Рецензия на книгу «Живая вещь»

«Живая вещь» Антония Сьюзен Байетт

Что ж, тех, кто продрался сквозь подробно-описательную “Деву в саду” ожидает вознаграждение в виде певучей, летящей “Живой вещи”. Казалось бы, лучше уже нельзя, но книга изумительная!

Мы продолжаем наблюдать за героями первой части - быт Стефани и Дэниела, Фредерика в Кембридже, Маркус выходит из скорлупы, Александр пишет новую пьесу, на этот раз о Ван Гоге.

И “Живая вещь” с одной стороны продолжает “традиции” “Девы в саду” - обстоятельное повествование обо всех персонажах, отвлеченные размышления об искусстве, науке, обществе, но с другой стороны книга вновь оказывается совершенно другой!

Прежде всего, “Дева в саду” вещь очень нервная, электричество так и наполняет воздух, заставляя читателя тревожно ожидать каких-то плохих событий, резких поворотов, внезапного завершения. “Живая вещь” напротив будто бы обволакивает уютом - уютно в доме у Дэниела и Стефани, их жизнь течет тем самым бытом, которого Стефани вроде бы боялась до замужества, но теперь нашла в нем прелесть. Уютно в академическом полуреальном мире Кембриджа, где Фредерика сочетает неуемную тягу к знаниям и жажду влюбленности. Уютно в маленьком мире Маркуса, который вдруг нашел способ стать и более “обычным” и упорядочить и заинтересоваться вещами, которые раньше так его пугали. Уютно и в цветных картинах Ван Гога, на которые то и дело смотрит Александр в поисках вдохновения для пьесы.

С сестрами в романе продолжается “женская” тема. Стефани вживается в роль жены и матери, пытаясь помирить эти новые роли со своими интеллектуальными амбициями, впрочем, не очень успешно - томик Вордсворта она, конечно, в роддом принесла, но так и не смогла почитать; вылазка в библиотеку в качестве заслуженного личного времени оборачивается обнаруженным по возвращении кавардаком в доме. Фредерика же, получив независимость, употребляет ее на то, о чем давно мечтала - интеллектуальные и сексуальные изыскания. Однако мудрость пока не приходит к ней, либо приходит очень медленно - то и дело она оказывается не в самых приятных ситуациях по вине собственного языка или поведения. Впрочем, автор к сестрам благосклонна и за их “женскую” борьбу и награждает их во-первых, удовольствием и принятием своей жизни, а во-вторых, спутником, не таким о каком мечтается, а таком, который нужен.

Маркус, лично для меня, остается интереснейшим персонажем. Не могу не восхищаться тем, как он преодолевает свои проблемы и находит свой путь. Конечно, несколько обидно, что окружающие продолжают не понимать его, и то и дело навешивать такие ненужные ярлыки, но похоже, что он в силах справиться и с этим.

А Александр, благодаря которому мы в этой книге любуемся картинами Ван Гога и рассуждаем о цветах и свете, все-таки оказывается несколько пустым - в нем удивительным образом сочетается академическая интеллектуальность и житейская глупость.

Словом, за персонажей уже так не переживаешь, разве только чуть-чуть (то Фредерика учудит что-нибудь, то Маркус окажется у опасной грани, то Вордсворт слишком поманит Стефани из бытовухи), но так или иначе ничего уж очень плохого не ожидаешь. Тем неожиданнее, внезапнее, оглушающе разыгрывается настоящая трагедия. И темп автора в описании этой трагедии именно такой, оглушающий - долгая прелюдия, в которой кажется ничего не предвещает беды, сама трагедия в паре абзацах, а затем несколько глав о последствиях. Что ж, вот такой вот клиффхэнгер - теперь точно хочется узнать, что же будет в следующей части и как герои будут справляться с навалившейся бедой.

Что еще - книга читается в разы проще, чем первая часть, то ли количество аллюзий на квадратный сантиметр текста уменьшилось, то ли как-то более тонко вплетены они в повествование - не раздражают глаз и ум. Впрочем, и издатели кажется в это раз снабдили повествование нужным количеством сносок и ссылок, поясняющих неясные места.

Ну и сама Байетт в этой книге временами отходит от отстраненного тона рассказчика, и говорит с читателем от первого лица, что тоже делает роман более близким, задушевным.

А я после прочтения осознала, что Байетт - 100% мой автор и пора-ка мне пойти скупить все ее книги.