Рецензия на книгу «Равнина Мусаси»
«Равнина Мусаси» Куникида Доппо
Читая каждый рассказ Куникиды Доппо, важно помнить: они написаны человеком, который был одновременно мечтательным романтиком и трезвым реалистом. Ни больше, ни меньше, и ни об одной из этих сторон нельзя забывать.
Рассказов в сборнике, изданном «Гиперионом» немного: всего двенадцать, и расположены они в хронологическом порядке, что есть решение удачное. Ведь в начале своего творческого пути в Куникиде было больше от мечтательного романтика, «дитя природы, дитя идеалов». Затем он начал меняться и сам признавал свою принадлежность к реалистическому движению в современной ему японской литературе. Я редко пишу рецензии, которые бы разбирали практически каждый рассказ из сборника, но здесь это необходимо, поскольку я считаю издание действительно удачным.
Итак, Куникида был ещё когда-то, в университетские годы, пока его не исключили, юношей пылким со взором, полным надежд. Писать он решил начать позже, в 22 года, но первый рассказ «Дядя Гэн» вышел, когда ему было целых 26 лет. Уже позади работа в политическом журнале, а также служба учителем в провинции, война, где он был военным корреспондентом и даже разочаровывающий развод с Нобуко Сасаки. Писателя волновала проблема новой эпохи, когда японское общество претерпевало резкие изменения, что начались в 1868 г. с открытием страны и реставрацией Мэйдзи, за три года до рождения самого Доппо. В «Дяде Гэне» Куникида пытается понять (всё же пока наивно, хоть и трагично), почему современный ему человек опредмечивается. Осознание, что для наступившего капитализма — это нормально, придёт к нему позднее. Однако, с таким положением вещей Куникида не смирится никогда.
«Равнина Мусаси» — лирико-географический очерк, читая который важно помнить, что написан он о периоде, когда Сасаки Нобуко бросила Куникиду, о чём он долго и мучительно переживал, пока жил в деревне Сибуя и скитался по равнине Мусаси, стараясь как-то пережить уход любимой женщины. Здесь видно влияние английского поэта-романтика Вордсворта, уже прослеживаются реминисценции Тургенева, в то время вдохновлявшего чуть ли не половину представителей японской литературы. «Скиталец» и «Печали детства» тоже трагичны, но они пока только прикасаются к материальному, концентрируясь на личных переживаниях и боли.
С «Дневника пьяницы» в сборнике (не в творчестве писателя, далеко не все его рассказы переведены) начинается эволюция метода Куникиды, который решил-таки спуститься с небес на землю, к отрезвляющей реальности. Куникида-сенсей обращается к образу «человека-пораженца» — разновидности «лишнего человека», только в японской литературе. Кстати, забавный факт: Куникида-сенсей отрицал прямое влияние на своё творчество от соотечественников, но ведь верно говорят, что личность писателя — ключ к эпохе, в ней проглядывает поколение. Разве не было похожего образа у Огая Мори, у Танизаки Джуничиро, а позже у Дазая с Акутагавой и даже Кадзии Мотодзиро? Да, естественно, у каждого писателя был свой стиль и метод при создании таких образов. У Куникиды этот «пораженец» не лишен романтического налёта… с оттенком ироничности. Однако нет никакого злого высмеивания героев у Куникиды. Он всегда был исключительно человеколюбив, даже несмотря на свой ужасный (по свидетельствам современников) характер и недоверие к женщинам после развода. Куникида-сенсей желает человеку только блага, поэтому раскрывает, можно даже сказать, вскрывает его среду с неожиданной для «романтика» точностью хирурга. Дальше («Фаталист» и пр.) этот навык он оттачивает, но всё же не лишается желания заставить человека снова чувствовать.
Куникида не безмолвно описывает помои души человеческой, как это делали западные натуралисты вместе с их последователями в Японии. Он иногда сочувствует своим героям, иногда лишь жалеет, но всегда заставляет читателя думать: а в чём причина? Почему это произошло? Подход Куникиды стал особенным для японской литературы того времени. Никто ещё не решался так описать близкую к жестокому концу жизнь человека, который перестал быть человеком («Жалкая смерть»), быт чернорабочих, материальность и грязь, как она есть, а всё же без ненависти и презрения.
Его рассказы пропитаны состраданием, особенно к тем, кто даже в тяжёлых условиях не потерял совесть, как главная героиня «Бамбуковой калитки». Куникида восхищается стойкими людьми («Необыкновенный обыкновенный человек»), но не ненавидит тех, кто сломался.
Жизнь его закончилась рано, в 36 лет, как и у многих — из-за туберкулёза. До самой смерти Доппо хотел помочь человеку снова ощутить себя человеком, удивляться и радоваться, осознанно существовать на этой земле. Рассказы его, что полевые цветы, собранные и поставленные для нас в вазу им, нестареющим одиноким странником. Но цветы эти никогда не завянут; они навсегда останутся в памяти тех, кто их прочёл. Слова Куникиды, запечатленные на бумаге на века, разбудили в моей душе ураган чувств, как могут они тронуть других читателей, а значит, что весь тот тяжёлый путь был пройден писателем не зря.
