Рецензия на книгу «Сингэ сабур. Камень терпения»
Афганец Атик Рахими живет во Франции и пишет книги, чтобы рассказать правду о своей истерзанной войнами стране. Выпустив несколько романов на родном языке, Рахими решился написать книгу на языке своей новой родины, и эта первая попытка оказалась столь удачной, что роман "Сингэ сабур (Камень терпения)" в 2008 г. был удостоен высшей литературной награды Франции - Гонкуровской премии. В этом коротком романе через монолог афганской женщины предстает широкая панорама всей жизни сегодняшнего Афганистана, с тупой феодальной жестокостью внутрисемейных отношений, скукой быта и в то же время поэтичностью верований древнего народа. Показать
«Сингэ сабур. Камень терпения» Атик Рахими
...Доколь принимать мне страданье?
Когда ж мне природа объявит: «свободна»?
Где же, о где Справедливости дом?
Кто назначил мне жребий?
Скажите ему,
Скажите ему,
О, скажите ему –
Я мечтала бы стать кем угодно на свете –
Только б не женщиной,
Только бы не афганкой.
Ройя, Кабул, 2009 г.
… у нее длинные черные четки. Она перебирает их. Безмолвно. Медленно. В том же ритме, в каком вздрагивают плечи. Или в ритме дыхания мужа. Ее тело закутано в длинное платье. Пурпурного цвета. По краям рукавов и у самого подола — редкие вышитые узоры: хлебные колоски и цветы.
Меня зовут..., а впрочем имеет ли значение как. Мое имя тонет в океане из тысяч имен афганских женщин, а судьба на фоне других женских историй родной страны не особо выделяется. Я прежде всего афганская женщина, и это скажет и расскажет обо мне многое.
Я одна из многих, у которых природа ли, бог ли, страна отняли даже самые элементарные права, оставив и в двадцать первом веке положение хуже средневекового. И моими устами и моими глазами Атик Рахими расскажет пронзительную историю, что может случится с любой из нас, если живешь здесь, в Афганистане. Историю женщин, жаждущих нормальной жизни, человеческого отношения к себе и настоящей любви, и все это могло быть, если бы не многочисленные если... Историю, фоном для которой будет звучать война. Сколько себя помню, где-то близко или далеко, но всегда слышалась война.
Атик Рахими, как и я, родился и вырос в Афганистане, однако судьба была ему чуть благосклоннее, и он смог однажды уехать и живет уже давно во Франции. Но о своей стране и ее ранах, о несправедливом отношении к женщинам он не забывает и своими силами, как писатель, старается привлечь внимание мира к проблемам в родной стране.
Я слышала, его как-то спросили, когда вышла книга, почему предыдущие три он написал на родном, персидском, языке, а эту — по-французски. Ответ был настолько верен: «О запретном я могу сказать только на чужом языке». Потому что на родном не услышат, потому что отношения в семье, секс, мужчина и женщина — все запретное, о чем не говорят во всеуслышание, что давно подчиняется строгим и давно придуманным и навязанным правилам.
… продолжает перебирать четки. Три оборота. Двести семьдесят костяшек. Двести семьдесят вдохов-выдохов...
Мне свекор часто рассказывал о камне, магическом камне, черном, драгоценном, священном. Вот расскажешь ему все, все, все горести, все печали, страдания поведаешь, а он, этот сингэ сабур, все впитывает, все слушает, а потом его раз и прорвет от твоих рассказов. Много мне об этом говорил свекор, очень много. Камень будто забирает все твои страдания, а ты от них освобождаешься.
Мой сингэ сабур, о мой муж, в те шестнадцать дней он лежал безмолвно после ранения, а я заходила в комнату, проверяла капельницу, капала лекарство в глаза и разговаривала с ним. Я рассказывала ему такие секреты, о которых ранее никогда даже не посмела заикнуться. Сначала я не понимала, почему все это говорю, но теперь мне ясно: впервые в своей жизни я получила возможность говорить что хочу, как хочу, что думаю и делать что хочу, даже если внезапно пересплю с другим мужчиной в соседней комнате. Не смейте меня осуждать за этот поступок, вы не поймете, а мне вам не объяснить. Читайте «Сингэ сабур».
... И голос, звучащий из моей груди, — тот самый, что таился и скрывался тысячи лет.
Шестнадцать дней — короткий миг почувствовать себя свободной, даже если по-прежнему я все равно всего боюсь. Боюсь, что муж выздоровеет и не простит всего, что наговорила ему. Боюсь, что моя речь в любой момент прервется орудийным залпом из танка. Вы слышали когда-нибудь шум гусениц у себя под окном? Боюсь и себя и своих мыслей, когда хочу чтобы Аллах наконец забрал его.
Как же я хотела, чтобы все было по-другому, чтобы он меня полюбил, но не суждено. Кто-то возможно скажет, что «Сингэ сабур» — это роман о любви. Нет, это мог быть роман о любви, если бы мой муж был другим человеком, не просто с другим характером или убеждениями, а просто другим человеком, тем, кому не было наплевать на меня, не было все равно, что я чувствую.
Как же я устала...
О, Господи, прошу прекрати страдание. Сжалься надо мной. Снизойди. Дай же пожить по-человечески. Что опять меня не услышишь? Или истолкуешь все по-своему, как «исполняешь» веками просьбы и молитвы женщин афганской земли?
Устала...
А страдания мои закончатся, не сомневайтесь, как и все заканчивается в этом мире когда-нибудь, пусть и закончатся по-афгански, как и жила я по-афгански.
… Аль-Каххар! И опять перебирает четки. Все в том же ритме. Она выходит из комнаты. Ее слышно:
«Аль-Каххар, Аль-Каххар...», в коридоре и за входной дверью...
«Аль-Каххар...» удаляется
«Аль-Каххар...» звучит тихо-тихо
«Аль...» почти не слышно.
… тишина.