Рецензия Василиса Вронская . на книгу «Под стеклянным колпаком»

«Под стеклянным колпаком» Сильвия Плат

Сойти с ума бывает весьма привлекательная перспектива. Забыть о своем прошлом, настоящем, людях, живущих в настоящем, а главное – обо всем своем возможном и невозможном будущем. Забыть о проблемах, принимая их за когда-либо прожитое кем-то посторонним. Забыть о близких, о тех, о ком забывать в обычном состоянии совершенно не принято. Забыть обо всем мире и создать свой, новый, полностью погрузившись в его самый центр и возведя вокруг него защитные стены, представленные в виде стеклянного колпака, под которым где-то в других мирах параллельно этому задыхаются в собственном отравленном дыхании младенцы. И представить себя на месте этих младенцев. Или их на месте себя. Сойдя с ума, можно отказаться от многих человеческих правил и принципов поведения. Сойдя с ума, можно списывать все свои поступки на свое сошедшее с ума состояние. Можно изредка вспоминать о прошлом, не придавая особого значения его переживаниям, и мысленно выводить математические формулы, как из него вдруг выросло такое настоящее. И как из него никогда не вырастет будущее. И снова забыть. И наплевать. И растоптать и закрыть глаза. Выпить чай и окунуться в свой обыкновенный бред и необыкновенные страхи. Ведь ты сошел с ума. Что еще тебе нужно делать? Забаррикадируйся в своей палате и не открывай никому двери. И бей зеркала и говори, что все это случайно и зеркала провинились сами. Тебе можно, ведь ты сошел с ума. Другие ничего не могут знать об этом, если они настолько не зациклены на своем состоянии – верно? Нет, не верно. Но думать об этом не имеет значения. Помнишь? Ты сошел с ума. Тебе все равно.
Первая половина книги тянулась бесконечностью по сотне страниц моего электронного варианта. Я была бы не против отклонить этот брошенный мне вызов, но меня беспокоило некоторое обещающее содержания целого романа в общем. Оно мне кричало совсем о другом. И оно последовало своим крикам. События, размазанные по этой первой половине не имели никакого значения ровно до того момента, как началась другая. И книга пристала совершенно в другом свете. И все воспоминания и происшествия реального времени, не имеющие смысла сами по себе, выстроились, хотя и в кривую, и закрученную, но все же некоторую прочную цепь. И явно представлен контраст между двумя частями этой книги. И на фоне первой вторая стала еще более яркой и неизбежной.
Хотя книга сразу мне не понравилась, позже я радикально изменила о ней свое мнение. И кажется, я смогла понять почему. Чтобы полюбить роман, героям нужно симпатизировать – они должны быть воплощением придуманного идеала, или хоть сколько-нибудь походить на самого читателя. Героиня же в данном случае вызывала у меня смешанные чувства. Хотя нельзя воспринимать критически само то лицо, от которого идет повествование, ведь мы находимся в самом центре его субъективной реальности, но и проникнуться ей я долгое время не могла. До некоторого момента. И после этого момента, который так явно разделяет книгу на два противоположных состояния, мне вдруг стало все равно, насколько мы разные с героиней и насколько она противоречит мне. И на ее убеждения и некоторое поведение, которое, по моему мнению, в некоторых случаях совершенно недопустимо. Нас объединило одно бедствие, жертвами которого мы обе стали. И в этот момент, почувствовав нечто настолько сродное, настолько близкое, я сама забылась в этом состоянии и погрузилась в ее настольный мир, отбросив всякие предрассудки и убеждения только для того, чтобы максимально приближенно прочувствовать ее чувства и пережить все ее переживания. И у меня, кажется, получилось. И пока я читала, я задыхалась этим отравленным воздухом. И пока я читала, я была настолько беспомощна и уязвима, что хотелось самой спрятаться в дальний темный угол, а лучше и в шкаф, чтобы никто вдруг не отвлек меня от этого состояния. И пока я читала, передо мной пронеслась еще одна чья-то полноценная жизнь. Пронеслась и погасла.