затянул меня в пространство книги, и даже неважен уже был сюжет, ради которого я начинала читать: личный взгляд на 90-е, на мое время. Август – это август 1991 года, в котором закончилась одна эпоха и началась другая. Большинство живущих сегодня могут назвать эту другую эпоху «своей», «нашей». Как и я.
Наши 90-е – тема, которую наша литература пока еще только начинает исследовать, будто робко прикасается к показавшейся из земли голове большой статуи. 90-е – такая странная, такая полная самых разных чувств и все вместившая в себя эпоха, что, возможно, она ждет для себя романа-эпопеи. Пока большие романы нашего времени в основном обращены к более дальнему прошлому – например, ко временам войны. 90-е выступают из дымки сложенных о них легенд по кусочку: тут фрагментик, там деталь, здесь еще несколько красок… 90-е у каждого свои, и что из всего этого получится, пока не понять.
Для Лебедева 90-е – это прежде всего время, когда вскрылся нарыв молчания, многолетнего глухого молчания о недомолвках, тайнах и обреченных забвению историй из прошлого, общего и частного. Иногда –зловещих и кровавых, иногда – совершенно невинных, сохраняемых в секрете по привычке молчать. И если говорить про сюжет, который увлекает так же легко и мощно, как и язык книги, весь этот маленький роман – это история о попытках найти утраченное и спрятанное, соединить оборванные нити, склеить разбитые временем семьи.
В этой теме я неожиданно узнаю нечто очень знакомое, личное: в моей семье, как, наверное, и в миллионах других семей, почему-то было принято очень мало говорить о семейном прошлом. Каким бы оно ни было: спорным с точки зрения советской идеологии или, наоборот, идеальным. Почему мы обычно так мало знаем о родителях наших дедов и бабушек, родившихся до революции? Почему почти всегда дома, где они родились и жили, не уцелели? Почему, когда где-нибудь заходит разговор о войне, такое количество самых разных людей начинает свою историю с почти одной и той же фразы: «О войне дед вспоминать не любил», «Дед о войне рассказывал мало»? И правда… Мои ветераны тоже почему-то очень мало рассказывали. В детстве это казалось естественным. А теперь – давно уже некого спросить.
История в «Людях августа» начинается с того, что бабушка лирического героя, наконец, дописывает свои воспоминания – то, о чем устно молчала всю жизнь. Дописывает и почти сразу умирает. Не уточнишь, не задашь лишнего вопроса. И лишь из ее записей, тоже крайне сдержанных, крайне осмотрительных, начатых где-то в 70-х и законченных как раз накануне 1991, семья узнает свою историю. Например, то, что оказывается, бабушка была из дворян (удивительно и дико, что можно всю жизнь скрывать это от своих, но – вот). Но даже здесь, в этой исповеди для потомков, внутренний цензор оставил огромные зияющие лакуны, которые продолжают хранить свои тайны, в том числе такие важные, как, например, – кем был человек, от которого безмужняя бабушка Таня родила сына? О нем – ни слова и в этой рукописи, как и всегда. Была, конечно, в семье какая-то легенда для детей, в которую дети, вырастая, не сговариваясь, переставали верить, и так же не сговариваясь, ни о чем не расспрашивали бабушку…
С поисков деда и начинается собственная история героя. Личная, семейная история ведет его, как по ступеням, в трагическое прошлое собственной страны, которую он только теперь, благодаря рассказу бабушки, и собственным поискам, начинает понимать по-настоящему. А сюжет тем временем начинает плести петли и кольца (заплетать оборванные концы нитей?). Закольцовываются страшные дворы русских войн: двор из 20-х годов, в котором свалены грудами тела замученных «антоновцами» красноармейцев (вырезали зверски целый эшелон) – и двор Ростовского госпиталя 90-х с рефрижератором, где лежат части неопознанных тел солдат, убитых в Чечне. И по обоим дворам бродят те, кто ищет своих. И снова без нужды и без смысла повторяются одни и те же фразы: «Ищите своих» – хотя найти их в том, что осталось, почти невозможно.
А наш герой ищет. Он даже получает особенное имя – Искатель. И особенный заработок. Он может расследовать, разыскать сгинувшего в прежние годы человека, проследить его судьбу, отыскать могилу. О его способностях начинают ходить легенды. И действительно, смекалка у него соединяется со склонностью к риску и каким-то особым чутьем, которое его будто «ведет». Как это получается – непонятно. Но именно с помощью чутья, а не логических выкладок, выходит Искатель однажды на жуткое тайное место, маленькое независимое рабовладельческое государство в медвежьем углу нашей большой страны, и те, кого он ведет, несут гибель для хозяина этого места.
Так и закручивается новое смертельное кольцо – хозяином оказывается сын человека, что был с одним из тех, чью судьбу Искатель раскопал очень давно. Тот – отец – был сталинским зэком. Сын, отца почти не знавший, но догадывавшийся, что держаться от него надо как можно дальше, спрятался очень хорошо: уехал на другой конец страны и устроился охранником в зону. И словно дух отца, преданного сыном, спевшимся с вохрой, привел к предателю-сыну Искателя, чтобы – достать из могилы. Уничтожить. Будто, побывав на могиле отца, Искатель, сам того не осознав, и от него получил заказ.
Будут в сюжете и другие кольца: судьба найденного, наконец, деда, такого же фартового и не без чутья, как его внук, занимавшегося такими же странными, мутными порой делами, – и судьба Искателя: то, куда завели их обоих опасные игры, то, чьи «дружеские» руки сомкнутся на шее обоих…
В этих кольцах любители лихо закрученного сюжета найдут филигранную работу, а любители смотреть поглубже во всей этой книге найдут удачную попытку сказать что-то важное, ценное, плохо формулируемое, но ощущаемое, обо всей истории нашей страны, страны большей, чем Россия, потому что странствия Искателя затронут и такие места, как Казахстан и Украина – украинскую окраину, бывшую когда-то Польшей, а до этого Австро-Венгрией. Слишком долго общей судьбой были повязаны все эти земли, от Казахстана до Карелии, от русской глубинки до Чечни и Львова.
В этой книге, несмотря на четкую позицию автора и его героя, мало ненависти и осуждения, больше скорбного молчания над всеми этими тенями, которых так много в короткой книге: то тени убитых, замученных, виновных и невинных, запутавшихся и праведно покаранных, проживших долгие, но печальные жизни, и все они в какой-то момент покажутся прежде всего жертвами. Повязанными и сплавленными общей историей и судьбой, как жертвы теракта.

Рецензия написана в рамках участия в «Книжном Марафоне». Присоединяйтесь!

Lemonstra

Не читала

Сильная рецензия.
A Die

Не читала

Рецензия потрясающая. Первая часть про особенный язык - нечто новое для меня. Никогда не задумывалась, но, действительно, оно ведь существует.
Спасибо. Язык - одно из главных достоинств этой книги, расскажи историю по-другому, магия могла бы и рассыпаться. Остался бы только тезис.
Елена Р.

Не читала

Очень интересно и есть, о чём подумать. "Язык в книге всегда первичен" - как раз много думаю над этим, но не готова полностью согласиться. Готовлю сейчас рецензию, которую тоже с языка книги начала.
И как хорошо, что попадаются вот так как-то случайно прекрасные книги)
Спасибо.) Я, возможно, не совсем верно выразилась, говоря о "первичности" языка; я имела в виду, что первое, на что ты обращаешь внимание в книге, - это ее язык. Если язык тебя отталкивает, до сюжета ты можешь и не добраться. То, что заставляет тебя начать читать и уже не останавливаться, - это язык, и лишь вторым голосом подключаются сюжет, мысли.
Стопченко

Не читала

Ох, какая рецензия! Повторю слова других - нам не хватало таких разборов, здоров, что ты вернулась, да еще и с новыми книгами, такими завлекающими!
Спасибо, Оксана! Книга, на мой взгляд, великолепная. Трудно было написать на нее рецензию, хотелось как-то соответствовать,тем более что в этой короткой истории далеко не один смысловой слой.
Dana_archer

Не читала

Потрясающая рецензия! Уже с первых предложений захотелось непременно прочитать книгу!
Спасибо большое. Да, думаю, книгу прочесть стоит.
you

Не читала

Просто нет слов... ) Как же здорово, что Вы снова пишете рецензии. ))
Спасибо Вам большое.
Прямо такое чувство, что я вернулась к друзьям. Очень теплое чувство.)))
Aнжелика

Не читала

Мы изголодались) А то сплошные пересказы сюжетов и километры цитат)
Спасибо)))
А знаешь, цитаты - дело тоже хорошее. Иногда именно цитаты сразу дают понять, стоит ли читать книгу. Потому что все оценки слога, стиля, мыслей - это авторское "мне понравилось-мне не понравилось". А у тебя-то может быть совсем другое мнение, потому что вкус другой, понимание того, что такое "хороший язык, глубокие мысли, замечательный юмор", - другое. Так что спасибо людям, которые не ленятся выкладывать цитаты! Я вот обычно ленюсь...
Я тоже люблю, когда в рецензии есть цитаты, сразу даёт знать об языке автора. Иногда по паре фраз понимаешь, твой писатель или нет . А рецензия просто так и вовлекает в содержание. И всё пережитое так близко и понятно. Беру в свой лист чтения. Спасибо!
Nаtалка

Не читала

Классная рецензия. Сразу очень захотелось прочесть книгу. Однозначно в список желаемого к прочтению.
Спасибо! Надеюсь, книга оправдает ожидания. Впрочем, почти уверена, что оправдает.
Nаtалка

Не читала

Мне кажется, книга просто не может не понравиться )
Irina Brutskaya

Не читала

Великолепно.Конечно, далеко не каждый сможет так написать.Бальзам для души
Спасибо, Ирина.) Меня вдохновила книга.
Эйне

Не читала

Аннотация мне не нравится. После слов, подобных "На Лубянке свален бронзовый истукан", я обычно закрываю и больше никогда не беру издание в руки.

Рецензия написана отлично.

А ситуации когда в семьях не говорилось и никто не знал о том, что бабушки-дедушки были из дворянских или купеческих семей и т.п.. мне всегда казались очень странными - с самого детства, когда я впервые с таким столкнулась. в нашей семье всегда, и с маминой, и с папиной стороны, говорилось о дореволюционной жизни, о семейных связях, о своей истории.
Спасибо.)

Лебедев откровенен в своих симпатиях и антипатиях: для него службы, олицетворяемые Дзержинским, - абсолютное зло. Тем интереснее то, что происходит потом в жизни его лирического героя, Искателя, который вступает в собственные отношения с этим злом, и не по простой слабости, - все гораздо сложнее, запутаннее.

Кстати, когда я писала о привычке молчать в семьях, не могла не вспомнить о твоей семье, о том, что у вас, похоже, все было иначе. У вас такая интересная семейная история!
У моего мужа тоже была такая семья, необычная: там старики очень много рассказывали.
Но у меня есть ощущение, что ваши семьи - исключение. Или как минимум - такие семьи не составляют/не составляли большинства.

Я тоже наблюдала много молчания вокруг себя. Вернее, часто молчание было таким же, как у бабушки Тани из книги: могли рассказывать о прошлом, но как-то огибая главное. Рассказывать детали, маленькие забавные события, какие-то любопытные или смешные происшествия. Но очень мало - о главных моментах в жизни. Например, брат моего деда был красным партизаном, замученным белыми, и другом Котовского. Что я о нем знаю? Вот только это. Даже не знаю его имени! Это нормально? как-то не очень...

Я многое узнала лишь после смерти своих, разбирая семейные бумаги. При этом мне всегда казалось, что в нашей семье принято откровенно общаться друг с другом. И кое-какие важные истории мне все же рассказывали. Но не все. Видимо, это все же была привычка, свойственная поколению. На всякий случай - ничего не говорить детям, чтобы они не разболтали во дворе. И потом, уже по привычке, тоже ничего не говорить. А дети не спрашивали - по привычке. Так и шло...

Ваше сообщение по теме:

Прямой эфир

Рецензия недели

Ритуал

«Ритуал» Адам Нэвилл

Четверо английских хорошо упитанных мужчин в самом расцвете сил отправились в турпоход по местам боевой славы шведско-норвежских троллей. Так как двое из них были выше средней упитанности и... Читать далее

Lemonstra Lemonstra3 дня 27 минут назад

Все рецензии

Реклама на проекте

Поддержка проекта BookMix.ru

Что это такое?