Рецензия на книгу «Чудо-ребенок»
Новый роман норвежца Роя Якобсена "Чудо-ребенок" чем-то похож на прошлые его книги, но стоит особняком. На этот раз перед нами page turner - драма, которая читается на одном дыхании. Фоном ей служит любовно и скрупулезно воссозданный антураж шестидесятых - это время полных семей и женщин-домохозяек, время первых спальных пригородов, застроенных панельными четырехэтажками, это первые нефтяные деньги и первые предметы роскоши: обои, мебельные стенки и символ нового благоденствия - телевизор. Полет Гагарина, Карибский кризис и строительство Берлинской стены, убийство Кеннеди... Герой книги, умный и нежный мальчик Финн, счастлив. Его растит мама, потому что папа-крановщик ушел от них, а потом и вовсе погиб. Б эту осень их с мамкой жизнь меняется полностью - не успевают они сдать комнату жильцу и начать к нему привыкать, как им на голову сваливается странная маленькая девочка - сводная сестра Финна. При ней только крохотный чемоданчик, а в нем- "бомба", которой еще суждено будет взорваться. Так начинается эта щемящая история любви, верности и предательства. Показать
«Чудо-ребенок» Рой Якобсен
Привет, и добро пожаловать в норвежскую литературу! Если предложение это отдаёт ноткой экзотики, то заранее заверю: «Чудо-ребёнок» может удивить острым приступом ностальгии, как если бы рассказ вёл родной человек, знающий все ваши душевные трещинки.
«Началось всё с того, что мы с мамкой затеяли ремонт», - говорит Финн. За окном происходят норвежские шестидесятые, в квартире стены обрастают модными цветочными обоями, а в душе у Финна теплится солнце и мурлыкает детство. Стакан молока и тост с мармеладом на завтрак, лыжи с пацанами во дворе, первая влюбленность в одноклассницу - у детского мира есть выверенные, понятные границы. Они рухнут, когда в жизни мамки и Финна появится Линда.
Читателю, впрочем, тоже не скрыться. Линда сжимает в пухлый кулачок два пальца незнакомой женщины и держится так крепко, словно это последнее связующее с жизнью звено. Она мало говорит и далеко не всё понимает. И эта семья - последняя надежда Линды на место в социуме.
Когда я широким жестом приглашаю в норвежскую литературу, то это буквально значит следующее: Рой Якобсен - один из самых читаемых писателей в Норвегии. Помимо премий Литературного совета и сообщества риксмола, Якобсен номинировался на международный Букер. «Чудо-ребёнок» выступает обособленно, это не «тот самый роман автора», а всего лишь «один из». И именно его я почитаю за прекрасное оружие по перемалыванию сердца в мельчайшие перчинки.
Во-первых, потому что «Чудо-ребёнок» не движется из условной точки «А», где все в рассеянности заламывают руки и причитают о горькой судьбе, в точку «Б», где уже все катарсисы успешно пройдены, трудности побеждены, а справедливость восторжествовала. У истории нет вообще никакого намёка на сказочность сценария, и это немного ранит заочно. Потому что все мы знаем, что жизнь априори несправедлива и несимпатична во множестве проявлений, но когда дело доходит до сакральных воспоминаний из детства... Отсюда плавно вытекает во-вторых.
Во-вторых, Якобсен с ювелирной точностью воссоздаёт детский мирок. Всё в романе отражает логику и наивность Финна, который просто не успевает повзрослеть к моменту перелома судьбы. Тем больнее проживать с ним семейную драму, зная, что взрослые выступить опорой не в состоянии.
«Я-то думал, я уже стал большим, но оказывается, был все таким же маленьким, каким и всегда, с той единственной разницей, что теперь это походило на кошмар»
Среди десятков читательских отзывов особенно часто встречается недовольство, что хотелось «Вина из одуванчиков», мягкого и пушистого романа взросления, а получилось... Здесь справедливо будет заметить, что «Чудо-ребёнок» - действительно роман про дискомфорт, про путь личности с регулярными ударами об острые углы, и «одуванчиковое вино» присутствует разве что мимолётным настроением.
Книга начинает разговор с читателем с ракурса детской комнаты, а заканчивает на кухне, со взрослыми, за молчаливым кофепитием, когда каждый так плотно сжимает губы, как может, чтобы только мысли не превратились в слова.
«Жизнь бывает опасна для жизни. И как только человек выдерживает?»