Рецензия на книгу «Жизнь Пушкина. В 2 томах (комплект)»

«Жизнь Пушкина. В 2 томах (комплект)» А. В. Тыркова-Вильямс

Задумаюсь, взмахну руками,
На рифмах вдруг заговорю

Я люблю Пушкина и не стесняюсь говорить об этом в наш циничный век. Его поэзия, его проза, его письма – всё трогает и отзывается во мне. Разрозненные обрывки его биографии – то, что на слуху со школьной скамьи – всё это мало даёт представления о том, каким был наш поэт, сделавший столько для русского языка и литературы.

Двухтомник Тырковой-Вильямс родился в результате многолетнего упорного труда, труда кропотливого и ответственного исследователя, ссылающегося на десятки и сотни писем, свидетельств очевидцев и стихи Александра Сергеевича, в которых он дал множество подсказок о своём нраве, уме, сердце и душе. Книги пронизаны такой любовью и нежностью к объекту исследования, что кажется невозможным, читать биографию и не поддаться то весёлому и торжественному духу, то меланхолии и праведному гневу.

Как и положено, биография выстроена хронологически, по важным жизненным этапам, но цитаты зачастую нарушают временные рамки. Так более поздние произведения вторгаются в описание лицейских лет, а повзрослевшему опальному поэту в сопровождение навязывают его ранние пробы пера. Пожалуй, помимо этого двухтомник можно упрекнуть лишь в некоторых само повторах, которые, впрочем, не мешают читателю вжиться в эпоху Пушкина, проникнуться его духом и стать соглядатаем и наперсником.

Обычно я отделяю личность автора от его произведений, предпочитаю оценивать труды как самостоятельные художественные реликвии. Но в случае с Пушкиным, его биография настолько ярка и переплетена с творчеством, что даже самые маленькие и простые стихотворения начинают обретать новые смыслы и красоту. Ни одному выдуманному персонажу не затмить историческую фигуру Александра Сергеевича, не зря его стихи – это наша литература, его слова – наш язык, а его жизнь – это наша реальность.

Дальше пойдёт пересказ некоторых жизненных вех. Я не отношу факты биографии к спойлерам, это же не детектив, не антиутопия, не роман, а биография. Нижележащий текст – есть затравка. И я надеюсь, что она более склонна побудить к чтению двухтомника, чем оттолкнуть от него. Но коль угодно читателю, ни что не мешает пропустить эту часть.

Юный, взбалмошный, игривый мальчик в детстве открыл в себе дар стихосложения. Попав в среду единомышленников, Пушкин достаточно быстро выделился и оставил позади своих лицейских приятелей, да и не только однокашников, даже учителей. Тогдашние законодатели литературы не смогли не заметить этот огонь, эту страсть и сладость, что лилась щедрым потоком из уст Александра.

Либерально чувствующий, не терпящий подлости и двуличия, молодой человек, вчерашний лицеист, недолго продержался в праздном Санкт-Петербурге. Доносы и клевета со стороны недоброжелателей обратили внимание императора на пылкого и честного поэта, и это внимание не сулило Пушкину ничего хорошего. До конца дней своих Пушкин не смог вырваться из-под наблюдения власть предержащих – до роковой дуэли был он заклеймён опасным вольнодумцем, зачинщиком брожений в умах современников, либералом, которого необходимо держать как можно дальше от людей, но на коротком поводке. Так Александр Сергеевич отправился в первую ссылку.

Кавказ, Крым, Кишинев, Одесса. На юге России Пушкин страдал от отсутствия друзей своих, да и даже писем от этих самых друзей. Неспособный ни к какой службе и призванию, кроме пера, Александр Сергеевич пишет свои первые произведения, которые начинают приносить деньги и даруют надежду на будущую финансовую состоятельность. Увы, надежду несбывшуюся, ибо страсть к карточной игре еще десяток лет будет вводить поэта и писателя в долги. Именно в первой ссылке Пушкин начинает свой долгий труд над Евгением Онегиным.

Но и тут неумение подстроиться к людям, которые не вызывают у Пушкина симпатии, усиливает опалу поэта. Бессердечный начальник, солдафон, презирающий и саму поэзию, и отданного под его начало Пушкина, строчит доносы Александру I с тем, чтобы изгнать поэта из своих владений. Император соглашается и Пушкина отправляют в Михайловское, вторую ссылку, во время которой он напишет многие свои знаковые произведения и лишь благодаря этому не окажется на Дворцовой площади в декабре 1825 года, что могло бы окончиться каторгой или смертной казнью.

На смену императору Александру приходит его брат Николай, и доверчивый Пушкин, наивный Пушкин ищет понимания и защиты у монарха, но получит не то, о чём просил, и, увы, не сразу поймёт своё положение. Отныне за ним установлен непрерывный, тайный полицейский надзор. Всё, что выходит из-под пера Пушкина проходит цензуру недоброжелателей Бекендорфа и Булгарина, и не всегда удостаивается личного прочтения государем. Но и этого мало, теперь Пушкин не свободен распоряжаться не только своим пером, но и телом, жизнью. Каждое своё перемещение, переезд, короткую поездку – всё должно согласовывать с Бекендорфом. И подобно нынешним неопределенным указам, это распоряжение составлено так, что Александр Сергеевич подвергается циническим нападкам и в том случае, если просит разрешения на перемещение (милостивый Император не лишал вас гражданского права совершать поездки, зачем вы пишете?), и в том случае, если не просит (как вы смели нарушить слово и не испросив разрешения уехать из Петербурга!).

Однако же возмужавший Пушкин, зрелый Пушкин, уже и рад и такому своему положению, ведь он наконец-то может видеться с друзьями, выходить в свет, наносить визиты, хоть как-то, но устраивать свои дела, подцензурно, но издаваться, и наконец задуматься о женитьбе…

Наталия Гончарова – признанная красавица из разорённого дворянского рода, успешная в своём кокетстве, взглядах, улыбках, но по описаниям современников и письмам самого Александра Сергеевича в ней слишком много холодности, равнодушия и глупости. Не способная полюбить, не способная оценить, не умеющая слушать, думать и понимать, она не выказывала любви ни к Пушкину, ни к его стихам, но принимала как должное его ухаживания, его любовь, его деньги, что тратились с одною целью, чтобы Гончарова-Пушкина могла вращаться в высших кругах.

Увы, мне не понять поэта, влюбившегося в ножки, талию и красивое личико, но упустившего пустоту светской куклы. Этому браку было суждено отравить последние годы Александра Сергеевича и оборвать жизнь талантливого поэта. Письма Пушкина того времени полны горечи и плохих предчувствий, но вдруг в них проскальзывает, казалось бы, давно ушедшая юная удаль, беспечность, весёлость. В письмах он обращается к своей супруге «жёнка», мягко и с любовью журит за её невнимание, кокетство, ревность, поведение при дворе, ещё реже упоминает долги, коими он обязан своей жене и родственникам жены.

И тут в жизни Пушкиных появляется повеса Дантес, праздный ловелас, красавец и баламут. С дьявольской настойчивостью и презрением к поэту он увивается вокруг Гончаровой-Пушкиной, склоняя её к измене. Весь свет обсуждает этот роман и смеётся над Александром Сергеевичем. Но тот верит жене, верит, что она не пресекала черты, о которой судачат окружающие. Верит, но знает, она виновна в том, что не прекращает связи с Дантесом, не заботится о чести своей семьи.

Осенью 1836 приходят анонимные письма, в которых Пушкину присваивается титул рогоносца и всё указывает на зачинщика Дантеса. Дуэль становится неизбежной. И хотя в ноябре, не без вмешательства друзей, Пушкин возвращает свой вызов, но идиотизм и наглость Дантеса, полное отсутствие ума и беспечность жены, продолжающей встречаться с Дантесом, приводят к новым объяснениям в январе, и дуэли, после которой поэту не суждено выжить.

Я пишу и страдаю от горя, возмущения и несправедливости, от тоски по загубленной жизни, от отвращения к этому великосветскому обществу, что лишь поощряло и оставляло за собой право на разгул, тщеславие, разврат, презрение ко всему светлому и благородному. Как жаль, что Александру Сергеевичу пришлось пережить всё это, и как обидно, что даже после смерти его, жена и дети столь пренебрежительно отнеслись к его наследству, что значительная часть рукописей оказалась уничтоженной и утерянной. Как можно заворачивать банки с вареньем в стихи Александра Сергеевича. У меня горит лицо, и перед внутренним взором все некогда разрозненные события из жизни Пушкина снова проигрываются на высокой скорости, одновременно друг с другом, наперегонки.

Нет, время не река, и не нить, как мы чувствуем. Каждое мгновение существует одновременно со всеми предшествующими и со всеми последующими. Пушкин жив, Пушкин убит, Пушкин ещё не родился. В нашей Вселенной Пушкин будет всегда, он вечен, пока мы чтим его память и читаем его стихи, его прозу. Это единственное что мы можем сделать, и что достойно того, чтобы быть сделанным. Пусть мой отзыв будет скромной данью 222-й годовщине со дня рождения Великого поэта.