Рецензия на книгу «Праведный палач: Жизнь, смерть, честь и позор в XVI веке»

«Праведный палач: Жизнь, смерть, честь и позор в XVI веке» Джоэл Харрингтон (Joel F. Harrington)

Историк Джоэл Харрингтон находит в краеведческом отделе книжного магазина в Нюрнберге дневник Майстера Франца. Он работал палачом на протяжении 45 лет. Это даже не дневник, это хроника профессиональной жизни. 621 запись в форме двух списков. Первый перечисляет все смертные приговоры, а второй охватывает все телесные наказания: порки, клеймения, рубки пальцев, ушей, языков. 

В руках любопытного историка оказался весьма интересный документ, из которого первым делом Харрингтон узнает, что палач был грамотным и по какой-то причине вёл подобный список. А еще выясняет, что пять рукописных копий утерянного оригинала дневника ходили по рукам в течение почти двух веков после смерти палача, причем печатные версии появились в 1801 и 1913 годах.

Харингтон принялся за работу, результатом которой стала книга «Праведный палач: жизнь, смерть, честь и позор в XVI веке». Довольно массивное исследование, подкреплённое иллюстрациями. Слабонервным лучше не смотреть. В книге переплетаются две истории. Первая – история палача Франца Шмидта. Вторая – история Человека, его природы, общественного прогресса, а также, зачем были нужны пытки и публичные казни европейцам раннего Нового времени.

Чтение неспешное, скажу я вам. В книге есть масса интересных фактов и умозаключений автора. После прочтения подобных книг, я каждый раз радуюсь, что я родилась в 1983 году. Кстати, нет абсолютно никаких свидетельств существования стереотипной черной маски. Палачи не были обязаны носить какую-либо униформу. Это плод воображения романтиков XIX века.

Майстер Фарнц, пройдя путь от ученика до мастера, поступает на государственную службу. Нюрнбергу нужен был палач. Например, чтобы предотвратить дальнейшее насилие со стороны разъяренных родственников или толпы, вершащей самосуд или отомстить жертвам преступлений, а еще дать ужасающий пример на будущее. Одним словом, для порядка.

С одной стороны, престижная работа со стабильным заработком, предоставили жильё, дважды повышали жалование. Майстер Франц не бедствовал. Женился и стал отцом. С другой стороны, палач и члены его семьи не могли иметь гражданства, не принимались в гильдию, не могли оформить завещание или быть законными опекунами. Им запрещалось посещать церкви, бани, таверны и другие общественные заведения. Одним словом, социальное унижение в разной форме.

Палача защищала «Каролина» - Constitutio Criminalis Carolina («Уголовная конституция императора Карла V»). Она официально гарантировала палачу иммунитет от любого народного или судебного возмездия за его работу и требовала, чтобы суды оглашали этот статус при каждом разбирательстве. Также «Каролина» устанавливала шкалу наказаний по возрастанию: публичная порка за первое преступление, изгнание – за второе, а в случае возвращения изгнанного преступника и осуждение за третье преступление – казнь. Утопление, колесование, повешение, обезглавливание.

Палачи использовали профессиональный жаргон. Про повешение говорили «зашнуровать», а обезглавливание называли «нарезкой». У многих были прозвища. Например, Секач, Молоток или Мастер АЙ. А меч палача («Меч правосудия») был внушительного размера, впечатляюще украшен и на каждом мече имелась своя уникальная надпись: «Через правосудие земля будет процветать и благоденствовать, в беззаконии она не выживет», «Берегись недобрых дел, не то плаха – твой удел» или «Господа судят, я казню».

Европейцы раннего Нового времени совершали ужасные преступления. Если ножевое ранение, то обязательно больше 10 ударов. А добыча – пара монет, панталоны и платье. Горло перерезали на каждом углу. Создалось у меня такое впечатление после прочтения. Женщин казнили по двум причинам: колдовство и детоубийство. Это ужас, куда только женщины детей не закапывали, чтобы скрыть преступление. Кстати, «Каролина» рекомендовала погребение заживо как наказание за детоубийство, но к нему прибегали редко. Были и мошенники. Один натирал жёлтую репу салом, приклеивал к ней волосы и продавал для лечебных целей как мандрагору. 

Из дневника Майстера Франца Джоэл Харрингтон отмечает отношение палача к преступникам. К католикам и евреям Майстер Франц был равнодушен, проявлял сострадание к тем, кто совершал непредумышленные преступления (преступления страсти) очень не любил воров, грабителей, разбойников с большой дороги. У Майстера Франца была отличная репутация, свою карьеру он ничем не запятнал, поэтому после завершения карьеры палача Майстеру Францу разрешили заниматься врачеванием. Да, вы не ослышались.

В обязанности палача входил целый ряд других задач: надзор за городским борделем, вывоз мусора, сжигание тел самоубийц, обслуживание места казни (Воронов Камень – платформа для обезглавливания и колесования), ведение допросов и врачевание. Трупы казненных передавались палачу для вскрытия или иного использования. В Европе раннего Нового времени академические врачи и народные целители считали, что тела мертвых обладают исключительными лечебными свойствами. Поэтому части человеческих тел употребляли в пищу, носили с собой или находили им другое медицинское применение. До середины XVII века палачи пользовались монополией на поставку частей человеческого тела, применяемых в народном целительстве. Вот так. Жуткие времена.

Так почему же ПРАВЕДНЫЙ палач? Харрингтон никаких свидетельств о степени религиозности Майстера Франца не нашёл, кроме одного текста, датированного 25 июля 1605 года. Он участвовал в открытом конкурсе среди мейстерзингеров. Сочинители должны были следовать строгим правилам рифмовки, размера и мелодии, а также исполнить свои произведения а капелла перед жюри. Шмидт написал мейстерлид на тему: предполагаемая переписка между эдесским царем Авгарем и Иисусом. Выиграл он конкурс или нет, неизвестно. Многие историки не признавали Шмидта автором этого религиозного текста, учитывая стиль дневника палача, но не Джоэл Харрингтон.

Майстер Франц Шмидт умер в пятницу, 13 июня 1634 года, в возрасте 80 лет. Он пережил жену и трёх детей, которые умерли от чумы. Трое пережили своего отца, но сыновья не пошли по стопам отца, как это сделал Франц Шмидт, палачами не стали.

До того, как Джоэл Харрингтон нашёл дневник Шмидта, палачами интересовались в основном писатели. Харрингтон провёл колоссальное исследование, о чем свидетельствует сама книга и большой список благодарностей. Книга, конечно, на любителя. В тексте есть масса неприятных описаний, жуткие иллюстрации тому подтверждение. Когда-то давно до открытия работных домов (тюрем) тела казненных преступников (повешение) на улице было обычным делом. Казнь представляла собой целое представление. Чуть ли, ни ярмарка. С исторической точки зрения, книга уникальная, которая представляет собой редкое исследование общества. Довольно, кровожадного и безумного.

Книгу рекомендую историкам, любителям истории и тем, кому интересно раннее Новое время и такие жуткие вещи, как работа палача. Чтение неспешное, возможно, даже скучное, но не мне.