Рецензия на книгу «Дорога уходит в даль»

Александра Яковлевна Бруштейн начала писать автобиографическую трилогию «Дорога уходит в даль» в 1956 году. 72-летняя, глухая и почти слепая, Бруштейн писала книгу, героиней которой была она сама, но — девятилетняя. Сашенька живет в Вильне (ныне — Вильнюс) с мамой и папой, кухаркой, бонной и учительницами, и готовится поступать в Институт благородных девиц — с этого начинается книга. С энциклопедической точностью спустя почти 50 лет Бруштейн воссоздает город, которому предстоит пережить две мировые войны и Холокост. Эта точность касается не только подробностей быта, но и переживаний людей конца XIX века, уже чувствовавших приближение перемен — политических, социальных, технических. Все описанные в книге события достоверны, каждый персонаж — вне зависимости от его места и веса в книге — имеет реального прототипа. Это позволило Марии Гельфонд — автору комментариев — найти в архивах и включить в текст комментариев не только подтверждение существования человека, но и проследить его историю, узнать, как он жил до, во время и после книги. И эта полноценность и обстоятельность комментария дает возможность издать его отдельно, без комментируемого текста.Книга, которую вы держите в руках — первая часть проекта, включает комментарий к двум повестям трилогии — «Дорога уходит в даль...» и «В рассветный час». Показать

«Дорога уходит в даль» Мария Гельфонд

«…— Эту книгу, я про трилогию, читала моя мама, и не раз мне рассказывала, а потом я прочитала. И теперь мы иногда вместе говорим про Сашеньку Яновскую, кажется, такая фамилия у героини в книге, но Сашенька точно…»

Знакомьтесь — Сашенька, вернее, здесь не сама её история, рассказанная Александрой Яковлевной Бруштейн в возрасте 72-ух лет, а комментарий на две части трилогии. И знаете, эти комментарии мне понравились в разы больше, чем первоисточник, — даже и не знаю, почему так, не анализировала.

«Сашенька живёт в Вильне (ныне — Вильнюс) с мамой и папой кухаркой, бонной и учительницами и готовится поступать в Институт благородных девиц — с этого начинается книга. С энциклопедической точностью спустя почти 50 лет Бруштейн воссоздаст город, которому предстоит пережить две мировые войны и Холокост. Эта точность касается не только подробностей быта, но и переживаний людей конца XIX века, уже чувствовавших приближение перемен — политических, социальных, технических.
Все описанные в книге события достоверны, каждый персонаж — независимо от его места и веса в книге — имеет реального прототипа, чьи имя и фамилию в большинстве случаев и носит. Это позволило Марии Гельфонд — автору исследования — найти в архивах и включить в текст комментариев не только подтверждение существования человека, но и проследить его историю, узнать, как он жил до, во время и после событий, описанных в книге. И эта полноценность и обстоятельность комментария даёт возможность издать его отдельно, без комментируемого текста…»


Реальность, достоверность — вот те вещи, которые подкупают в книге Сашеньки, вот та суть, почему к её книге хочется возвращаться снова и снова. Реальность всего происходящего, понимание, что это действительно было, что это — не выдумка автора, а правда, самая настоящая правда.
Порой эта правда нелицеприятна, когда заходит речь о положении евреев в царской России, но, читая трилогию, как-то не особенно помню эти моменты, и только теперь, когда читала комментарии, поняла всю серьёзность вопроса, всю остроту проблемы, но не хочу и не буду останавливаться на этом моменте в своей рецензии!

Поражает в комментарии то, с какой точностью буквально постранично, Мария Гельфонд отмечает, поясняет и уточняет непонятные, сложные места в книге. С цитатами, как и положено, с указанием на конкретное издание («Бруштейн, А.Я., Дорога уходит в даль. Кишинёв: Лит. артистикэ, 1987 — в отсутствие академического издания я сочла возможным пользоваться той книгой, которую читала и перечитывала с детства. Орфография и пунктуация писем и документов сохранена; дореволюционные источники приводятся в новой орфографии, за исключением некоторых подписей к иллюстрациям»).

В этих комментариях, словно наяву, оживают картины прошлого и делают это посредством фотографий и текстов. Вот оно, прошлое — ему нужен был только толчок, и оно ожило, заговорило, зашептало, сначала тихо, потом всё сильнее и сильнее, всё мощнее с каждой фразой и буквой, с каждой фотографией всё сильнее и сильнее, набирая темп и несясь вперёд, всё скорее и скорее.
Всё быстрее разматывая и листая страницы, словно бесконечно куда-то торопясь и стремясь. Может, торопясь туда, в дорогу по имени «Вечность», в ту даль, в тот светлый мир, который постепенно открывался Сашеньке, а вместе с ней и читателям её истории? Может эти картины спешили рассказать о себе, пока не стало слишком поздно, пока время ещё в детстве и не началась война, сначала одна, затем и другая? Может время растягивалось в вечность, словно ему казалось, что так будет всегда?

А читатель принимал это время, листал страницы книги и не замечал, не осознавал до конца, что стал свидетелем чуда — рассказа о давно ушедшей эпохе, оставившей после себя только память в виде фотографий в альбомах, старинных писем, песен, фарфоровых кукол, дневниковых записей. Читатель листал страницу за страницей, и не замечал, как время, его собственное настоящее время, утекает меж пальцев как вода, а прошлое, давно ушедшее время, стремительно настигает и окатывает волной, тёплой волной моря, слегка смачивая ноги и откатываясь назад…

«…Работая над комментарием к трилогии, я не переставала восхищаться её автором. Очень старая — и прожившая совсем не простую жизнь, почти потерявшая ещё в юности слух и зрение, обвинявшая себя в гибели родителей, — она помнила все детали своего детского бытия и воссоздала мир своего детства так, что в какой-то мере он стал своим для каждого из читателей. Я не раз задумывалась над тем, в чём секрет этой книги, почему её фразы стали паролем, по которому узнают своих, — и думаю, что один из ответов таков: в век исторического беспамятства «Дорога…» вернула читателям знание о том, чего они были лишены. С точки зрения истории литературы трилогия Бруштейн, вероятно, не стала великой книгой — но она близка множеству читателей, нашедших в ней свою точку опоры…»

Вот чем близка сердцу трилогия — тем, что вернула и оживила то, что мы забыли или не знали. Она близка памятью, а память — это самая дорогая вещь на свете, и даже если эта память причиняет боль, но она — наше прошлое, то, с чем мы неразрывно связаны крепкими нитями. Навечно.

Anna Snow

Не читала

Очень приятно мне осознавать, что благодаря этому сайту открываю для себя современную российскую литературу и некоторую советскую. Рецензия получилась интересной и вызвала у меня желание также прочесть сие произведение.
Прочитай, если найдёшь, трилогию, она очень уютная и светлая.
Anna Snow

Не читала

Надо поискать)
Она (трилогия) есть в интернете:))
Anna Snow

Не читала

Тогда точно прочту)
Приятного чтения.
Anna Snow

Не читала

Спасибо, всегда приятно открывать для себя новых авторов и книги.
Chastitsa

Не читала

Надо же, не читала эту книгу
Chastitsa

Не читала

Всё прочитать невозможно))
Ой как мне это знакомо:))
MaryMir

Не читала

Рецензия написана здорово, вызвала интерес к книге и героям.
Маша, спасибо вам! Рекомендую трилогию к прочтению.
Silencer

Не читала

Мне кажется, что поступать вот так с цитатами, как в заголовке - брать две разные, обрубать их и объединять - крайне неэтично. (В данном оформлении и нечитабельно). Если цитировать мысль автора, то целиком.

"А он, мятежный, просит... (М.Ю.Лермонтов) ...рассказать, как в изобильи мёд из дуплистых дерев струился (Гораций)"

Хм, забавную игру можно сделать. "Цитат-монтаж".

MaryMir

Не читала

Почему нет? Очень нестандартный прием!
Маша, заметь (ничего, что я перешла на "ты"?), я ничего не нарушила - взяла эпиграф из самой книги, могу указать номер страницы.
Какая же я плохая! Так обошлась с цитатами.
MaryMir

Не читала

Можно на ты.

Здорово, что ты познакомила нас с таким литературным приемом,
Но больше так делать не буду:))
Silencer

Не читала

Укажи. Потому что я поискала по слову природа - ни в одной из книг не нашлось.
Silencer

Не читала

Потому что, цитируя кого-то, вы ссылаетесь на него, "он говорил вот так", а подкраивая одно к другому, вы выражаете свою мысль, о которой бедолаги-писатели ни сном ни духом
Катя, иди ты лесом. Не знаешь темы, не видишь мой ответ MaryMir "я ничего не нарушила - взяла эпиграф из самой книги, могу указать номер страницы", говорить нам не о чем.
Silencer

Не читала

Укажи.
Гельфонд, М. "Трилогия А.Я. Бруштейн "Дорога уходит в даль..." Комментарий. Часть 1. "Дорога уходит в даль..." Часть 2. "В рассветный час". Предисловие, страницы 4-5.
Silencer

Не читала

Ну и дура тогда эта Гельфонд. Чтоб её так же цитировали
Bonama

Не читала

Ничего вы не понимаете в постмодерне. Получилась б шикарная игра: "Скажи-ка дядя ведь недаром белеет парус одинокий" :)))
Мне нравится стиль модерн в архитектуре:)) А со зверем постмодерн в литературе я ещё не знакома...
La laviniense

Не читала

Если уж комментарий к книге вызывает такие глубокие эмоции, то какой должна быть сама книга... Точно, надо читать "Дорога уходит в даль". Мне уж давно советуют.
Глубокой, Лара! Читайте скорее и поговорим о трилогии:))
MaryMir

Не читала

Я тоже так думаю, добавила в хотелки)))
Девочки, читайте книгу с радостью.
Lenusyka

Не читала

Несколько лет уже собираюсь. Теперь точно прочитаю (в этом году). Спасибо за волшебный пендель в виде рецензии.
Я отвечу вам то же самое, что и девочкам выше - читайте с радостью.

Ваше сообщение по теме:

Прямой эфир

Рецензия недели

Ритуал

«Ритуал» Адам Нэвилл

Четверо английских хорошо упитанных мужчин в самом расцвете сил отправились в турпоход по местам боевой славы шведско-норвежских троллей. Так как двое из них были выше средней упитанности и... Читать далее

Lemonstra Lemonstra3 дня 27 минут назад

Все рецензии

Реклама на проекте

Поддержка проекта BookMix.ru

Что это такое?