Рецензия aabb на книгу «S.N.U.F.F»

«S.N.U.F.F» Виктор Пелевин

У меня для вас две новости: хорошая, банальная до невообразимости, и плохая – неожиданная, как восход солнца на западе. Начну с хорошей: мухоморы еще действуют. Пелевин по-прежнему владеет вербальными способами превращения нашей плоской, как черепаха, на которой она стоит, реальности, во фрактал. Даже не во фрактал. В пространство Калаби – Яу, в которое ослику Иа ни в коем случае не следовало бы опускать свой сдувшийся шарик. Это вам не горшочек с медом. В общем, если рецензируемый автор вами любим и почитаем, будет вам и белка, будет и свисток, будут и словообразовательно-идеологические игры, и экзистенциальные превращения, и тараканы выползут из всехнего мозга и обретут человекообразную реальность на страницах. Общую канву сюжета вы схватите с первых страниц и будете с удовольствием ждать, через какой из задних проходов (у пространств Калаби-Яу их хоть ж… ешь) автор свой план реализует. Тоже времяпрепровождение – не лучше и не хуже прочих.
Плохая новость. Точнее, две. Во-первых, и грибы могут надоесть, даже самые качественные. Во-вторых, я понял, что хотел сказать автор. Только не так.
Тут вылезает зверь-обоснуй. И видит свою тень ))
Наверное, это со мной что-то не так. Но когда у меня не вызывают сочувствия, те, кому было положено это сочувствие вызвать (я же не тупое животное, хотя все время им притворяюсь), и никакого осуждения-презрения-отвращения не вызывают те, кому положено все это активно во мне генерировать, то персонажи быстренько начинают превращаться в фигурки, завязка и кульминация в дебют и эндшпиль, а Калаби-Яу обращается в правильную совокупность черно-белых квадратиков. И сразу ловишь себя на желании подогнать автора: «Эй, у нас уже двадцать вторая страница, а резиновая баба еще не взбунтовалась!» «Эй, у нас уже сорок пятая, а у молодого орка еще не наступило прозрение!» «Эй, а уже n-ная, а главный герой еще не начал по бабе стенать и догадываться, куда и с кем она улепетнула!» «Эй! Шайбу! Шайбу!» В общем, ощущение ровно такое = дурацкое: что ты пришел в зал, где уныло и премудро разворачивается шахматная партия, и энтузиастически требуешь взятия ворот. Чего от тебя и ожидали.
В результате я уже к середине книги дошел до точки. А именно – страстно желал главному герою успеха в поимке сбежавшей парочки. Нет, никакого удовлетворения. Если бы ему хотя бы дали расстрелять их в клочья на полянке, во время этого святого дела, я бы чувствовал себя полностью отомщенным. А так – нет. Самодерж… Однообразие, многословие и нервозность.
Мне даже многовариантности перестало хотеться в какой-то момент. Ну, например, чтобы Кая вылезла из-под орка и рванула обратно к Главному герою. В силу запущенной на всю катушку стервозности. Без никаких. Автор сказал – пацаны выполняют. И пацанки. Да, образ сексапильной технодевы не раскрыт абсолютно. Ни на одной эротической сцене у меня нигде ничего не зачесалось. А это есть показатель.
Все-таки антиутопия может случиться, только если автору удастся убедить читателей в том, что всем там достаточно плохо. Беда не в том, что Пелевину это не удается. Он и не стремится. А это непростительно. Напроизводить столько страниц текста и не предоставить объект для истинного сопереживания или жажды отмщения… это не по-нашему, не по-орочьи.
У меня есть, конечно, гипотеза. Пелевин переборщил с конструкцией. Слишком выверил. Хотел выстроить систему персонажей, психологические и идеологические мотивировки которых полностью отражают структуру придуманного общества. А так не бывает. Получилась Останкинская башня, в отличие от Эйфелевой, не вызывающая во мне эстетического разряда.
Есть у меня и другое требование к антиутопии: все ее горести и несправедливости должны органически произрастать из зажирелости и пересамоудовлетворенности мира сегодняшнего. Или из каких еще его недостатков. «Рассказ служанки» в этом смысле отличная антиутопия. Даже, прости меня Маниту, «Нет» морально ущербной девицы Линор Горалик в этом (и только в этом смысле) цветет и пахнет. Роман Пелевина парит в подпространстве. Весьма напоминая финальную (в постмодернизме возможно финальное?) реализацию идеи кого-то из великих постмодернистов: лучшая книга – словарь. Вот SNUFF и есть такой. Словарь Постперестройки. Реализованный и развернутый. Словарь слов.
Книжка с казенными диалогами и без картинок. В моем детстве был такой «Кабачок 13 стульев». Там наши известные артисты входя (как сейчас помню, через занавесочку гремящую) сразу начинали исполнять какую-нибудь эстрадную песню на заграничном языке. А закадровый голос вещал: «Жизнь есть сон таракана из параллельной вселенной», - поют пани Моника и Эдит Пиаф. Вот и у Пелевина так же. Каждый диалог про жизнь строится по такому принципу. Уже на середине книги начинаешь вещать закадровым голосом: сейчас Кая и орк поговорят нам про…
Да, и я люблю смачно проработанную матчасть. Я хочу точно знать, где у резиновой бабы кнопка, какой она формы и из какого материала. Но так точно знать, чтобы оставался простор для фантазии. А тут… Чувствую себя Чацким у Фамусова: «Нет, не доволен я Москвой…» Все, вроде, как раньше, а Софья какая-то странная. Наверно, в нее вселился космический мухомор.
Думаю, получился неплохой объект изучения для филологов – ассоциации там всякие, метафоры, авторские окказионализмы (это я в Интернете посмотрел). А почитать – нет, не годится. Буду рассматривать свою тень. Она актуальней и содержательней. Скоро придет весна.
Да, и если господин Пелевин рассчитывал… Мне совсем не стыдно за мою нынешнюю плоскую вселенную. А должно быть… Антиутопия ж.