Рецензия sibirjachka на книгу «Подросток»

«Подросток» Федор Михайлович Достоевский

"...Ничего нет мудренее, как приступить к какому-нибудь делу, – может быть, даже и ко всякому делу", -- прорывается наконец сквозь словесный сумбур рассказчика, открывающего свою историю, здравая мысль. При первой публикации романа Ф.М.Достоевского "Подросток" в журнале "Отечественные записки" шёл подзаголовок «Записки юноши» . Жаль, что он оказался утраченным, ибо он закрепляет и поддерживает идею, ради которой и написан роман. Кроме того, он объясняет стилистику текста, а она в этом романе особенная: прерывистая, захлебывающаяся в торопливых эмоциях явно не созревшего ещё человека. Человека, чьи чувства вырвались вдруг из-под контроля, кружат голову возможностью свободного выплеска наружу.

Как долго было стеснено сердце Аркадия мучительной мыслью о его рождении и сомнительном статусе. Юридический и действительный так разнились и такую двойственность в его жизни создавали, что лишали всякой способности радоваться детским утехам, перечеркивали всякую дружелюбность отроческого общения, угнетали мнительностью ценность гимназического обучения, что впрочем при реальной (трезвой) оценке на самом-то деле открывало достойные перспективы.

Но возможно ли было это постичь, находясь среди чужих людей, не зная родительской любви и поддержки, когда мать стыдясь и втихомолку приезжает к тебе единственный раз, а сам ты носишь непонятно чью, хотя и звучную, фамилию. Ночные слёзы разрывают сердце и только усиливают обиды.

И всё-таки жили в душе какие-то смутные воспоминания, питавшие детскую стойкость, рождавшие дерзкую иронию сопротивления в обыгрывании фамилии Долгорукий, в опережающем чувстве насмешки над собой. Зарождалась идея освобождения от обид. Казалось, что стать Ротшильдом и покорить окружающих великодушием, это будет доказательством своей силы. Теоретически всё легко планировалось и помышлялось доступным.

Но бедный юноша, черпавший свои идеи в закрытом круге не любивших его сверстников, совсем не знал жизни в её разнообразных отношениях.

Униженное состояние требовало компенсации. И прежде всего от своих близких. Аркадий боится признаться себе, что ему хочется отцовской любви, что он любит мать и сестру. Но разве можно так быстро забыть свои обиды, нет теперь-то он свободен, теперь-то он сделает всё сам. И происходит взрыв страстей, которыми наполнена его душа. Страстей, может быть, совсем нелепых, но теснивших ущемлённое сердце.

До сих пор нам мало что известно о жизни Аркадия, автор не даёт больших подробностей, передоверив вести рассказ подростку. А юношу захлёстывают эмоции, и его рассказ то сбивчив, то тороплив, то просто сиюминутен. Но кое-какие собственные свойства автор передаёт рассказчику: свою историю Аркадий ведёт, не утаивая от читателя ничего: не самых стыдных, ни самых позорных для него деталей. И это в ключе Достоевского -- вывернуть себя наизнанку так, чтобы или уничтожиться окончательно или выздороветь.

Собственно сама история начинается со второй части романа. Протест Аркадия выливается против его воли в череду столкновений с людьми, с которыми он мечтал сблизиться. Его ложные представления о светском обществе мешают ему объективно оценивать происходящее, и он попадает в ловушку своих фантазий.

Юношеская запальчивость усугбляется неопытностью и ведёт к ошибкам, что совершенно лишает его равновесия в поступках.

Отношения с Версиловым то складываются доверительно, то осложняются излишней болтливостью с обеих сторон. Спасает Аркадия его искренность и желание сохранить нечаянно возникшую любовь.

Рассказчик рассказчиком, а всё же ключ повествования у автора, и он верен себе в расстановке персонажей, в характеристике образов, наполненных подаренными им идеями, о которых те разглагольствуют весьма пространно, не доказывая их действиями. Крупных событий в романе не происходит, всё завязано в афере, возникшей по вине Аркадия, однако необходимой для его выздоровления.