Narcissus - Цитатник
«О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!.. («Журнал Печорина», «Княжна Мери»)»
«- Что до меня касается, то я убежден только в одном… - сказал доктор. - В чем это? - спросил я, желая узнать мнение человека, который до сих пор молчал. - В том, - отвечал он, - что рано или поздно в одно прекрасное утро я умру. - Я богаче вас, - сказал я, - у меня, кроме этого, есть еще убеждение - именно то, что я в один прегадкий вечер имел несчастие родиться.»
«Признаюсь, я имею сильное предубеждение против всех слепых, кривых, глухих, немых, безногих, безруких, горбатых и проч. Я замечал, что всегда есть какое-то странное отношение между наружностью человека и его душою: как будто с потерею члена душа теряет какое-нибудь чувство.»
«О глазах я должен сказать еще несколько слов. Во-первых, они не смеялись, когда он смеялся! - Вам не случалось замечать такой странности у некоторых людей?.. Это признак - или злого нрава, или глубокой постоянной грусти. Из-за полуопущенных ресниц они сияли каким-то фосфорическим блеском, если можно так выразиться. То не было отражение жара душевного или играющего воображения: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его - непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен.»
«Отчего же, Левушка, когда на ваше кобелирование вам отвечают чем-то симметричным, это сразу становится подлым приемом?»
«- Зря вы Достоевского не спросили, кого он понимает под словом «бог». Он был вам объяснил. Т. пожал плечами. - Как-то неправдоподобно. Кот. - Да ладно вам, - махнул Ариэль рукой, - назначил бы какой-нибудь пьяный князь богом не еврея, а кота, так и коту бы тысячу лет молились. Причем, уверяю, теологический аппарат не уступал бы нынешнему, и охранительная риторика тоже. Нашему народу свойственно удивительное доверие к решениям властей.»
«Главная культурная технология двадцать первого века, чтобы вы знали, это коммерческое освоение чужой могилы. Трупоотсос у нас самый уважаемый жанр, потому что прямой аналог нефтедобычи.»
«Т. поднял глаза в небо. Оно было низким и серым, но никакого величия или покоя в нем не читалось - по нему плыли невыразительные облака, близкие и холодные, напоминающие об осенних огородах, неурожае и скорбной вековой нищете. Желания продолжать борьбу не было («да и с кем, - подумал Т., - за что?»). В сердце осталась только огромная усталость. «Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть!» Слова Лермонтова, всегда звучавшие для Т. странным диссонансом, вдруг обрели смысл, распавшись на пары. «Конечно. Покой - это сон. А свобода… Свобода в забвении! Забыть все-все, и даже саму мысль о забвении. Вот это и есть она…».»
«Представьте нарисованный на бумаге трехмерный предмет. Он кажется трехмерным, а на самом деле имеет только два измерения… А тут измерение было вообще одно - последовательность знаков, которая, как заклинание, создавала меня на миг и тут же разрушала… Довольно страшно. Дедушка заставил меня принять участие в нескольких подобных опытах, стремясь показать весь темный ужас демиургии, или «творчества». - И чем все это кончилось? - Чем? - Ариэль засмеялся. - Тем, что я действительно решил стать писателем. Поскольку понял, какими невероятными силами управляет человек, борющийся с чистым листом бумаги.»
