Рецензия Дина-Дин на книгу «Вторая жизнь Уве»

«Вторая жизнь Уве» Фредрик Бакман

Как же, однако, бежит время. Еще недавно я была очарована этим романом, а теперь, перечитав его специально для Книжного Марафона, вдруг поняла: чтобы воспринимать его правильно, надо держать в уме одну мысль. Эта история – сказка.

Это очень добрая и душевная сказка, в которой нашлось место и правде жизни, и честной тоске, и неглупым мыслям о том, что с миром, в котором мы живем, не все правильно. Но завернуть это все Бакман, полный любви и сочувствия к своим героям, решил в сахарную вату. Теперь это мешает.

Сюжет истории прост. Старик (на самом деле, не старик, Уве всего 59 лет, для шведа это особенно мало) оказался вычеркнут из жизни.

У него умерла любимая жена, а на работе его решили списать в утиль за старость. Детей нет. В глупых хобби вроде чтения книжек Уве не замечен. Он всю жизнь предпочитал дела словам и эмоциям. Но без конца чинить дом и машину, которые и так работают, как часы, невозможно. Поэтому Уве приходит к логичному решению: покончить с собой.

Тут-то и начинается сказка. Жизнь упорно мешает Уве умереть, вмешиваясь иногда так ловко, что невозможно удержаться от смеха. Вскоре ты уже заранее знаешь: стоит Уве взять в руки ружье или горсть таблеток, будь на часах хоть три ночи, сейчас грянет, как гром небесный, дверной звонок, или еще что-нибудь разразится.

Оказывается, жизнь не может без Уве. Никак ей без Уве не справиться. Людям не справиться, животным не справиться, целому поселку не уцелеть. Стоило Уве захотеть умереть – и началось.

Да, именно так коварная жизнь и рушит Увины планы: постоянно требуя помощи или благородства. То надо отвезти соседа в больницу. То срочно спасать «кошака», который решил замерзнуть насмерть именно под крыльцом Уве. То вообще именно Уве, старомодному и очень неполиткорректному, выпадает защищать юного гея от гнева его отца (это уж совсем ни в какие ворота). В общем – маленький спойлер: Уве все эти люди, которым он, оказывается, позарез был нужен, так достали, окружили своими любовью, благодарностью и общественными поручениями до такой степени, что он обрел вкус жизни, новую почти семью и передумал кончать с собой. Да и в поселке все как-то пошло на лад: пока Уве выяснял свои отношения с жизнью и смертью, целых четыре одиноких сердца нашли друг друга. Два гея даже поженились. Более традиционная пара – съехалась.

Ну ладно. Хватит патоки.

Ведь история на самом деле, если повернуть ее другой стороной, серьезная и грустная.

Уве – это гибрид старого зануды и викинга, по ошибке заброшенного в наши времена. Может, он и не совсем викинг. Но среди викингов точно бы не пропал. И он точно не тот человек, каким надо быть в современной Швеции: женоподобной, равнодушно-бюрократической, политкорректной, часто беспомощной – никто гвоздь забить не умеет. В стране бюрократов в белых рубашках и айтишников в «женских» свитерах: обе эти группы Уве терпеть не может.

Уве – человек прежде всего сильный, крепкий и надежный. Молчун. Очень рукастый. И, как говорила о нем жена Соня, «когда другие бегут от пожара, Уве бежит на пожар». Да, именно так юный сирота Уве и потерял когда-то дом, построенный своими руками: пока спасал из горящего дома соседского ребенка, занялся его собственный дом, а приехавшим пожарным тушить огонь не позволяла какая-то бумага. То ли не тот район, то ли еще что-то бюрократическое. Бюрократы издевались над такими, как Уве, всю жизнь. И это уже не смешно.

Уве старомоден. Он верен старым вещам, ценит прочность, держит слово. Соблюдает правила и ждет этого от других, любит называть вещи своими именами. Все это в современной Швеции не нужно. Только ведь – именно такие рукастые, грубоватые молчуны когда-то создали Швецию. Эта мысль не высказана в книге прямо. Но она там есть.

Там есть много недоуменных, печально беспомощных вопросов: когда и как так получилось, что верность, честность, трудолюбие, порядочность стали считаться в Швеции чем-то старомодным и чуточку смешным? Почему «старый пень» Уве – единственный на станции, кто знает, что делать, когда кто-то неожиданно теряет сознание и падает на рельсы перед идущим поездом? Единственный мужик, у кого хватает смелости спрыгнуть на рельсы, и сил, чтобы поднять упавшего на платформу? Почему более молодые, группа «патлатых», в этой ситуации способны лишь с задержкой следовать указаниям Уве? Мужики они или ни разу нет?

А еще вопросец. Когда и как завелся порядок, при котором чужие люди в белых рубашках решают, что могут и должны забрать от любящей и самоотверженной жены в дом престарелых мужа, больного Альцгеймером. Разве жена их об этом просила? Или муж?

Ответов нет. И книга их не даст. Только рассказывает истории.

Уве и самому когда-то предлагали сдать в дом инвалидов его любимую жену Соню. Так настойчиво предлагали, будто имели в этом деле личный интерес. Так что Уве пришлось швырять в «доброжелателей» туфлями Сони, а потом расспрашивать персонал больницы, не видели ли они, куда полетели туфли. И тут Соня впервые после той страшной аварии, в которой потеряла здоровье и ребенка, расхохоталась своим прежним серебряным смехом. И с тех пор уже не переставала улыбаться и бороться. Рядом с ней и бирюк Уве был другим. Соня научила его видеть жизнь цветной и веселой. Ни до нее, ни после Сони он не умел так жить. Вообще не умел нормально жить. Работать без выходных умел, жить и радоваться – нет. У него и с Богом отношения давно разладились. Уве не то чтобы перестал в Него верить, просто решил, что Бог слишком часто поступает с ним «по-свински».

Но Господь, видимо, устыдившись, все же послал Уве Соню. Девушку-солнечный лучик, в кофточке клубничного цвета и с золотой заколкой, обожающей все то, чего Уве не понимал: книги, музыку, смех, мечты, путешествия, веселые истории, цветы. Потрясающие написан этот образ у Бакмана – эта вечно весенняя оптимистка Соня. И Уве рядом с ней – нет, не то чтобы изменился. Но научился любить жизнь, даже когда она ему гадила.

Но вот Сони не стало, ее съел рак. И теперь остались только Уве и Швеция. Та новая Швеция бюрократов и айтишников в «женских» кофтах, толстяков, геев, иностранцев и прочих странных людей, которые молотка от отвертки не отличат. И Уве для всех них – ненужная старая рухлядь. Прямо ему об этом, конечно, не скажут, тут все в общем вежливые. Но Уве не настолько прямолинеен, чтоб уж совсем намеки не понимать.

Наверное, не случайно тот мир, который невольно приходит к Уве на помощь, почти целиком состоит из неправильных шведов (правильных как-то не осталось). Возглавляет эту команду спасения иммигрантка из Ирана Парване, кстати, жена «безрукого» айтишника. Парване, между прочим, страшно похожа на Соню. Только такой тугодум, как Уве, может долго этого не замечать. Входят в эту команду... Да кто только не входит. Единственный нормальный человек там – молоденький машинист, с которым Уве успел встретиться взглядом, прежде чем броситься под его поезд, а потом подумал, что нехорошо оставлять парню такое воспоминание. А нет, есть еще нормальные, той же породы, что и Уве, старики – старые друзья-враги Анита и Руне. Но остальные... Лучше не начинать.

Ну и замыкает эту бригаду спасенный от безвременного замерзания «кошак». Куда же современной доброй книге без кота?

С одной стороны, старая Швеция себя не оправдала: исчезла, растворилась, умерла. С другой стороны, автор как бы хочет сказать: новая Швеция, с мигрантами и геями, тоже ничего, не все так плохо.

Тут, кстати, хочется сделать отступление и заметить, что, наверное, если бы мои соседи, будь они хоть тысячу раз не геи и не мигранты, так бесцеремонно вторгались бы в мою жизнь, как делают это нечаянные спасители Уве, частично превратившие его дом в филиал своего, так спокойно навязывали бы мне своих детей и животных, я бы, пожалуй, тоже захотела повеситься.

Но то я. А вот на Уве вся эта кутерьма действует благотворно. И вместо самоубийства он чем только не занимается: отвоевывает старого друга у дома престарелых, чинит соседские батареи, учит юного дурака чинить велосипеды, спасает жизни, обучает персиянку вождению, а другого приезжего восточных кровей учит толерантности к собственному блудному сыну.

Повеситься уже реально некогда. Да и не на чем: веревки в современном мире делают очень некачественные. Ты на них вешаешься – а они рвутся. Безобразие.

А если по-русски – и смех, и грех.

Вот и вся книга такая. То сладкая, то горько-соленая. Временами очень хорошо понимаешь, где лежит фундамент – грубая, унылая, корявая правда жизни, в которой никто не помешал бы Уве умереть, бедолагу на станции переехал бы поезд, а Руне увезли бы в дом престарелых. А где поверх этого фундамента добрый Бакман намазал помадку, варенье и крем: добавил неравнодушных соседей, придав их неравнодушию ускорение за счет персидского темперамента Парване, придумал добрых, хотя и непутевых людей, да еще так вовремя сломавшиеся батареи Аниты.

А стоит ли ругать человека, который так искренне хочет сделать мир чуточку уютнее, добрее и правильнее, хотя бы в своей фантазии? А пожалуй...

Пожалуй, не стоит. Пусть живет и здравствует эта добрая сказка.