Рецензия на книгу «Паранойя»

«Паранойя» Виктор Мартинович

В аннотации так и написано – «заявка на новый жанр, который сам автор определяет как reality-антиутопия. Реалити тут полно, антиутопии почти нет, не считать же антиутопией диктатуру в Беларуси? Хотя в книге она несколько более концентрирована, чем была на момент написания книги, тогда в 2009 году еще казалось, что «за литературу посадить не могут, «дискредитацию государства» шьют за интервью и статьи».

Но все же, либо по причинам, чтобы не посадили, либо с мыслью, чтобы, не дай бог, не случилось в жизни описанного в книге, автор немного изменяет реальность. Его беларуский диктатор не имеет сходства с реальными прототипами, но в целом система – очень узнаваема. Не зря роман носит название «Паранойя» - этим нерациональным чувством страха, тревоги, ощущением, что за тобой следят, текст пропитан насквозь.

Впрочем, временами герои забывают обо всем, ведь они влюблены. Это действительно книга о любви, причем такой нереальной, такой всепоглощающей, какая бывает только в сказках. Хотя где вы видели такую сказку, чтобы красавица полюбила одновременно и чудовище и прекрасного рыцаря?

Сюжет развивается интересно, немного кажется затянутым в середине, где представляет собой отчеты служб слежки, докладные Министерства ГосБезопасности, впрочем, они любопытны сами по себе, как отдельный вид жанра. Один раз даже показалось, что автор как бы пытается немного оправдать тех, кто работает в системе, «они тоже люди, просто выполняют свою работу, как могут», но позже, встретив резюме на отчет того самого «обычного человека», мы понимаем, что Системе такие не нужны, дела у них забирают, да и вообще – время бирюлек закончилось, радужные воздушные пузыри лопнули.

От Системы не укрыться, если твоя любимая – любовница Главы государства, никакой уютно скроенный шалаш с милым не устроит против урагана госбезопасности: прослушают и стоны в спальне, и мусор рассортируют, и уголовное дело состряпают.

Язык автора очень плотный, полный метафор, не зря ведь его герой – писатель, который «чувствует слово». Эта профессия служит двоякой цели: во, первых, он – отчаянный романтик, больше замечающий звезды в небе, чем дырки на носках; а во-вторых, писатель – типичный интеллигент, источник диссидентской заразы, или, говоря официальным языком: «имеет склонность к искусствам, вообще креативной деятельности. Считает себя человеком с чувством юмора, склонен этим злоупотреблять». Как пример юмора автора приведу цитату, вот как герой рефлексирует над отсутствием вдохновения: «…ты подсыпала мне в бульон из-под пельменей специальной отравы, толченых книг позднего Милорада Павича вкупе с измельченными фотографиями Мишеля Уэльбека, и вот эта дрянь разорвала нейронные связи между пальцами и мозгом и убила во мне способность сообщать собственные мысли клавиатуре…» Юмор немного своеобразный, и порой его утомительно много, все эти щенячьи нежности между влюбленными, шуточные прозвища и дурачливость и создают впечатление провисающего темпа.

Но в целом, книга довольно увлекательна, хоть порой чересчур романтична. А антиутопия – страшна, конечно, но уже настолько обыденна, что не ужасает, и даже не вызывает ощущения фантастичности. Мир, описанный в «Паранойе», давно уже здесь.