Алексей Зырянов - Цитатник
«Григорий Горин вспоминает сакраментальную фразу Андрея Миронова: «…Сегодня можно лишь добавить о том, что мне довелось увидеть уже без него. Длинную дорогу по трассе «Рига-Москва», где на всём тысячекилометровом пути стояли люди с опущенными головами, а из будок ГАИ выскакивали милиционеры, чтобы отдать ему честь… Я ехал за его машиной, и в ушах всё время звучал голос: «Господа, меня ещё никогда так хорошо не принимали!»…» (с.287)»
«Григорий Горин о рождении Андрея Миронова в 1941: «… «Родился на сцене, умер на сцене…». Применительно к Миронову это не только метафора, слова здесь приобретают буквальный смысл. В этом факте есть что-то мистическое, словно Андрей своим появлением на свет, всей своей жизнью исполнял какой-то особый замысел природы. Мария Владимировна Миронова в тот мартовский день сорок первого года, как обычно, играла спектакли в Московском театре миниатюр. Сатирический монолог маникюрши исполнялся сидя. (Врачи, разумеется, рекомендовали в последние месяцы беременности оставить сцену. Но когда истинные артисты слушали благоразумные советы врачей?) Первый, дневной спектакль Миронова успела сыграть. Со второго, вечернего, её прямо со сцены увезли в роддом Грауэрмана. По странному стечению обстоятельств именно на этот спектакль пришла целая группа ведущих актёров МХАТ: Н.П.Хмелёв, А.К.Тарасов, Б.Н.Ливанов… Актёры приветствовали рождение Актёра…» (с.277)»
«Из бесед Г.Горина с А.Мироновым: «…Впрочем, поскольку пишу не столько для тебя, сколько для читателей, давай проведём короткое интервью по принципу «что было бы, если бы?» Например, если бы ты не жил в Москве, в каком городе ещё хотел бы жить? - Не думал… Наверное, в Ленинграде. - Если б ты не был Мироновым, какую ещё фамилию хотел бы носить? - Менакер. - Если б ты не был артистом, какой профессией бы хотел заниматься? - Переводами. Быть переводчиком с английского… - Хотел бы быть известным переводчиком, хорошо обеспеченным? - Ну а почему бы нет? - Хорошо. Итак, ты – знаменитый переводчик, богатый человек, у тебя огромная квартира в Ленинграде, машина, «видео» и прочее… И вдруг тебе говорят: товарищ Менакер, готовы ли вы оставит всё это и пойти поработать в театр артистом… Дл начала – в массовках… Оклад – 90 рублей. Пошёл бы? Пауза. - Идиотская постановка вопроса… - Нет, ответь: пошёл бы? - Ну конечно, пошёл бы… Хотя «видео» жалко…» (с.285-286)»
«Григорий Горин об Андрее Миронове: «…Телевидение зовёт не так уж часто, зато бесконечно повторяет в разных «Утренних почтах» и «Огоньках» старые, давно отснятые музыкальные номера и отрывки из прошлых фильмов, от этого у телезрителя возникает ощущение, что Миронов «перемелькал» на домашнем экране. И тогда в потоке писем всё чаще появляются категорически бесцеремонные: «Вы повторяетесь, Андрюша! Живёте с процентов наработанного капитала!», «Что стало с Вашим лицом? Оно выгорело от софитов! Остановитесь, Андрюша!» «Андрюшей» именуют тебя совершенно незнакомые люди, забывшие, что ты давно уже Андрей Александрович, отец двух взрослых дочерей, и вовсе не являешься их зрительской собственностью, хотя они и купили твою фотографию в киоске за 20 копеек…» (с.282-283)»
«Григорий Горин об Андрее Миронове: «…Перед вступительным экзаменом Менакер [отец А.Миронова. – Примечание А.З.] решил показать Андрея Цецилии Львовне Мансуровой. Знаменитая актриса, прекрасный педагог, её мнение должно было стать решающим. Андрей страшно волновался. Встал в «позу», срывающимся голосом произнёс первую строку пушкинского стиха «Прощай свободная стихия!..», и у него от напряжения из носа потекла кровь… Будущего абитуриента немедленно уложили на диван, отец и «экзаменатор» бросились ставить примочки… «Темперамент у мальчика есть! – тактично отметила Цецилия Львовна. – Об остальных качествах дарования судить пока трудно. Но для начала и это неплохо…». Лежавший на диване Андрей, может быть, впервые тогда задумался, что искусство – дело трудное и кровавое…» (с.279-280)»
«Григорий Горин о смерти Андрея Миронова в 1987: «…Во время гастролей театра в Риге на спектакле «Женитьба Фигаро» за несколько минут до весёлого финала с куплетами Андрей вдруг пошатнулся и упал на руки подоспевшего А.Ширвиндта… Поспешно дали занавес. Публика, не поняв кошмара случившегося, зааплодировала. Последний занавес. Последние аплодисменты. Затем – последняя поездка в машине «Скорой помощи» из Риги в Москву. Тысячи людей на площади Маяковского. Огромная гора цветов на Ваганьковском кладбище…» (с.276)»
«На обратном пути, проезжая через село Шипку, они заехали взглянуть на утопающую в зелени старую русскую церковь-памятник. Внутри было сумрачно и тихо, так тихо, что они слышали даже собственное дыхание, отражённое чувствительным, словно мембрана, эхом. В церкви не было ни души, в потемневшем латунном подсвечнике бледным бесцветным пламенем горели всего две тонкие свечки. Но кто-то же ведь приходил сюда, чтобы оставить свою печальную мольбу – о здоровье или, быть может, об угасающей жизни. Криста долго смотрела на эти бледные огоньки, отражения которых трепетали на её лице и в расширенных зрачках, словно нашёптывали что-то на своём мигающем языке. Она молча вслушивалась, лицо её становилось всё печальней и печальней. Когда тётка наконец взглянула на неё, оно показалось ей измученным и напряжённым. Криста вздрогнула и подняла на неё испуганные глаза. - Тётя, где здесь продают свечи? - В притворе. - Но там же никого нет. - Это неважно. Люди оставляют деньги и берут свечи…» (с.349-350)»
««…Где-то вдали глухо гудели громовые раскаты, напоминая редкие удары какого-то громадного колокола, задыхающегося в густом месиве туч. Резко запахло кориандром. Тучи поднялись выше, дождь хлестал сухую землю, словно плетьми, не в силах вырвать у нее даже тихого стона. За миллионы лет старая терпеливая земля видела гораздо более грозные вещи. Наконец всё успокоилось, только ручьи вдоль тротуаров всё ещё журчали, заливая каменные спины улиц…» (с.304)»
««…Должен вам сообщить, что ваша статья произвела на меня исключительное впечатление. И это не случайно. Я тоже довольно долго занимался этой проблемой, прежде всего с точки зрения биохимии, и мысли, которые вы высказываете в статье, мне отнюдь не чужды. Я говорю вам это не для того, чтобы оспорить приоритет вашей гипотезы…» (с.276)»
««…Так что все потуги доцента Азманова доказать обратное – беспочвенны и злонамеренны. И вызывают серьёзное сомнение в его моральных побуждениях…» (с.228);»
