Рецензия vosto4ny_veter на книгу «Пока мы лиц не обрели»

«Пока мы лиц не обрели» Клайв Стейплз Льюис

“Эгоизм насыщения вы зовете любовью”
А. Сент-Экзюпери

Я люблю литературные интерпретации греческих (и других) мифов, ведь мифы - это базовые ценности, базовые символы, и мне интересно, как писатели переносят это все в близкий им контекст, какие акценты расставляют, какой ракурс выбирают для своей истории.

“Пока мы лиц не обрели” - пожалуй, уникальное произведение в моей коллекции мифологических аллюзий, кажется, я никогда не видела, чтобы в греческую мифологию помещали христианские символы и идеологию. И несмотря на то, что я не могу не восхититься качеством инкрустации христианских символов в миф, все же что-то во мне отчаянно сопротивляется этой интерпретации.

Миф об Амуре и Психеи, если упростить, история о любви телесной и душевной, а если упростить еще больше, то сюжет-то ну уж очень романтический. И ведь сколько реплик имеет этот сюжет - взять хотя бы хорошо известные сказки “Красавица и чудовище”, “Аленький цветочек”, “Перышко Финиста ясна сокола”. Думаю, не ошибусь, если скажу, что есть большое число любовных романов, рассказывающих ту же историю, причем, скорее всего, воспроизведение сюжета происходит на архетипическом уровне, а не после тщательной проработки автором изначального мифа.

И именно эту историю Льюис взял для своей интерпретации. Но рассказывает он ее совершенно иначе. Это даже удивительно! Вот вроде бы рассказ о жертвоприношении Психее на Седой горе, но в то же время это рассказ о казни на Голгофе. Но чуждая мифу символика вставлена в текст очень органично, совершенно не раздражает глаз при чтении, так, мелькнет как 25й кадр, узнается и расплывется где-то в подсознании. Работа виртуозная, причем не только автора, но и видимо переводчика.

Несмотря на то, что миф вроде бы о Психеи - вот Психея бродит среди народа, излечивая болезни, вот Психею сначала обожествляют, а затем требуют казнить, Психея оказывается живой (или воскресшей для своей сестры), Психея возносится к богам, - история Льюиса удивительным образом оказывается совсем не о Психеи, а об ее сестре Оруаль, именно ее путь, ее становление в фокусе автора.

Несколько героинь в романе имеют несколько имен, это: Унгит-Афродита-Талпэль, Оруаль-Майя и Истра-Психея. Унгит - богиня довольно суровая, властная и имеющая широкую сферу полномочий, она требовательна и жестока. Изваяние Унгит - это безликий камень в начале романе, ближе к концу - у нее появляется новое изваяние, с лицом, и кажется, нрав ее делается спокойнее. Психея в переводе с греческого “душа”, Психея обладает способностью верить в своего бога безусловно и способна видеть то, чего не видят другие.

Оруаль идет по пути поиска своего “я”, своего имени и своего лица. Сначала она Майя - мать для Психеи, потеряв Психею она прячет свое лицо. Затем она Царица не только без лица, но уже и без имени, которая и сама признает, что заперла Оруаль где-то глубоко в себе. Затем она осознает, что она была Унгит - воплощением поглощающей, требовательной сущности, которая только думает, что что-то дает взамен. Но уже какое-то время Оруаль знает, что ей предстоит сделаться и Психеей.

На этом пути Оруаль пересматривает свою жизнь и на некоторые вещи смотрит иначе. Так она понимает, что в своей любви к Психее забыла про другую сестру Редиваль, и именно это было причиной зависти последней. Оруаль понимает, что ее любовь всегда была ради нее самой, а не ради тех, кого она любила. И поняв это наконец, раскаивается и видимо обретает мир и покой.

Очевидно, что для автора важней всего, что Оруаль в конце концов раскаялась. На мой взгляд, это ловушка: раскаяние отнюдь не отменяет сделанного зла. Ничто не отменяет того факта, что Оруаль жила с душой такой же уродливой, как ее лицо. По автору героиня поверила в бога и ее любовь стала наконец любовью, желающей добра другим, а не себе - будто между верой и добротой есть связь. Но и здесь я не согласна, совсем необязательно верить, чтобы желать добра любимым. Вся эта история как будто говорит, что будь любовь изначально “правильной”, желающей добра, то и все было бы по-другому. Но нет, есть только здесь и сейчас.

Я не думаю, что Льюис переписывает миф затем, чтобы в очередной раз рассказать, что с точки зрения христианства мифология - это ересь. Возможно это очередная попытка осмысления послевоенного мира или что-то личное именно для автора. Но я все же не могу согласиться с Льюисом и предпочла бы, чтобы миф остался мифом с его изначальными смыслами.