Рецензия на книгу «Мнимые величины»

«Мнимые величины» Николай Нароков

Николай Нароков — прозаик русского зарубежья, малоизвестный и редко издаваемый в России автор. Больших трудов из-под его пера вышло не так много, всего три. Среди них роман "Мнимые величины" занимает ключевое место. Книга вышла в США в 1952 году и сразу стала известной. В СССР книга была издана впервые в 1990 году, небольшим тиражом и фурора не вызвала (почему скажу ниже). 

Критики подмечали тонкий психологизм, сравнивали стиль Нарокова со стилем Достоевского, подмечали острый, болезненный реализм, атмосферность времени, детальность характеров, пронзительность и точность в описании событий. Время действия — тридцатые, предвоенные, страшные годы чекистского произвола, репрессий, тотального ужаса и беспомощности. Главные герои — глава НКВД провинциального города (точное место действия не указано) Ефрем Любкин и благородная, скромная Евлалия Григорьевна, урожденная дворянка. В центре сюжета — моральный поиск Любкина, его неверие в догмы коммунизма, ясное понимание истинных целей репрессий, его чудовищная исполнительность и безжалостность в сочетании с поиском в себе добра.

В этом промелькивает знаток дна и вершин душ людских — Федор Михайлович. Тут вам и моральное падение  ниже некуда, и желание любви, поиск "настоящего", страшные томления совести циничной, эгоистичной сволочи.

Евлалия Григорьевна — персонаж, напротив, наделенный тонкой духовной организацией, женщина, отражающая в своих действиях и мыслях истинные христианские ценности, обладающая духовной силой, кротостью и добротой.

"Настоящее" и "ненастоящее" сталкиваются лбами в романе, переплетаются и заставляют читателя поглощать текст быстро и жадно.Книга читается взахлеб, воды нет, но осадок остается тяжелый. Не потому, что в описанные события не веришь — сталинизм обличили, преступления известны, сомнений в том, что режим был кровавым, жестоким и безумным нет. Но в романе пред глазами предстает квинтэссенция того мрака, который чернотой своей пронзал страну в тридцатые годы.  Добавляет осадка — сведения о личности автора, ее неоднозначность. 

Я изучила биографию Николая Нарокова. Мне не удалось найти ни одной рецензии худо-бедно именитого критика. Его книги не переиздаются.

В революционные годы Нароков был белогвардейцем, за что был судим и отсидел небольшой срок, он смог приспособиться к советской жизни, и с 1935 года жил в Киеве, в начале войны оказался в оккупации. А вот далее активно публиковался под псевдонимом Н.В. Торопов в коллаборационистской прессе. В издании "Новое слово", созданным под крылом фашисткой пропаганды вплоть до конца войны вышло несколько десятков его статей. 

С текстами довольно легко ознакомиться. Они, увы, пропитаны махровым антисемитизмом, бичеванием советского режима, призывами сдаться и подчиниться Германии, с целью свергнуть чудовищную советскую власть. Это та пропаганда, которая щедро культивировалась фашистами на оккупированных территориях. Не все в статьях Нарокова ложь, он действительно обличает недостатки страны советов, ставит под сомнение цену, которую советский народ платит в этой войне (тогда Победа была сомнительна). 

Но  фашизм в своих страшных преступлениях был всемирно обличен и под приговором ему весь мир подписался. Оправданию ему быть не может. Может ли быть оправдание тем, кто оступился, перешел на его сторону, поверил, вел пропаганду? Мог ли Нароков обмануться? Многие обманулись ярким флером победоносных идей и факельных шествий. 

Но такое, увы, не забывается, не забыли и "заслуг" Нарокова. Его преследовали, ему угрожали. Раскаялся ли автор "Мнимых величин"? О его жизни в США известно немного, но есть данные о том, что он страдал от депрессии, жил с оглядкой. Своего отношения к большевикам он не менял, открыто состоял в антисоветских обществах заграницей, преподавал русский язык. Нароков дожил до преклонного возраста и умер в 82 года в городе Монтерей, США.

Книгу тем не менее рекомендую. Как художественное произведение по своей остросоциальной актуальности — она  ценна тем, что демонстрирует во всей красе ужасы тоталитаризма, пагубность абсолютной власти, готовность народа эту власть ненавидеть, но подобострастно терпеть.