Рецензия на книгу «The Sandman. Песочный человек. Книга 2. Кукольный домик»
«The Sandman. Песочный человек. Книга 2. Кукольный домик» Нил Гейман
Несмотря на стенания Морфея о потере осязаемой цели после схватки с Доктором Судьбой (все это оформлено в виде занимательного диалога со старшей сестрой – Смертью в новелле «Шелест ее крыльев», закрывающей сюжетную ветку «Прелюдий»), дел у хозяина снов было более чем предостаточно. Пока он прохлаждался в своей магической клетке четверо слуг решили поискать для себя жизнь попроще. И если Канатчиков Луг существо по своей природе безобидное, то за Шаром и Зверюгой нужен пристальный присмотр. Не говоря уж о Коринфянине, одном из наиболее жутких кошмаров, порожденных Сэндменом. Для роял-флэша не хватает только глобального катаклизма, грозящего повергнуть известные миры в бурлящий хаос. Впрочем, и он не заставит себя долго ждать. Значит, стоит вновь собираться в дорогу. Третий звонок прозвенел. Зрители заняли места поудобней. Занавес поднят. Добро пожаловать на очередное представление в кукольном домике.
Создается впечатление, что «дорожная история» – любимый жанр Геймана. Его персонажи постоянно куда-то мчатся и что-то пытаются отыскать. Особенно отчетливо это видно на примере «Сэндмена», где большинство историй, так или иначе, связаны с дорогой, а замкнутые камерные новеллы можно пересчитать по пальцам. Героям невыносимо тесно внутри отдельно взятой локации. Словно отыгрываясь за свое многолетнее заточение, Морфей находится в постоянном движении. И в этом путешествии не просто наводит порядок внутри своего королевства или возвращает на место могущественные предметы. Он ищет себя в бесконечном временном потоке. Сотни тайн, недосказанных обид, роковых ошибок хранит его прошлое. И на своем пути Сэндмену предстоят частые встречи с его тенями.
При всей своей пестроте в плане персонажей и стилистических приемов, «Прелюдии» были достаточно простой историей. Она медленно раскачивалась, набирала темп, и, выйдя на полную мощность в финальной схватке, устало падала в мягкие кресла, растворяясь в диалоговой рефлексии. «Кукольный домик» в этом отношении кажется слишком перегруженным. В нем переплетаются несколько историй, конфликты накладываются друг на друга, перерастая в серьезные противостояния, аллюзии и отсылки сыплются как из рога изобилия, а сюжетные нити раскидываются на несколько томов в обе стороны, цепляясь за «Прелюдии» и отдавая эхом в последующих книгах. Интриги и ссоры внутри семейства Вечных (не самого благополучного, если внимательно присмотреться к братьям и сестрам). Проблемы самоидентификации и вытекающие отсюда гомосексуальные отношения (одна из центральных тем в творчестве Геймана). Ярко выраженная гендерная принадлежность новелл, как характерный авторский прием (сам Гейман не раз отмечал, что пишет конкретные истории для мальчиков или девочек). Достаточно жесткое высмеивание предыдущих комиксов о Сэндмене, где он выступал в роли супергероя в цветастом трико. И вишенкой на торте – конвент серийных убийц, где под одобряющие возгласы гостей робкие закомплексованные ораторы с волнением повествуют о своих достижениях на поприще сокращения населения отдельно взятого городка. Будничное сумасшествие получается у Геймана особенно ярким, и вопреки нарочитой фантасмагоричности очень правдоподобным.
Но главное в «Кукольном домике», пожалуй, то, что сам Песочный человек начинает меняться под стать окружающему его миру. Бледный юноша со взором горящим устает от беспрерывного самокопания. Он наделен силой, способной уничтожить мир, и если его разозлить, самое последнее, о чем он подумает, это о большой ответственности. А разозлить его достаточно просто. И в эти мгновения родственные связи обесцениваются, а любовные увлечения тают без следа. Поверьте, есть более простые и приятные способы свести счеты с жизнью. Морфей же, не задумываясь, обречет вас на такие пытки, что вечность в Аду вам покажется сущей сказкой. Как там пелось в одной песенке? Не стой на пути у высоких сил. Справедливость принимает эгоцентричные оттенки, а жестокость становится абсолютной величиной, стирающей границы между добром и злом. И в этом ракурсе Страсть уже не кажется таким чудовищем, ведь творимое ею зло заложено в ее природу. Но что делать, когда ты поддался греху гнева?
