Рецензия на книгу «Очарованный странник. Повести»

«Очарованный странник. Повести» Николай Лесков

Если бы я была неподготовленным читателем, то восприняла бы повесть Николая Семеновича, как обычную жизненную историю обычного крепостного, которого судьба жестоко потрепала вследствие его необузданного характера. И долго бы гадала, почему же этот странник очарованный. Впрочем, гадаю до сих пор.

Но, готовя старт топик для группы «Назад в школу», в рамках которой мы нынче как раз читаем «Очарованного странника», я узнала, что жизненный путь Ивана Флягина – это путь к Богу, долгий, извилистый, полный поворотов не в ту степь, но приведший нашего странника туда, куда ему было положено еще до рождения. Да и название было у повести изначально более подходящее – «Черноземный Телемак» (интересные, однако, совпадения, ибо читаю я параллельно «Улисса» Джеймса Джойса, в общем, Джеймс оказался не первым в своих практиках на основе гомеровского эпоса). Издателю оно не понравилось, пришлось новое придумывать.

А всё же с официальной версией я никак согласиться не могу. Не шёл Иван к Богу, ибо Бог был с ним всегда. Нёс его Северьяныч внутри себя всю жизнь, понимал его по-своему, по-мужицки, практично. Вспоминал о нем не часто, а только когда нужда припрет. И ведь ничего не изменилось в конце. В тот же монастырь в иноки пошёл он из практичных побуждений, так и говорил:

«-Совсем без крова и без пищи было остался, но эта благородная фея меня питала, но только мне совестно стало, что ей, бедной, самой так трудно достается, и я все думал-думал, как этого положения избавиться?.. так я взял и пошёл в монастырь.

- От этого только?

- Да ведь что же делать-с? Деться было некуда. А тут хорошо.

- Полюбили вы монастырскую жизнь?

- Очень-с; очень полюбил, - здесь покойно, все равно как в полку, много сходственного, все тебе готовое: и одет, и обут, и накормлен, и начальство смотрит и повиновения спрашивает.»

Обычный мужик с обычными потребностями: чтоб тепло, сытно и понятно было. Только дар у него редкий был – понимал он лошадь даже лучше самого себя. Жаль, что не отдал Иван себя служению этому дару. Хотя уважительно относился к людям, отмеченным Богом (взять хотя бы попика, молящегося за души самоубийц, или прохвоста, который пил лишь для того, чтобы другие его грех не подобрали). Только попадал Флягин в истории разные, зачастую опасные. Вроде не совсем дурак, честный, смелый, а как-то выходило, что и в плену побывал, и в солдатах, и беглым крепостным без паспорту, и на хорошем счету конэсёром при конюшнях (connaisseur по-французски будет «знаток»), мимоходом людей убивал, невзначай так. И всегда целым и невредимым выходил. Тут-то поняла я для себя, отчего он очарованным назван был. Зачарован то есть – ни одна напасть его не брала. Так-то…